Слободан Милошевич умер. Умер в тюрьме, хотя правильнее было бы сказать — в застенках. Не в глубоком средневековье, а начале XXI века, не в Африке или горах Афганистана, а в цивилизованной Голландии, в центре Европы, на глазах у всего мира погиб пожилой человек — бывший президент европейского государства, в недавнем прошлом одного из самых благополучных в Европе.
Циникам от политики давно известно: «Нет человека — нет проблемы». Ричард Холбрук, инициатор Дейтоновских соглашений, называет смерть Милошевича заслуженной карой, не скрывает своей радости. Американцы, люди, опекавшие Сомосу, Бокассу и Пиночета, называют бывшего сербского лидера диктатором и мясником. Ельцина, расстрелявшего в центре Москвы избранный народом парламент, разбомбившего целый город, встречают в Европе с царскими почестями, а Милошевич, всего лишь пытавшийся защитить свой народ от истребления, а свою страну — от уничтожения, умирает в тюрьме. Вот уж действительно, чем больше торжествуют «общечеловеческие ценности», тем меньше остается человеческого!
Сейчас выдвигаются самые разные версии произошедшего. Но даже если окончательно выяснится, что смерть наступила от естественных причин, «естественная» смерть после пяти долгих лет пребывания в заключении без следствия, да фактически и без суда — то же убийство. Так что неожиданным уход Милошевича стал, наверное, только для тех, кто не следил за его процессом.
Хотя есть и исключение — есть по крайней мере один человек, причастный к этому судилищу ближе некуда, который, по собственному признанию, никогда не думал, что такое может произойти. Это главный прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте.
Лицо этой дамы обошло все телеканалы, речи процитировали все главные газеты. Почти всегда даже в самых отрицательных персонажах можно найти хоть что-то положительное. Но бывают персонажи, отрицательные до анекдотичности. На лице «злобной Карлы» — целая гамма чувств. Здесь и злоба, и удивление, и искреннее огорчение, и разочарование, и даже обида. «Милошевич умер юридически невиновным, — признает дель Понте. — Я никогда не думала, что это произойдет». Действительно, вроде бы все предусмотрели, кругом обставили, даже на лечение в Россию не отпустили — а вдруг не вернется! А он взял да и ушел туда, куда не дотянуться ни одному трибуналу. Дель Понте говорила, что собиралась просить для Милошевича пожизненного заключения, и судебный процесс, по ее словам, должен был завершиться в начале лета. «У меня, прокурора, после стольких лет, что я преследовала его, гранитная убежденность в том, что он виновен», — заявила дель Понте журналистам. Неудивительно, что многие газеты назвали реакцию дель Понте на смерть Милошевича неадекватной.
Сложно сказать, на чем была основана такая убежденность главного обвинителя Гаагского трибунала (язык не поворачивается назвать его международным). Может быть, опыт неудач на прежних местах работы заставлял «злобную Карлу» верить, что хоть на этот раз «получится». Очевидно, что сам ход процесса внушал все больше беспокойства его организаторам. Часть обвинений уже были отклонены трибуналом. Фактически Гаагский трибунал оказался перед сложной дилеммой: или оправдать Милошевича, что по политическим соображениям было совершенно невозможно, или осудить его, невзирая на полное отсутствие доказательств (по «беспределу», говоря на сегодняшнем новоязе) и превратить в «узника совести», что опять же крайне невыгодно с политической точки зрения.
Государственная дума наконец-то призвала закрыть дискредитирующее саму идею правосудия учреждение в Гааге. Но и тут у дель Понте ответ был готов немедленно: «Не все дела доведены до конца. Говорить в данный момент о нецелесообразности дальнейшей работы трибунала и связывать это со смертью Милошевича, мягко говоря, нелогично», — сказала она.
«Главные преступники все еще на свободе»,— заявляет дель Понте. А вот с этим как раз трудно не согласиться. Итальянский адвокат Джованни ди Стефано, как честный человек, не участвовал в этом судилище, однако помогал Слободану Милошевичу по его просьбе. По мнению ди Стефано, Карла дель Понте должна нести за смерть Милошевича не только моральную ответственность, но и самую что ни на есть юридическую. Он и родственники Милошевича намерены инициировать расследование в отношении «злобной Карлы», обратиться в Европейский суд по правам человека. Европейский суд действует на основе признанной всеми странами Европы Конвенции. Поэтому и решения он выносит на основе права: то признает незаконным процесс над лидером турецких курдов Оджаланом, то скажет слово в защиту обманутых вкладчиков в России, то поставит на место Латвию, признав факт нарушения прав русских «негров» (неграждан) в этой стране.
Безусловно, не стоит идеализировать европейцев. Каждый сантиметр европейской земли пропитан таким количеством крови и ненависти, какое и в страшном сне не снилось ни одной другой части света. Однако возможно именно поэтому в целом Европа гораздо гуманнее США — наверное, жестокая история научила. Если бы не постоянное вмешательство Америки, наверняка европейцы как-нибудь смогли бы примирить хорватов, сербов и боснийских мусульман, не было бы стольких никому не нужных жертв, а возможно, не было бы и самой войны. Но тогда не было бы и американских бомбардировок Сербии, не было бы новых американских баз в Боснии, американцы не смогли бы в очередной раз показать Европе, кто в ней настоящий хозяин.
Гаагский трибунал — то, что навязали Европе американцы. Это учреждение, где американцы руками европейцев сводят счеты с неугодными. Слободан Милошевич не признавал так называемый Гаагский трибунал, отказывался от навязанной ему «защиты». Не только Милошевичу, но и любому независимому юристу было непонятно, на какой правовой основе действует этот «суд», чьим именем выносит решения, чем руководствуется, когда определяет «наказания».
«Злобная Карла» и есть олицетворение Гаагского трибунала. «Теперь я в еще большей степени ожидаю, что Сербия наконец арестует и передаст Гааге Ратко Младича и Радована Караджича как можно скорее», — заявляет неугомонная дель Понте. Для полноты картины ее и надо посадить в «судейское» кресло. Ведь по сути, Гаагский трибунал — тот же инквизиционный процесс, то есть процесс, в котором исключается всякая состязательность. Можно еще добавить: а исход известен заранее.
Слободан Милошевич просил отпустить его в Россию на лечение. Возможно, надеялся на цивилизованность Гаагского трибунала. Но надеяться на «цивилизованность» инквизиции бессмысленно. Пусть вместо дыбы и палача — дорогие галстуки и компьютеры, но средневековые нравы остались те же.
И еще. За последние годы в Европе больше всего пострадали страны, бывшие во время Второй мировой войны самыми непримиримыми антифашистами — СССР и Югославия. Поэтому не Гаагский трибунал нам нужен, а новый Нюрнбергский процесс. И смерть Слободана Милошевича станет на нем одним из эпизодов обвинения.