Должна признаться, что я живу с беспокойством в душе. Кажется, что пора бы уж и примениться к более размеренному и спокойному ходу жизни по сравнению с предыдущим десятилетием, тем более что на склоне лет «покоя сердце просит». Ан нет, не получается. Конечно, дикость и негодяйство девяностых годов прошлого столетия оставили слишком глубокую душевную рану, которая едва-едва затянулась, а память, надо и не надо, возвращает картину распада и разорения государства горсткой ухватистых, властолюбивых людей, которых судьба обделила государственной мудростью, а родители — общечеловеческими духовными ценностями. И вновь возникает в памяти глумливая ухмылка изредка трезвого главы государства, чмоканье премьер-министра, призвавшего закрыть глаза и прыгнуть в пропасть рыночных отношений. Мой покойный муж совершенно серьезно тогда убеждал меня в том, что премьер принял псевдоним своего именитого деда только потому, что его родовая фамилия Голиков давала бы людям повод говорить, что не случайно этот человек оголил Россию. Вся эта компания жила своим особым мирком, обособленным от основной части населения, которая в зависимости от ситуации именовалась то «быдлом», то «красно-коричневыми», а то и «дорогими россиянами». Интересно, что я, человек весьма приземленной профессии, стала слагать горькие строки — видимо, чтобы хоть как-то выразить свое отношение к окружающей реальности.
Мы шумного действа спокойные зрители,
Как те, что на утлом плоту, покорившись волне,
С тоской и надеждой себя доверяют Спасителю,
Влача свои дни то ли в яви, а то ли во сне.
Наш вид и наш норов обманчив, наверное:
Безликая масса идет в никуда чередой,
Но в каждом из нас затаилась на время Вселенная,
Способная вспыхнуть огромной и яркой звездой.
Как бы странно это ни звучало, но я тогда была рада, что мои родители не дожили до этих лет всеобщего унижения и позора, которые были обозначены как дарование свободы.
Из детских воспоминаний моего отца запомнилось одно событие, о котором он не раз нам, своим детям, рассказывал. Ему было двенадцать лет, когда в их деревню, расположенную в трех верстах от уездного города Бежецка, пришла беда: неведомо откуда, из каких-то заморских стран, пришла хвороба, которую знающие люди называли «испанкой». В деревне переболели многие, иные отдали Богу душу. Семью Ярцевых эта болезнь тоже не обошла: родители и все дети, два старших брата, мой папа и младшая сестренка Оля, перенесли ее тяжело. А вот их мама Прасковья Федоровна, которая ухаживала за ними, не выдержала натиска «испанки». И вот до своей глубокой старости мой папа вспоминал свою последнюю встречу с матерью, которая, зная, что она умирает, гладила детей по головкам, благословляя на дальнейшую жизнь. Ему стало плохо в переполненном больными помещении, его вывели на крыльцо — и вот все, что зарубилось в его детской памяти навсегда.
Это было в семнадцатом или восемнадцатом году двадцатого столетия, и по миру гуляла пандемия, а возбудителем ее был (как я теперь знаю) вирус Н5N1.
Хорошо это или плохо — вспоминать события почти столетней давности и соотносить их с сегодняшним днем — я не знаю. Таковы свойство и преимущество старости, и поэтому мне стало беспокойно не за себя, естественно, а за детей, внуков и правнуков — и своих, и чужих. Как большинство российских обывателей, я интересуюсь событиями, которые происходят не только в масштабе моего двора, и вот сейчас хотела бы поделиться своими мыслями, возникшими в результате знакомства с теле- радионовостями и доступной мне прессой.
Тема опасности развития птичьего гриппа у человека в течение последнего года не только не исчезает с экранов и газетных страниц, а, наоборот, стремительно идет по нарастающей. И временами зловещие сообщения о падеже домашних и диких птиц, их массовом уничтожении во многих странах на Ближнем Востоке, в Европе, у нас, на Северном Кавказе, в Поволжье и других регионах, напоминают мне сводки военных действий. Тем более что речь уже идет об учебных мероприятиях военных подразделений и МЧС. Это с одной стороны. А что делается с другой стороны в плане защиты конкретного человека от этой глобальной напасти? Рассуждения отдельных политиков об истреблении стай перелетных птиц, конечно, смехотворны. В недалеком прошлом китайцы пробовали уничтожить своих воробьев, обвинив их в краже зерен риса, и в результате получили нашествие саранчи. Это говорит о том, что всякое нарушение биосферы Земли влечет за собой непредсказуемые по своей опасности последствия. Ясно, что массовое уничтожение птиц может привести к экологической катастрофе, поскольку начнет преобладать размножение насекомых. Увы, даже ликвидация несушек на крестьянском подворье, безусловно, приносит вред и маленькому хозяйству, его саду, его постройкам, поскольку нарушается этот самый экобаланс.
Значит, выход один: для предотвращения грядущей опасности — вакцинация человека и домашних птиц. И над этой проблемой работают сейчас ученые всех стран и, естественно, России. И вот теперь я хочу объяснить, почему я испытываю все возрастающее душевное беспокойство. Оказывается, у бактериологов и вирусологов (ученых с весьма скудной заработной платой) нет денег на проведение испытаний и внедрение в производство своих уже готовых разработок, и об этом в один голос заявили на днях ведущие специалисты в радиоинтервью. Мало того, ветеринарные службы, утверждавшие, что они уже имеют вакцину и готовы к проведению вакцинации домашних птиц, буквально на днях всенародно заявили, что Министерство сельского хозяйства отказало им в финансовой поддержке широкого проведения этого мероприятия. Ситуация странная и непонятная, поскольку всем известно, что государство в настоящее время не бедствует. По всей видимости, руководящий чиновничий аппарат или опасается проявить инициативу, или не до конца осознал серьезность надвигающейся беды, от которой никуда не убежишь даже с набитым карманом или с пресловутой коробкой из-под ксерокса. Идет потеря драгоценного времени в полном соответствии с пословицей «Пока гром не грянет...» Но вот 27 февраля гром наконец грянул, и президент сообщил правительству и российскому народу, что по его распоряжению создается штаб по борьбе с птичьим гриппом. Ждем-с!..
Дорогая редакция! Хотелось бы, конечно, написать что-нибудь оптимистическое о добром и вечном, но извините, не получается.
С уважением