РОДИЛСЯ Евгений Павлович Гребенка 21.01.(02.02.)1812 г. Его отец — сын суворовского гренадера Ивана Гребенкина, который, дослужившись до офицерского чина, получил право на наследственное дворянство. Мать — Надежда, дочка знатного пирятинского казака Ивана Чайковского. Родила она Павлу 8 детей, Евгений был старшим. Им занималась няня Мария... Веселая была, добрая. Знала сотни сказок и песен. Никогда эти сказки не повторялись, а в венок любимых песен она вплетала собственные слова, и эти песни становились такими своими, такими близкими и понятными, словно лились из самого сердца. Вот под эти ее песни и прошло детство Евгения.
Длинными вечерами на семейных чаепитиях Надежда Ивановна вспоминала полковников, сотников и значковых товарищей Чайковских — своих дедов и прадедов. Павел Иванович рассказывал о подвигах отца, его суворовских походах, о своих походах, о штурме Анапы. Так сама история входила в жизнь мальчика. История его рода, история его Родины...
3.08.1825 г. Евгений был принят в 4-й класс Нежинской гимназии высших наук. Эта гимназия могла соревноваться из Царскосельским лицеем. В ней учились будущие литературные звезды — Николай Гоголь, Нестор Кукольник, Александр Данилевский, Виктор Забила. Именно они задавали тон в гимназии. В гимназии выходили рукописные журналы: «Звезда», «Северная заря» и альманахи «Метеор литературы», «Литературное эхо» и «Парнасский навоз»...
Евгений издает украиноязычный альманах «Аматузия». Гимназистам в той «Аматузии» больше всего нравились его сатирические стихи...
Петя Маркос принес в гимназию запрещенные стихотворения Рылеева и пушкинскую оду «Вольность». И стихотворения Рылеева, и пушкинскую оду сразу же переписали, и они разошлись между гимназистами. Надзиратель Кальдер изъял оду у Евгения. Начались репрессии, которые разделили профессуру на два лагеря: либералов, во главе с профессором Белоусовым, и почитателей палочной дисциплины, во главе с профессором Билькевичем. Билькевич написал донос самому Бенкендорфу. По поручению последнего в начале 1830 г. в гимназию прибыл с чрезвычайными полномочиями действительный статский советник Э.Б.Адеракс. Жене не только удалось выкрутиться в истории с одой, но и понравиться Адераксу настолько, что тот предложил ему помощь, когда понадобится... Мартоса, Данилевского и Прокопиевича исключили из гимназии с волчьим билетом, а Кукольника и Забилу просто исключили...
Теперь Женя стал первым поэтом гимназии. Ему поручалось писать оды в честь высокопоставленных посетителей и здравницы в честь праздников. Как настоящий поэт, он романтически влюбился в сестру своего побратима Николая Новицкого — Марию. Когда в 1831 г. закончил гимназию, вспыхнуло польское восстание, и Мария пожелала видеть его в офицерском мундире. Евгений записался обер-офицером в эскадрон Резервного малороссийского полка. Но граф Паскевич подавил восстание и без них, так что царь приказал распустить все резервные части. Женя вернулся домой...
В 1834 г. перед рождеством Евгений выехал в Петербург, где с помощью сына крестного отца Василия Марковича устроился регистратором в ученой экспедиции при комиссии духовных училищ с жалованьем 750 рублей в год.
В Петербург перебрался из Вильно и Нестор Кукольник, который своей пьесой «Рука Всевышнего отечество спасла» стал основоположником новой идеологии Российской империи: православие, самодержавие, народность. Эта идеология целиком отвечала мировоззрению Евгения, и он стал завсегдатаем «литературных сред» братьев Кукольников. Адеракс не забыл своего обещания и свел его со знаменитым педагогом, журналистом и издателем «Отечественных записок» Николаем Гречом. Греч стал печатать Евгения в своем издании, а в 1836 г. выпустил отдельной книжкой сборник его «Малороссийских приказок» Имя Гребенки стало известно всем читающим украинцам. Ведь стихотворения-басни на украинском языке были опубликованы впервые. Тогда же он познакомился и стал побратимом автора бессмертного «Конька-Горбунька» Петра Ершова...
С августа 1835 г. он по протекции Плетнева стал преподавать словесность в Дворянском полку, где географию читал Егор Гудима, историю — Вася Прокопович, с которыми он в школьные годы делил квартиру. В том же 1835-м вернулся в Петербург Аполлон Мокрицкий. Первое время он жил у Григоровича, а затем снял уютную квартирку в том же доме (№56 на 4-й линии Васильевского острова), где имел «прекрасно меблированные две комнаты, приемную и кабинет, кроме того, опочивальню и кухню» Евгений Гребенка. С деньгами у Мокрицкого было не очень, поэтому пригласил разделить с ним квартиру земляка и товарища по учебе в Академии художеств Ивана Сошенко...
Пару раз на литературные вечера к Евгению затаскивал Аполлон своего сожителя. К сожалению, Иван ничего, кроме Четьих миней, не читал, да и чувствовал себя, как беспородный пес в элитной стае. Перестал приходить. Вместо него на одну из вечеринок притащил Аполлон земляка Сошенко — первого рисовальщика знаменитого комнатного живописца Ширяева Тараса Шевченко. С того времени Тарас все редкие свободные вечера стал проводить «на пятницах» у Гребенки или «на средах» у братьев Кукольников.
С помощью В.Прокоповича и Петра Плетнева Евгений получает должность преподавателя словесности в кадетском корпусе. Высокая зарплата позволяет не только обеспечивать всем необходимым братьев и сестру, но и в конце 1837 г. издать отдельной книгой «Рассказы пирятинца», которые раскупили буквально за считаные недели. Летом он поехал в отпуск в родительский хутор Убежище под Пирятином и узнал, что его любимая вышла замуж за приезжего офицера. Старенькая няня, чтобы утешить, напевала ему печальные песни о несчастной любви. Евгений старательно их записал и повез в Петербург. Как-то в кадетском корпусе ему пришлось подменить учителя музыки Ломакина. Он сел за фортепиано и запел им свою обработку тех няниных песен. Сначала «Поехал далеко казак на чужбину». Потом была украинская мелодия — «Когда я еще молодушкой была». Кадеты были в восторге. Ломакин, выйдя после болезни, положил слова на музыку и через несколько недель эти песни запел Петербург, а затем запела и поет до сих пор вся Россия! Мало того, эта украинская мелодия вызвала целый ряд поэтических перепевов — от «Тройки» Николая Некрасова («Что ты жадно глядишь на дорогу») до «Железной дороги» Александра Блока («Под насыпью, во рву некошеном») и «Старой солдатской» Евгения Симонова («Как служил солдат службу ратную»).
Мокрицкий загорелся идеей выкупа Тараса из крепостных. Привлек даже к этому Карла Брюллова. К сожалению, Карл Великий не смог убедить Енгельгарда отпустить Тараса на волю бесплатно. Брюллов решил помочь с выкупом. У него куча заказов на портреты, а он рисует только тех, кто ему нравится. Других отправляет к Тарасу. Из-за тех заказов Тарас влип в историю. Брюллов направил к нему похожего на обезьяну графа Клейнмихеля. Тот самоуверенно попросил Тараса изобразить его правдиво, что тот и сделал. Но то правдивое изображение графу не понравилась и он отказался от портрета. Этот портрет увидел у Тараса его парикмахер и попросил сделать из него вывеску для своей парикмахерской. Тарас дорисовал бритвенные принадлежности и полотенце через плечо. Отдал портрет. Стал он вывеской для парикмахерской в Летнем саду. Ее случайно увидел царь и велел Клейнмихелю разобраться. Тот потребовал у Енгельгарда продать ему Тараса. Павел загнул за Тараса 2500 рублей, что в 5 раз превышало цену квалифицированного крепостного и в 50 раз — цену портрета. Клейнмихель согласился. Енгельгард похвастался такой выгодной сделкой перед женой. Софи понимала, что ждет Тараса у врага. Она немедленно направила посыльного к Гребенке. Евгений ринулся к Нестору Кукольнику, и уже вместе они помчались к Василию Жуковскому, где Кукольник рассказал учителю царских детей что-то тет-а-тет... Через полчаса Василий Жуковский поехал к царице, и она велела Енгельгарду остановить продажу. По ее предложению 2500 рублей должна была дать лотерея, разыгранная на одном из благотворительных вечеров царской семьи. Князь Виельегорский и граф Толстой под эту лотерею взяли ссуду в банке, и 22 апреля 1838 г. Шевченко получил вольную.
Как раз в это время в литературных приложениях к «Российскому инвалиду» публикуется «Лука Прохорович» Гребенки. Сюжет и герой этого рассказа были увековечены со временем прекрасным художником, учеником Мокрицкого В.В.Пукаревым в картине «Неравный брак». Трагедия, описанная Гребенкой, наложилась на личную трагедию художника и стала бессмертной картиной.
В этом же году в Петербург по торговым делам отца приехал российский народный поэт Алексей Кольцов. Его к Гребенке привел Виссарион Белинский. Евгений был очарован и мелодичностью его стихотворений-песен, и скромной простотой Кольцова. Теперь на своих уроках словесности Гребенка читает кадетам не только стихотворения Пушкина, но и Кольцова. Знакомство с поэтом, который воспевает в своих стихотворениях малую родину, пробудило в нем давнюю мечту — издавать журнал, в котором были бы объединены лучшие произведения, написанные по-украински. Он договаривается с Краевским об издании в 1839 г. четырех «Литературных добавлений» на украинском языке к «Отечественным запискам».
Сам же активно публикуется во всех изданиях Петербурга независимо от их направленности. Даже петербургский сплетник Иван Панаев в своих «Литературных воспоминаниях» напишет: «Гребенка, который отличался величайшим добродушием, был любим всеми литераторами». Евгений печатает и свои украинские басни, и свои российские переводы украинских народных песен, и бытовые, и романтические, и исторические повести. На основании своего дневника он пишет «Записки студента». Это почти автобиографическая повесть — здесь и описание гимназии, и случай со спасением проходимца, который выманил потом у отца все деньги. Описывалась и служба в Запасном полку, и измена любимой. Вот только петербургский период не совпадал. «Записки...» были опубликованы в «Отечественных записках» и высоко оценены Белинским.
Тарас в это время по вечерам ходит по литературным салонам и сочиняет стихи, а днем зарабатывает на жизнь, рисуя портреты многочисленных заказчиков, которых сплавляет ему Карл Великий (Брюллов). Сплавил ему Брюллов и заказ на портрет приятеля Гребенкина Петра Мартоса. Того Мартоса, который был исключен из Нежинской гимназии «по делу о вольнодумстве». Тарас быстро написал его портрет. Но здесь случился конфуз. Мартос проигрался вдребезги и ему нечем было заплатить за работу. Евгений предложил в счет долга напечатать сборник «Кобзарь». Для Мартоса это было совсем нетрудно. Издатель Фишер задолжал ему в карты столько, что не одну книгу можно напечатать. Цензор Корсаков — близкий родственник его жены. Пошли они к Тарасу с этим предложением. Тот согласился, и в 1840 г. «Кобзарь» вышел в свет.
А вот с обещанным приложением к «Отечественным запискам» ничего не вышло. Против украинских дополнений категорически возражал Белинский. Тарас, окрыленный выходом «Кобзаря», предложил вместо тех дополнений издать украинский альманах. Что же, если Фишера на «Кобзаря» уломал приятель Гребенки Мартос, то издателя Полякова на «Ласточку» подвигнул приятель Евгения — известный водевилист Федор Кони. И вот в 1841 г. «Ласточка» расправила крылья и полетела по России. И поразительная вещь. Почти все издания, опекаемые Николаем I, отозвались восторженно на «Кобзаря» и «Ласточку», а демократические издания во главе с Белинским выступили с резкой критикой.
В НАЧАЛЕ января 1842 г. к Евгению пришла весть о смерти отца. Летом, получив отпуск, Евгений вместе с Людмилой поехал в родное Убежище. Поклонился могиле отца. Потом по требованию матери поехал к его побратимам. Первым посетил своего благодетеля Василия Марковича в Калюжинцах. От него Евгений поехал в Рудки, где жил другой побратим — Василий Ростенберг. Посадили его за стол с графинчиком ароматнейшей и крепчайшей «забиловки» под толстые ломти хлеба с вкуснейшим полтавским салом. После второй рюмки все вокруг стало прекрасно-романтическим, и тут в комнату влетело какое-то чертенятко. Это была 15-летняя внучка Василия Маринка. Родителей ее унесла холера в 1831 г., и с тех пор она воспитывалась дедом. Совсем как Суворочка его любимого командира. Маленькая, еще угловатая стремительная девчушка вертела всеми как хотела. Тридцатилетний Евгений чувствовал себя рядом с ней беззащитным малышом. Погостив три безумных дня, он поехал домой, а затем — в Петербург. Но еще долго ему ночами снился этот угловатый черноглазый чертенок, вокруг которого вертелась вся вселенная.
В Санкт-Петербурге ожидала привычная круговерть. Днем занятия в кадетском корпусе, по вечерам — встречи на литературных вечеринках, ночами — писание очередного рассказа или повести. Незаметно в трудах пролетел год. Сестра Людмила заканчивала институт благородных девиц, и летом ее следовало отвезти домой. Шевченко получил длительную командировку от академии на Украину. У Евгения наступили летние каникулы. Решили ехать вместе. Выехали почтовой каретой. Вместе доехали до Нежина, затем Гребенка с сестрой помчал к себе в Убежище, а Шевченко покатил к Тарновскому. Приехал Шевченко к Евгению в Убежище летом, и почти сразу они выехали на бал к Волховской в Мойсеевку. И вот начался знаменитый бал. Тарас утонул в морских глубинах глаз Анны Закревской, а Гребенку сама пригласила на танец черноглазая красавица, в которой он с удивлением узнал того маленького чертенка — внучку Василия Ростенберга. Он был увлечен этой черноглазой царевной, в которую превратилась девочка-подросток. Когда после Мойсеевки Тарас поехал с ним к Закревским в Березовую Рудку, Евгений ему все уши прожужжал о Маринке. К сожалению, именно с того времени начался разрыв Тарас с Евгением. Евгений был ревностным христианином и уважал 10 заповедей, в том числе и «не пожелай жену ближнего». Тарас же по уши влюбился в чужую жену и на все наставления Евгения только презрительно фыркал. К тому же Тарасу не нравился чертенок, которым так увлекся Евгений, так как Маринка была родственницей ненавистного ему пана Енгельгарда. Были и объективные причины для их ссоры. Евгений всей душой принял новую идеологию Российской империи «за Бога, царя и отечество». Он боготворил Николая I. Тарас же, воспитанный масонкой Софи Енгельгард, хоть и был верующим, но не слишком. К тому же он, как и божественная Софи, был республиканцем и не любил Николая I, который забрал корону у законного наследника престола Константина Павловича.
Перед отъездом Евгений попросил у Василия Ростенберга руки его внучки, но получил отказ. Тот заявил, что Маша еще молода для брака. Если Евгений любит, то год подождет. Машенька же поклялась, что она будет ждать.
Возвращались в Петербург через Киев. Остановились там на ночь в «Зеленой гостинице» на улице Московской. Зашли в ресторан. Там подвыпившая публика пела что-то на мотив французского военного марша, написанного Флорианом Германом. И вот после второй или третьей рюмки на Евгения находит вдохновение. На этот мотив он пишет свои бессмертные строки:
Очи черные, очи страстные!
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я в недобрый час!
Ох, недаром вы глубины темней!
Вижу траур в вас по душе моей.
Вижу пламя в вас я победное:
Сожжено на нем сердце бедное.
Но не грустен я, не печален я,
Утешительна мне судьба моя:
Все, что лучшего в жизни Бог дал нам,
В жертву отдал я огневым глазам!
Вернувшись в Санкт-Петербург, напечатал их в «Литературной газете». Песня понравилась самому Николаю I, который прекрасно разбирался в поэзии. Благодаря царской опеке эту песню стали петь на всех гусарских вечеринках, она аранжировалась самими популярными композиторами. Песня сразу же стала мировым шлягером, символом российской души, и остается им в настоящее время...
Разрыв с Шевченко отвернул от него украинскую общину. Нечего удивляться, что после 1843 г. у Гребенки нет украинских произведений. Ведь пишут на том языке, на котором общаются. А общался он теперь с Белинским. Вот под его влиянием и отказался Гребенка от украинского языка, но не отказался от Украины. Он продолжает писать об Украине и украинцах. Конечно, писал и о петербургских чиновниках, но в них тоже угадывались черты украинского характера. Отсутствие земляков его тогда не очень-то и волновало. Он напряженно работал над романом «Чайковский», в основу которого легли семейные пересказы и рассказы столетнего запорожца Никиты Коржа. Наконец роман был напечатан в «Отечественных записках». Есть он и у меня на полке. Стоит рядом с книжками А.Дюма и Мориса Дрюона. Такой же увлекательный, как и те.
Не было в то время в Санкт-Петербурге издания, в котором не печатались бы произведения Гребенки. А он еще и преподавал во втором кадетском корпусе. Как раз после выхода в свет романа «Чайковский» его пригласили в Институт корпуса горных инженеров читать лекции по ботанике и минералогии. Братья Михаил и Аполлон, которых он опекал, уже служат офицерами Кирасирского полка в Елизаветограде. Сестра Людмила закончила институт благородных девиц и вернулась в Убежище, где хозяйством уже занимается младший брат Константин. Брат Николай закончил Академию художеств и уже сам себя кормит. Евгений теперь не должен был никому помогать, никого устраивать. Он мог теперь считать себя зажиточным человеком. Вот только в 1841 г. он заразился туберкулезом и в сыром петербургском климате постоянно болел. В 1844-м он снова едет на Украину. Дед невесты дал согласие на брак, и 30 июня 1844 г. Евгений и Маша обвенчались. Через несколько дней отбыли в Петербург. Здесь Евгений Павлович принимает приглашение читать лекции по словесности в Морском кадетском корпусе, не оставляя лекций в Институте корпуса горных инженеров. Не оставляет он и литературы. В этом году он пишет и публикует свой роман «Доктор», которым так увлекался Чехов. Если после «Доктора» читаешь чеховские повести, они кажутся продолжением Гребенкинских.
Благодаря преподавательской работе и гонорарам Евгений уже в 1845 г. может предложить матери 10 000 рублей в приданое сестре Людмиле и улаживает дела с заставленным и перезаставленным имением жены. 29 ноября он приглашает Плетнева стать крестным отцом доченьки Надежды. Тогда же у Плетнева с ним знакомится Пантелеймон Кулиш, который до конца жизни сохранил наилучшие воспоминания о «добродие Гребенке». Так больше он никого не называл.
В журнале «Финский вестник» печатается повесть Гребенки «Иван Иванович», а в альманахе Белинского «Физиология Петербурга» — его сатирический очерк «Петербургская сторона», заказанный Некрасовым. В «Отечественных записках» рассказ из народного быта «Чужая голова — темный лес». В 1846 г. выходят его повесть «Лесничий» и рассказ «Пиита». Весной этого года Шевченко объявил о том, что решил объединить все свои произведения, написанные на протяжении трех последних лет, в сборник «Три лета». Это подтолкнуло Гребенку к выпуску многотомного сборника своих произведений. Из-за хлопот по изданию первых томов в этом году он публикуется мало, зато в 1847 г. выходят первые четыре тома. Тогда же он пишет повесть «Заборов», которую взяли в свой «Иллюстрированный альманах» Некрасов и Панаев. К сожалению, альманах не был разрешен цензурой. Зато повесть Гребенки «Приключения синей ассигнации», опубликованная в газете «Санкт-Петербургские ведомости», имела огромный успех. Успех имели и его очерки «Провинциал в столице», «Хвастун», напечатанные в «Современнике». Гонорары от публикаций он потратил на открытие в имении жены приходского училища для крестьянских детей. Открыл он его лично 17 мая 1847 г. Преподавателем в той школе был мой двоюродный прадед Иван Сиротенко.
Это была последняя поездка Гребенки на Украину. Вернувшись в Санкт-Петербург, он еще успел выпустить повесть «Полтавские вечера» и очередные четыре тома своих произведений, но осенью обострился туберкулез, и он почти не выходил. В конце ноября случилась беда с преподавателем кадетского корпуса Корневым. Гребенка помчался к начальству выручать коллегу. Начальство было непреклонным. Расстроенный, он промерз в открытой коляске при переезде через Неву и свалился в лихорадке. 15 декабря он умер. Он просил похоронить себя на Украине, как в песне «Казак на чужбине». Родные выполнили его желание и похоронили его прах на кладбище в Марьяновке (так стало называться Убежище). Когда в 1895 г. прокладывалась железная дорога Киев—Харьков, узловая станция, которую возвели рядом с Марьяновкой, была названа именем того, кто объединил когда-то два народа.
Написал Гребенка 46 романов и множество стихотворений, повестей, рассказов. При его жизни вышло восемь томов, которые сразу же раскупили. Но остался он для всех автором своей первой маленькой книжечки «Малороссийские присказки» и первой ласточки — альманаха украинской литературы. Он сеял добро. Ему больше всего подходит украинское обращение добродий. И если кто забудет нашего добродия Евгения Гребенку, то он не будет ни украинцем, ни русским, а манкутом!