— Ну, а теперь — в кузов!
Мальчишки по этой команде с комбайна прыгали в кузов автомашины и погружались в теплое зерно, которое только что водопадом низвергалось из бункера степного корабля. И уже понималось: в хлебе не только горячее летнее солнце, но и жар мозолей на руках. Этот труд отлит золотыми зернами.
Всем своим существом прочувствовал это Саша Пащенко за время работы копнильщиком на комбайне в селе Островном. Ему открылась радость сопричастности к людям, которые все вместе есть народ великого созидания. Орден Ленина — Оренбургской области за большой хлеб целины. Второй орден Ленина — за небывалый в истории области урожай. А воочию среди полей — Всесоюзные ударные комсомольские стройки, такие как крупнейший в Европе Оренбургский газовый комплекс.
Есть чем гордиться и восхищаться вчерашнему школьнику, впоследствии юному артисту Оренбургского театра музыкальной комедии Александру Пащенко. У него на глазах все это делают и те, с кем он учился в школе №45 г. Оренбурга, с кем прошел первые трудовые уроки в поле. И в сравнении с ними есть за что спрашивать себя: а ты не подался ли на легкие хлеба? Достоин ли мастеров — золотые руки, перед кем поешь и танцуешь?
Вопросы в духе времени. Их истоки — в народной морали, впитанной с молоком матери. Казачка Евдокия Прокофьевна Сидельникова из Нижней Павловки и выходец из Сумской области Кирилл Ильич Пащенко и в Оренбурге жили деревенским ладом, когда все четверо детей не намного позже, чем научились говорить, включались в заботу друг о друге, в посильный семейный труд. Любовь к близким входила в плоть и кровь из рук матери и отца, гладивших непокорные вихры мальчонки, который пас целый день корову Седуху. Из совместного с братишкой Толей вымытого пола в комнате. И не при этом ли закладывалось представление о прекрасном? В сенях моешь и отскабливаешь пол косырем, вечером мама ступает босиком на белые прохладные доски-шестидесятки — красота!
Только на здоровой почве расцветает Аленький цветочек.
Сознание этого стало образом бытия пахаря и чернорабочего в искусстве и воплотилось в пятьсот жизней Александра Пащенко на сцене, в едином дыхании с залом. Сегодня он — Рахмет Алиев, киномеханик из Узбекистана, в оперетте Константина Листова «Севастопольский вальс». Вместе с русскими, украинцами и бойцами других национальностей он защищает от фашистских захватчиков главную черноморскую твердыню советской Родины. А после войны боевая семья собирается вновь в возрождаемом городе русской славы. И везде восточному мудрецу и остроязычному затейнику самое место. Силы изнемогающих от жажды защитников крепости, как глоток воды, поддерживают песня и шутка.
В мирных буднях байки балагура гасят разгорающиеся не на шутку бытовые страсти, он устраивает судьбы друзей. Внешне вроде бы несколько неуклюжий, Рахмет с необыкновенной деликатностью, прикрываясь прибаутками, соединяет руки медсестры Любы и командира корабля Дмитрия Аверина: их любовь выдержала испытание огнем сражений и холодом разлуки. Рахмет с таким мягким акцентом «лица азиатской национальности» подытоживает свои действия им самим открытой заповедью: «Счастье есть — танцевать надо. Кто в беде — помогать надо».
Пащенко в облике Рахмета лучится добротой, человечностью героя своего времени. Таковы и его товарищи. Для них счастье личное и счастье Родины неотделимы. Наполненная этими чувствами и мыслями оперетта «Севастопольский вальс» предоставляет сегодня благодатные возможности для создания остро-злободневного спектакля. Да, Александр Пащенко и в своей подлинной национальности украинца, и в сценической национальности узбека Рахмета живет единым чувством братства советских людей, всемогущих своей дружбой и перед лицом смертельного врага, и в налаживании послевоенной жизни. Как никогда важно именно в годину подло разжигаемой вражды воскресить, а для юных зрителей впервые показать вживе дружбу народов нашей великой державы, которая еще недавно составляла основу их совместного небывалого расцвета и независимости от мирового империализма, их несокрушимую силу.
Художественный руководитель и главный дирижер театра, заслуженный артист России Виталий Николаевич Брук и режиссер Леонид Халифман вернули на сцену в обновленном виде замечательную оперетту, из которой естественно следует кричащий политический вывод. Вместе с заключительными аккордами музыки звучит свыше глас народа — глас божий:
Не знал тогда народ, повергнувший врага,
Мечтавший созидать, творить, любить,
Что братья по оружию вчера
Сегодня будут легендарный флот делить!
Зал встает — зрители вместе с героями оперетты, в их светлой жизни, у них общая боль от противоестественного, чудовищного дележа. А Александр Пащенко получает лавры за роль Рахмета Алиева как за лучшую мужскую роль года в театрах Оренбургской области.
Мир возвышенного, доброго, чистого — вот как сегодня воспринимается «Севастопольский вальс», а вместе с тем и вообще советская оперетта по идейно-нравственной направленности, человечности представляющая собой вершину в развитии своего жанра. Это мажорное время звучит в «Севастопольском вальсе». Александру Пащенко посчастливилось воплотиться в героях произведений талантливейших композиторов эпохи. Как совершались самые сложные, самые тонкие перевоплощения?
Однажды около театра артист поддержал слепого. Тот откликнулся:
— А, это вы! Спасибо, только не задерживайтесь со мной. Сегодня вы особенно спешите, вы так взволнованны. Удачи вам!
Потрясающе! Они незнакомы и никогда не разговаривали, хотя иногда мимолетно совпадали их пути. Слепой видит, различает прохожих, их настроения. По звуку шагов, шороху одежды, дыханию? По какому-то силовому полю?
Именно такой остротой чувств жив и талант. А рождает ее любовь к людям. Она ведет к сокровенным истокам хрустально чистых движений души и благородных деяний, чем так привлекателен летчик-истребитель Сережа Чупров в оперетте Вениамина Баснера «Требуется героиня». И сегодня артист делится своей всегдашней мечтой:
— Хотел бы я быть таким — летать на сверхзвуковых истребителях в небе Заполярья. Я очень завидовал Сереже Чупрову. Поэтому на сцене я жил его жизнью. Его судьба, его жертвенная любовь были моей судьбой и любовью.
И затем продолжает:
— А какие прекрасные люди в оперетте Оскара Сандлера «На рассвете» о становлении советской власти в Одессе. Они были родные мне по мироощущению, по своим чувствам. Я свою жизнь по ним сверял и через них говорил со зрителем о самом главном, о том, что все мы должны быть такими — справедливыми, добрыми, честными в отношении к человеку, верными любви и долгу, своему делу, Родине.
— Верю, — отзывается зрительный зал душевным соучастием: зал и лейтенант Андрей Круглов (оперетта Александра Колкера «Товарищи артисты») вместе уходят в бой. Героическая история близится к завершению, когда на гастролях в одном из городов Средней Азии в этот момент в театре из-за аварии гаснет свет. Можно объявить, что спектакль фактически окончен. Главный режиссер Вячеслав Лазаренко с фонариком выходит и сообщает, что лейтенант пал смертью героя. В зале всхлипывают, нарушая скорбную тишину. Вдруг вспыхивает свет, и в заключительной сцене сквозь дымку проступает лейтенант Андрей Круглов с боевыми друзьями. По залу прокатывается радостный гул: герои живы! Но тут же воцаряется минута молчания: они живы в нашей памяти.
Это правда искусства, и цена ей — жизнь! И если она возобновляется с каждым выходом на сцену, то только потому, что такова самовоскрешающаяся сила вдохновенного труда. Ее хватало, даже чтобы воображаемую трагедию пропустить через сердце, которое еще воспалено собственным действительным горем от недавней безвременной кончины горячо любимого старшего брата Толи. В сцене гибели повстанца Марчелло (оперетта Марка Самойлова «Комедианты») широко открытые глаза артиста распахивают на весь мир душу героя в его борьбе за ускользающую жизнь. А где-то в подсознании Александра Пащенко пульсирует своя боль: «Братик, родной мой, встречай, иду к тебе!» До такой степени хотелось вновь прижать его к сердцу.
Но, подняв глаза, где-то в туманной выси увидел светлый лик матери и услышал ее целительно жалеющий голос: «Как же тебе тяжело, сынок!»
Вечностью — межзвездная тишина, а потом грохотом столкнувшихся миров — аплодисменты в честь жизнеутверждающего искусства.
А смех — без забот и хлопот? Покажи только пальчик, народный артист? Зал то и дело взрывается хохотом, когда идет сцена из оперетты Флоримона Эрве «Мадемуазель Нитуш», в которой помощник режиссера Полинер нелепо перевирает подсказки из-за кулис. А ведь давно всем известные, можно сказать, избитые реплики. Александр Пащенко объясняет:
— Я очень боялся этой сценки, которую блистательно разыгрывали великие мастера русского театра, и шел к ней двадцать два года. Все подмечал и примерял к роли свои наблюдения. Выражения лиц, оттенки голосов, движения — все характерное, выразительное, комическое.
Плод столь длительного вынашивания — Полинер, уморительно потешный знакомый незнакомец. Он один из многих персонажей, которые дают сегодня основание говорить о социальном значении жанра — о светлом мире оперетты, в том числе (и в особенности) советской оперетты, в котором царит любовь, преклонение перед женщиной, дружба, в котором Добро всегда одерживает победу. Этот мир — на стороне тех, кто хочет, чтобы все это торжествовало в реальной жизни, что и питает вдохновение народного артиста России Александра Пащенко.

На снимке: народный артист России Александр Пащенко в оперетте «Севастопольский вальс» в роли Рахмета Алиева.

 

Федор ПОДОЛЬСКИХ.
Оренбург.