На плановом координационном совещании руководителей правоохранительных органов, которое проходило на этой неделе в Генеральной прокуратуре, из уст генпрокурора Владимира Устинова прозвучали поистине сенсационные откровения, которые, впрочем, мало кого сильно удивили. Ибо о том, что, как выразился Устинов, «организованные преступные группы и преступные сообщества сегодня действуют практически в каждом субъекте Федерации, они отметились во всех без исключения крупных городах, дошли до большинства населенных пунктов страны, нагло действуют в приграничных, экономически значимых территориях», знает подавляющее большинство рядовых россиян. Ведь они и проживают в этих самых «больших и малых городах и населенных пунктах», а то, что «преступность все больше наглеет, все больше приобретает силы, все больше проникает в правоохранительные органы», люди чувствует по условиям и качеству собственной жизни.
Но если такие заявления делает не кто-нибудь, а генеральный прокурор, значит, ситуация с преступностью в стране действительно катастрофическая. На своем посту Владимир Устинов уже не первый год, так что признания в том, что «какую часть экономики или другой части жизни ни возьми, везде у нас преступные формирования», — это фактически констатация полной беспомощности государства и, в частности, прокуратуры в борьбе с этим злом.
Картина, нарисованная Устиновым, в самом деле ужасающая. Преступники переигрывают государство по всем направлениям. Например, если властная «путинская» вертикаль выстраивается в стране «со скрипом», к тому же возникают большие сомнения в ее действенности и эффективности, то у организованной преступности с самоорганизацией все в порядке. По словам Устинова, с 1991 года мелкие и разрозненные преступные группировки трансформировались в «строго вертикальные системы», имеют обширные региональные и международные связи, а потому способны поражать «различные формы жизни общества: политическую, экономическую, социальную и духовную». Таким образом, получается, что последние 15 лет в России строилось отнюдь не демократическое, как утверждалось, а криминальное государство. И с его строительством заинтересованные лица и силы справились блестяще! Чего не скажешь о построении демократии.
В свете сложившегося положения дел совсем не кажется преувеличением мнение прокурора, что на сегодняшний день оргпреступность представляет для России не меньшую угрозу, нежели терроризм или наркоторговля. Но что могут противопоставить этому правоохранительные и государственные органы, если, как утверждает генпрокурор, «организованный криминал прочно обосновался и чувствует себя как дома», например, на таможне, судьи не спешат выносить обвинительные приговоры в отношении лидеров и «активистов» преступных группировок («таких приговоров — и разуваться не надо: хватит пальцев на двух руках»)? А сама прокуратура лишь «созерцает это, пишет отчеты, ставит липовые показатели и думает, что так будет продолжаться вечно». Устинов, правда, утверждает, что не вечно, что срочно пора менять положение. Однако как это собираются делать, а главное, почему не принималось никаких действенных мер до сих пор, им уточнено не было.
Потому и вызвали саморазоблачения прокуратуры у большинства, скорее, скепсис, нежели надежды на перемены. Координационное же совещание воспринимается как очередная пропагандистская и безрезультатная кампания, которых было за последние годы у нас в стране немало, а не начало настоящей борьбы за интересы государства и его честных граждан. Очевидно, что в криминальном государстве, построенном в России, интересы этих честных граждан отнюдь не первичны. Недаром, по официальным данным МВД, в 2005 году было выявлено свыше 3 тысяч преступлений против государственной власти, интересов госслужбы и органов местного самоуправления. Более тысячи лиц, совершивших данные преступления, оказались должностными лицами. А сколько такого рода преступлений не расследовано и раскрыто никогда не будет, сколько должностных лиц ушло от наказания, при той ситуации, которую живописал генпрокурор Устинов, остается только гадать.