В последнее время в Петербурге участились случаи зверских нападений на детей. Причем выбирались жертвы с иными расовыми признаками, чем у большинства населения России. Последний имел место 25 марта, когда темнокожей девятилетней девочке нанесли в лифте несколько ножевых ран.
Записные правозащитники, как по команде, всякий раз поднимали истошный крик об экстремистских молодежных бандах, скинхедах и русском фашизме. Дело, однако, видимо, сложнее, чем это представляется профессиональным «правозащитникам».
Сейчас в городе идет судебный процесс по сходному делу, где группа подростков на первых порах обвинялась в убийстве таджикской девочки. Но ход судебного разбирательства привел к сенсационным результатам: 22 марта присяжные вынесли оправдательный вердикт шестнадцатилетнему Роману Козакову, которого следствие, собственно, и обвиняло в убийстве.
Остается, однако, вопрос: если не он, тогда кто же это совершил? Обстоятельства этого громкого уголовного дела сегодня для наших читателей комментирует защитник Р.Козакова, почетный адвокат России Б.М. АЛЕКСАШИН.
— Такое решение присяжных вызывало бурные и не всегда одобрительные отклики — вот даже губернатор заявила, что имеет «особое мнение» по этому поводу. Так что же, произошла судебная ошибка? Или присяжные просто пожалели малолетнего дебошира?
— Вокруг этого процесса с самого начала усиленно нагнетались страсти, причем с очевидным политическим подтекстом: мол, надо беспощадно покарать банду юных расистов. Но, к чести присяжных заседателей, они не пошли на поводу у таких эмоций. А эта шумиха, похоже, даже привела к обратному эффекту. Ведь когда человека откровенно принуждают что-то сделать, в нем просыпается дух противоречия. И, на мой взгляд, присяжные не дрогнули перед таким психологическим воздействием, остались верными духу и букве закона. А закон гласит: раз вина не доказана, значит, человек не виновен.
Хочу обратить ваше внимание, что присяжные — это срез общества и своим вердиктом они отражают мнение всего общества. И такое решение свидетельствует о том, что наш народ в большей степени уже руководствуется не эмоциями, не политической демагогией, а нормами закона.
При этом я должен сказать, что мой подзащитный в ходе суда вовсе не искал жалости и снисхождения. На следствии он честно признался в своих неблаговидных делах, даже не связанных с данным эпизодом: в частности, да, было дело, отбирал мобильники у таких же подростков, как он. Но свою причастность к убийству он всегда категорично отрицал.
Накануне последнего заседания я сам посоветовал ему попросить присяжных о снисхождении, попытаться их разжалобить. Но он категорично отказался: «Нет, я просить ничего не буду. Мне жалости не надо, что я сделал, то сделал». Так же он сказал в своем заключительном слове: «В чем виновен, за то судите. А в чем не виноват — оправдайте».
Я считаю, что Роман и в самом деле не убивал. Посудите сами: этой несчастной девочке было нанесено 11 ножевых ран. Если бы мой подзащитный совершил это преступление, то неизбежно на его одежде должны были остаться пятна крови. Но их нет.
Другой вопрос: а где нож, где орудие преступления? На месте убийства его не обнаружили. А если бы Роман этот нож сунул в карман, то там неизбежно остались бы следы крови. Так что я убежден, что присяжные вынесли справедливый вердикт.
— Но все-таки ваш подзащитный далеко не ангел. Ведь те же самые присяжные признали и его, и других подростков виновными в хулиганстве. Так кто же они такие на самом деле — те, кто сегодня сидит на скамье подсудимых?
— Я бы поставил вопрос шире: а что такое оно вообще, это современное подрастающее поколение? Знаем ли мы, чем живут и на что готовы эти 15- и 16-летние подростки, которые ватагой слоняются по улицам, тянут пиво в скверах и во дворах? А мы, взрослые, проходим мимо и зачастую отводим взгляд.
Эти предоставленные самим себе дети, по существу, маугли большого города. И вот это, на мой взгляд, самый серьезный вопрос, который надо решать. Но это неблагополучие в молодежной среде сегодня стараются не замечать. Не замечать того, что на скамье подсудимых вовсе не матерые преступники, не отпетые негодяи, а самые обыкновенные современные подростки — продукты городской среды, нынешней жизни.
Я общался с ними, и вот что меня поразило: какое, оказывается, огромное влияние на незрелую психику оказывает вот такой, например, рекламный лозунг: «Бери от жизни все!». Казалось бы, просто броская фраза, но подростки понимают ее буквально. Они идут и берут «все», в том числе и то, что им не принадлежит. Под влиянием даже такой вот рекламно-идеологической обработки да плюс еще под воздействием пивных паров Роман может пойти и отобрать у своих сверстников мобильники, а потом на следствии без всякого принуждения чистосердечно рассказать об этом. Мы даже не задумываемся, какая зыбкая грань в сознании подростков между преступлением и рекламным лозунгом.
Да, те, кто сегодня сидят на скамье подсудимых, признаны виновными. Но надо помнить, что эти подростки не только преступники, но еще и жертвы и современного образа жизни, и нашего равнодушия.
— Сегодня они «со вкусом оттягиваются» в скверике, убивают время за банкой пива, а завтра, может быть, так же со вкусом убьют человека? Например, другого цвета кожи?
— Вы намекаете, что хулиганили они из расистских или националистических побуждений?
На мой взгляд, это совершенно нелепое утверждение, которое, кстати, не нашло подтверждения в ходе следствия. Какой может быть расизм, если сами-то эти малолетние хулиганы принадлежат к самым разным национальностям. Ну какой может быть мотив национальной ненависти к таджикам, например, у обвиняемого, которого зовут Кабир Сурович? У одного обвиняемого отец — афганец, у другого — кавказец, есть среди них и выходцы из Средней Азии. Так какой же окраски «расизм» они могут исповедовать? И, как выяснилось на следствии, ни в какой экстремистской организации никто из них не состоял. У них одна организация: рок, пиво и «бери от жизни все» — вот и вся их нехитрая идеология. Таково положение дел сегодня. А что будет «завтра», надо спрашивать не у меня.
— Тогда остается последний вопрос: а кто же тогда убил девочку?
— В материалах следствия есть свидетельства, что на месте преступления были еще «трое неустановленных лиц». Что делали эти таинственные взрослые в этой потасовке? Возможно, что эти «неустановленные лица» сперва сами натравили подростков, а потом совершили убийство? Тогда становится понятным, почему на обвиняемых нет следов крови и куда девалось орудие преступления. Но здесь мы уже вступаем в область предположений.