Настоящие заметки я решил представить по двум обстоятельствам.
Во-первых, в связи с приближающейся годовщиной со дня рождения гения русской литературы.
Во-вторых, сегодня в России, как и во всех странах бывшего СССР, зародилась буржуазия (крупная, средняя, мелкая), произошло резкое расслоение на богатых и бедных. Возник дикий (бандитский, криминальный) капитализм. Так называемые олигархи (все эти березовские, смоленские, чубайсы, борисфедоровы, немцовы, ходорковские, гайдары, черномырдины, ремвяхиревы, потанины) разворовали страну, создали колоссальные личные состояния. Однако имеющиеся деньги они не вкладывают в развитие экономики, социальной сферы, обороны, культуры, образования, здравоохранения, медицинского обслуживания, а перекачивают в швейцарские и другие зарубежные банки, развивая таким образом их экономику, а не своей страны, которая для них не иначе, как «эта страна».
Не этот ли процесс описан Пушкиным и его зарубежными современниками?

Пушкин и буржуазные революции того времени
Конец XVIII века ознаменовался событием всемирно-исторического значения — Великой французской буржуазной революцией.
Пять лет революции (1789—1794 гг.) не только коренным образом изменили весь социальный уклад Франции, но и вызвали широкий отклик в соседних странах. Крушение феодального строя во Франции самым убедительным образом напоминало о непрочности этого строя и неотвратимости его падения и в других странах Европы.
Эпоха от первой буржуазной революции во Франции (1789—1794 гг.) до Парижской коммуны 1871 г. — эпоха ломки старых феодальных отношений, подъема буржуазии и ее полной победы в основных странах Западной Европы. В этот период в ряде стран Западной Европы развернулось национально-освободительное движение, вместе с тем начали обостряться противоречия буржуазного общества, и на историческую арену начал выдвигаться революционный пролетариат.
Влияние революции на литературу было многообразно. На этом фоне выдвигается целая плеяда поэтов и писателей: Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776—1822 гг.), Джордж Гордон Байрон (1788—1824 гг.), Вальтер Скотт (1777—1832 гг.), Виктор Гюго (1802—1885 гг.), Адам Мицкевич (1798—1855 гг.), Джеймс Фенимор Купер (1789—1851 гг.), Генри Уодсворт Лонгфелло (1807—1882 гг.) Ганс Христиан Андерсен (1805—1875 гг.). Это ярчайшие представители романтизма, воспитанные на идеях Вольтера (Франсуа Мари Аруэ) (1694—1778 гг.) и Жан Жака Руссо (1712—1778 гг.), — и все они — современники А.С.Пушкина.
К 30-м годам XIX века буржуазия окончательно укрепляет свое господство во Франции и Англии. Развиваются и крепнут буржуазные отношения и в других странах Европы.
Все ярче и отчетливее вырисовывались характерные черты нового общественного порядка. Начиналось господство того бессердечного чистогана, о котором писали К.Маркс и Ф.Энгельс, в «Манифесте Коммунистической партии». Буржуазия утверждала новые правовые нормы и новую правовую мораль.
«В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли» (К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч. Т. 4 С. 426).
На этой почве новым этапом в художественном развитии человечества, в развитии литературы стал критический реализм, основными чертами которого, в определении Ф.Энгельса, являются верность деталей и верность передачи типических характеров в типических обстоятельствах.
Вот они, представители этого направления: Пьер Жан Беранже (1780—1857 гг.), Фредерик Стендаль (Анри-Мари Бейль) (1783—1842 гг.), Оноре де Бальзак (1799—1850 гг.), Чарльз Диккенс (1812—1870 гг.), Генрих Гейне (1797—1856 гг.), Шандор Петефи (1823—1849 гг.) Шарль де Костер (1827—1879 гг.). И это тоже современники нашего А.С.Пушкина.

Некоторые современники А.С. Пушкина о буржуазии
Политический режим наполеоновской империи и в особенности Реставрации, прямо противоречил тем представлениям о «царстве разума», которым обольщали себя великие просветители XVIII века, а вслед за ними и, например, Стендаль.
«Мы знаем теперь, что это царство разума было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии, что всякая справедливость осуществлялась в виде буржуазной юстиции, что равенство ограничилось равенством граждан перед законом, а самым существенным из прав человека объявлено было право буржуазной собственности» (К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч. Т. 15, С. 508).
«Стендаль был первым литератором, который почти на другой же день после победы буржуазии начал проницательно и ярко изображать признаки неизбежного социального разложения буржуазии и ее туповатую близорукость» (М.Горький, «Необработанные литературно-критические статьи». М., 1942 г., С. 331).
Стендаль придерживался материалистических взглядов в науке, философии и литературе. Последовательный атеизм, ненависть в идеализму, к религии, к монархии, горячая симпатия к простому народу — таковы основные особенности его мировоззрения, позволившие ему понять и проницательно изобразить буржуазное общество, раскрыть его враждебность идеям гуманности и справедливости.
Другой великий художник Ч.Диккенс писал 22 марта 1842 г., будучи в Америке, своему другу актеру Макриди: «Да, я разочарован. Это не та республика, которую я думал увидеть: не та республика, которая представлялась моему воображению... Любя вас всем сердцем и зная ваши естественные наклонности, я бы ни за какие деньги не приговорил вас, чтобы вы хотя бы год прожили по ту сторону Атлантики. Свобода мнений! Где она? Я вижу прессу — более ничтожную и глупую, и позорную, чем в любой известной мне стране...»
В Американских заметках (1842 г.) Ч.Диккенс писал: «Доведя свою родину до того, что ее презирают все честные люди, они посягают на права еще не родившихся наций, более того, на самый прогресс, но даже не понимают этого.
Они думают, что кричать другим народам, давно преуспевающим в беззаконии: «Мы не хуже вас (не хуже!)» — достаточная защита и оправдание для республики, только вчера пустившейся в свой славный путь, а сегодня уже до того искалеченной, до того изъеденной язвами и болячками, оскорбительными для глаз и не позволяющими надеяться на их исцеление, что лучшие друзья с презрением отворачиваются от мерзкой твари».
И чуть далее:
«Я увидел в них колесики, двигающие самое искаженное подобие мало-мальски пристойной политической машины, какое когда-либо изготовляли наихудщие инструменты. Подлое мошенничество во время выборов; закулисный подкуп государственных чиновников; трусливые нападки на противников, когда щитами служат грязные газетки, а кинжалами — наемные перья; постыдное пресмыкательство перед корыстными плутами, которые домогаются возможности ежедневно и ежечасно сеять при помощи своих продажных слуг новые семена гибели, поощрение и подстрекательство к развитию всякой другой склонности в общественном сознании и искусное подавление всех хороших влияний — все это, иначе говоря, бесчестные интриги в самой гнусной и бесстыдной форме...»
Я думаю, нет нужды приводить здесь высказывания других зарубежных современников А.С.Пушкина на эту тему. Они в основном перекликаются, отличаясь лишь глубиной проникновения в тему и четкостью изложения мысли, а перейти непосредственно к изложению этой темы в творчестве А.С.Пушкина.

Образы буржуа в творчестве А.С. Пушкина
Естественно, творчество А.С.Пушкина не могло не подвергнуться воздействию нарождающихся в обществе новых буржуазных отношений. Пушкин не мог также осмыслить источники первоначального накопления капитала: беспощадное ограбление других людей и народов. Вспомним строки из «Скупого рыцаря»:
Что не подвластно мне?
Как некий демон
Отселе миром править я могу;
Лишь захочу — воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся нимфы резвою толпою
И музы дань свою мне принесут.
И вольный гений мне поработится,
И добродетель, и бессонный труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное злодейство...
Читая эти строки, читая описание отношений барона Филиппа («скупого рыцаря») и его сына Альбера, нельзя не вспомнить гениальные положения «Манифеста Коммунистической партии» К.Маркса и Ф.Энгельса: «Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников. Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно-сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям».
Яркой иллюстрацией к этим словам служат не только отношения барона и Альбера в «Скупом рыцаре», но и отношения Моцарта и Сальери в произведении «Моцарт и Сальери» А.С.Пушкина.
Новые буржуазные отношения, новые свирепые капиталистические законы накладывают роковую печать на отношения людей, даже если они тяготеют друг к другу в дружеском порыве. Таковы отношения Моцарта и Сальери:
Вот яд, последний дар моей Изоры.
Осьмнадцать лет ношу его с собой —
И часто жизнь казалась мне с тех пор
Несносной раной, и сидел я часто
С врагом беспечным за одной трапезой,
И никогда на шепот искушенья
Не преклонился я, хоть я не трус,
Хотя обиду чувствую глубоко,
Хоть мало жизнь люблю я.
Все медлил я...
Люди искусства, люди-гении, люди музыки, люди, наиболее тонко чувствующие и переживающие малейшие конфликты взаимных отношений, — и их не щадят злые законы капитализма.
А ведь Моцарт и Сальери — братья по духу, сыновья одной матери, два великих сына гармонии. Сальери больно переживает смерть отравленного им Моцарта (хотя сегодня есть и другая версия), но он в то же время и радуется тому, что больше у него не будет конкурента, что он будет первенствовать:
Эти слезы впервые лью;
и больно и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член!
Еще более ярко иллюстрирует марксистское положение об отношениях людей буржуазного общества другое выдающееся произведение А.С.Пушкина последней поры — повесть «Пиковая дама». Главный герой повести — человек с профилем Наполеона, с душой Мефистофеля — образ нового буржуазного героя, не останавливающегося ни перед чем для достижения своих корыстных эгоистических целей. Прикрываясь своей мнимой влюбленностью в Лизу, Герман преследует одну цель, ставшую для него страстной жаждой, — цель наживы. А.С.Пушкин очень ярко обрисовывает качества этого нового буржуазного героя, сухого и расчетливого, способного возбудиться только мыслью о деньгах.
«Герман был сын обрусевшего немца, оставившего ему маленький капитал. Будучи твердо убежден в необходимости упрочить свою независимость, не касался и процентов, жил одним жалованием, не позволял себе ни малейшей прихоти. Впрочем, он был скрытен и честолюбив, и товарищи редко имели случай посмеяться над его излишней бережливостью. Он имел сильные страсти и огненное воображение, но твердость спасала его от обычных заблуждений молодости».
Герман случайно узнает легенду о трех картах. Он загорается страстным желанием узнать, какие это карты. С этой целью он приходит ночью к старой графине, угрожает ей пистолетом, подступает, как говорится, с ножом к горлу. Его не страшит людская молва, лишь бы получить названья трех злополучных карт, лишь бы достичь богатства, известности. Восьмидесятилетняя графиня не выдерживает пыток и умирает от разрыва сердца. А.С.Пушкин глубоко и тонко анализирует душевные переживания своего героя.
Чтобы добыть денег и богатства, Герман демонстрирует мнимую влюбленность в Лизу, воспитанницу старой графини, намереваясь через нее узнать тайну старой графини. Лиза же, застав Германа над трупом старухи и поняв, что его якобы любовь к ней — это лишь следствие его эгоистических намерений и корыстолюбивых расчетливых мечтаний, с безграничным ужасом отталкивает его: «Итак, эти страстные письма, эти пламенные требования, это дерзкое упорное преследование — все это было не любовь! Деньги — вот чего алкала его душа! Не она могла утолить его желания и осчастливить его!
Бедная воспитанница была не что иное, как слепая помощница разбойника, убийцы старой ее благодетельницы!..
Герман смотрел на нее молча: сердце его тяжело терзалось, но ни слезы будной девушки, ни удивительная прелесть ее горести не тревожили суровой его души. Он не чувствовал угрызений совести при мысли о мертвой старухе. Одно его ужасало: невозвратимая потеря тайны, от которой ожидал обогащения».
Эти строки А.С.Пушкина невольно напоминают нам замечательные слова Ф.Энгельса в письме к одному своему русскому корреспонденту Н.Ф.Даниельскому: «Когда мы изучаем... реальные экономические отношения в различных странах и на различных ступенях цивилизации, то какими странно ошибочными и недостаточными кажутся нам рационалистические суждения XVIII века, хотя бы, например, доброго старого Адама Смита, который принял условия, господствовавшие в Эдинбурге и окрестных шотландских графствах за нормальные для целой вселенной! Ваш Пушкин уже знал это...» Вероятно, Ф.Энгельс имел в виду при этом строки из «Евгения Онегина»:
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Оценивая творчество другого светила русской литературы Л.Н.Толстого, гений пролетарской революции В.И.Ленин писал, что нужно отличать в творчестве писателя то, что идет от разума его от того, что идет от его предрассудка, обусловленного известными социально-историческими условиями, в которых он живет.
Пусть в решении темы крестьянского восстания, в отношении к революциям сказывается предрассудок А.С.Пушкина, сочувственное противопоставление «просвещения» и «улучшения нравов» насильственным потрясениям, но уже сама настойчивая и упорная постановка темы крестьянского восстания, как и в высшей степени сочувственно обрисованный образ его вождя Емельяна Пугачева («Капитанская дочка», набросок «Истории Пугачевского бунта»), шли от разума поэта, вели к будущему, являлись свидетелями замечательного пушкинского историзма.
Именно это и есть русский историзм, историзм пушкинский.
Вышеприведенные слова Ф.Энгельса лучше всего говорят о великом разуме Пушкина, о широте его исторического кругозора, о гениальной художественной проницательности.
В публицистических статьях последних лет своей жизни Пушкин выносит грозный обвинительный приговор бесчеловечно-эксплуататорскому капиталистическому обществу, в частности, английскому и американскому капитализму.
В «Путешествии из Москвы в Петербург» он пишет:
«Прочтите жалобы английских фабричных работников: волосы встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! Какое холодное варварство с одной стороны, с другой — какая страшная бедность. Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона.
И заметьте, что все это не злоупотребление, не преступление, но происходит в строгих пределах закона.
Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию».
Далее, в одной из следующих глав А.С.Пушкин говорит о подлости и низости, раболепии и прелюбодеянии, продажности и тиранстве в Индии:
«Так вы не видали оттенков подлости, отличающей у нас один класс от другого. Вы не видали maintain (поведения) нижней палаты перед верхней, джентельментства перед аристократией, купечества перед джентельментством, бедности перед богатством, повиновения перед властью...
А нравы наши, а conversation criminal (прелюбодеяние), а продажные голоса, а уловки министерства, а тиранство наше в Индии, а отношения наши со всеми другими народами» (Слова англичанина). С не меньшим возмущением отзывается Пушкин о ханжестве лицемерной и подлой американской квазидемократии, о бесчеловечии американского конгресса, огнем и мечом истребляющего древнейшие индейские племена.
«С изумлением увидели демократию в ее удивительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в нестерпимом тиранстве.
Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом и страстью к довольству (comfort); меньшинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности, свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей — алчность и зависть, со стороны управляющих — робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному остракизму» (А.С.Пушкин. «Джон Теннер»).
Эти поразительные по своей точности и проницательности формулы только выражают на языке публицистики многое и многое из того, что на языке художественных образов А.С.Пушкин еще раньше раскрывал нам в своем творчестве.
Эти слова Пушкина сохранили свою остроту и в настоящее время, спустя более 150 лет после их написания.
И недаром замечательный певец американского народа, борец за демократию и мир во всем мире, преследуемый грязными прислужниками этой «демократии», Поль Робсон в торжественный для него момент, в великий и торжественный момент для всего негритянского и американского народа помянул добрым словом имя нашего А.С.Пушкина:
«Великий русский поэт А.С.Пушкин не ошибся в своей пророчестве, осуществившимся в течение столетия 1835—1935гг.
Здравствуй племя
Младое, незнакомое!
Не я увижу твой могучий
поздний возраст...
Великий вождь, именем которого названа священная награда мира, знал, что к концу столетия все эти народы, для которых он работал (черные и белые, желтые и коричневые), безусловно, заслужат приветствие великого Пушкина. Привет вам, новое племя людей, молодое, но знакомое, известное своими огромными героическими делами, строительством новой жизни, нового достоинства, осуществлением одного из завершающих шагов в долгих и полных труда, но победоносных исканиях человечества» («Правда», 25.09.1953).
К сожалению, сегодня эти позиции, мировоззрение людей (и молодых, и взрослых) резко изменились.
В некоторых своих произведениях Пушкин переходит непосредственно к изображению пролетарской части населения. Примером могут служить наброски повести «Мария Шонинг» и оставшиеся после смерти А.С.Пушкина материалы повести, долженствующей называться «Мария Шонинг и Анна Гарлин, осужденные в 1787 г. в Нюрнберге».
Мария Шонинг — дочь нюрнбергского рабочего. В 17 лет потеряла отца. После смерти отца нашли, что он платил налоги не по средствам, и отобрали долг в казну. Мария плакала, но люди были неумолимы.
«Какая жестокость, не позволять дочери проститься с мертвым отцом, как ей вздумается», — восклицает Мария, когда соседи предубежденно взирают на плачущую девушку, сомневаясь в искренности ее слез.
«Вчера пришел ко мне чиновник и объявил, что имение покойного отца моего должно продаваться с публичного торгу в пользу городской казны за то, что он был обложен не по состоянию и что по описи имения оказался он гораздо богаче, чем думали». Дом отобрали. Мария искала приюта на кладбище, за что была арестована. Наконец она нашла прибежище у Гарлинов (Анна Гарлин, бывшая служанка Шонингов, вышла замуж и жила в деревне). Анна в это время заболела. Наступила зима. Работы не было. Цены поднялись. Денег на врача не было, было очень трудно. Затем Мария родила ребенка, который вскоре умер. Марию и Анну обвиняют в детоубийстве и казнят. Таково вкратце содержание этой повести.
Пушкин показывает, насколько бесправна и задавлена жизнь рабочих, как тяжел их труд, как жестоко эксплуатирует их буржуазия. А.С.Пушкин не дает в своих набросках вывода. Нам остается надеяться, что пушкинский вывод ненамного отличался бы от следующего:
«Пролетарии могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а с тем самым и весь существовавший до сих пор способ присвоения, в целом у пролетариев нет ничего своего, что надо было бы им охранять, они должны разрушить все, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность» (К.Маркс, Ф.Энгельс «Манифест Коммунистической партии»).

Буржуазные образы А.С. Пушкина и наша современность
Вообще говоря, А.С.Пушкин не понимал экономической сути буржуазных отношений, состоящей в трактовке последних, как имеющих место только при обращении денег и их обращении в капитал, тогда как пушкинские капиталисты являются «помешанными капиталистами» по образному выражению К.Маркса, не пускают своих денег в обращение, держат их при себе, боятся от них отлучиться, дрожат за них, становятся рабами денег. Буржуазные отношения в эпоху Пушкина, безусловно, имели место. Это уже показано ранее. А.С.Пушкин их не понимал.
Но в силу своей поэтической гениальности и исторической прозорливости он отразил их отблеск, показал внешнюю сторону — страсть к деньгам, человек становится рабом денег, вторжение капитала в интимные человеческие отношения, в любовь и дружбу.
Печально осознавать, что мечта А.С.Пушкина о племени младом и незнакомом не состоялась из-за капиталистической контрреволюции в России 1991 года.
Эта мечта состоится, но ее свершение отодвигается на несколько лет. Потому что нынешний беспредел, выражающийся в разрушении Советского Союза, в разрушении России, в крушении государственности не может продолжаться. Этому наступит конец.
И снова наступит Солнце нашего великого А.С.Пушкина.
В это надо не только верить, за это надо бороться.

Ян ФЕРШТЕР