Одной из главных политических новостей в России по-прежнему остается отставка генерального прокурора Владимира Устинова. За дни, прошедшие со времени этого скоропалительного, принятого безо всяких обсуждений, и для многих неожиданного решения ясности как об истинных причинах, так и о последствиях случившегося не прибавилось. Хотя версий в связи с отставкой высказывается немало. Впрочем, если приглядеться, то, по большому счету, версия всего одна. Причем к принципиальным вопросам (то есть к борьбе с коррупцией в нашей стране и к критической оценке проводимой и прокуратурой, и президентской и исполнительной властью политики) она отношения не имеет, а касается очередного витка борьбы за влияние среди кремлевских кланов.
Вот как комментирует отставку Устинова западная пресса. Газета Financial times считает, что «смещение Устинова стало серьезным ударом по Игорю Сечину, влиятельнейшему заместителю главы кремлевской администрации. Сечин также является председателем совета директоров принадлежащей государству нефтяной компании Роснефть, которая получила главную выгоду от разрушения ЮКОСа». Издание считает, что от данной «перегруппировки» наибольшую выгоду получил нынешний первый вице-премьер и министр обороны Сергей Иванов.
Мнения о том, что отставка связана с внутренними «разборками», придерживаются и многие наблюдатели и эксперты в России. «На рубеже 2007—2008 годов происходит клановая перегруппировка. Каждый из кланов — «либералы» (Греф, Медведев, Кудрин) и «силовики» (Устинов, Сечин и примыкающие к ним люди) — будет продвигать своих игроков. В этой связи и стоит рассматривать увольнение Устинова», — так прокомментировал отставку генпрокурора политолог, руководитель группы «Меркатор» Дмитрий Орешкин. Орешкин полагает, что таким образом президент хочет ослабить одну из группировок, ставшую слишком влиятельной. Иными словами, активно занимается политикой мер «сдержек и противовесов», что было так характерно для эпохи Ельцина.
Вспоминают и о том, что Устинов — фигура, «доставшаяся» Путину по наследству от его предшественника на президентском посту. А теперь вот он нашел возможность избавиться от «груза прошлого», хотя Устинов весьма неплохо «встроился» в нынешнюю систему власти, а потому и продержался на своем посту более 6 лет.
Характерно, что при этом качество работы самой прокуратуры и ее отправленного в отставку руководителя для комментаторов представляется вторичным даже в том случае, если ей и даются какие-либо оценки. Оценки эти, надо сказать, противоречивы. Так, член Совета Федерации, представляющая Туву Людмила Нарусова полагает, что «Владимир Васильевич сам все осознал, понял, и результатом стало его заявление». Что именно осознал Владимир Устинов (да еще так стремительно, поскольку, как говорят информированные источники, еще неделю назад ни о какой отставке он и не помышлял) остается, правда, не совсем ясным. Как и то, почему Совет Федерации, включая Нарусову, никак не помог Устинову осознать это, безо всяких вопросов и претензий продлевая его полномочия. Тем более что официальных претензий бывшему генпрокурору не предъявлено. Более того, его даже будто бы поблагодарили за хорошую работу.
Так что, скорее всего, прав Сергей Миронов, когда, объясняя, почему столь важное и ответственное решение было принято всего за 4 минуты, говорит, что оно было «техническим». Конечно же, никто не сомневается, что на самом деле решения принимаются совсем в другом месте, а функции верхней палаты парламента (впрочем, как и нижней) давно превратились в чисто технические.
В связи с этим сложно не согласиться с депутатом Госдумы, членом фракции «Единая Россия» Александром Хинштейном. Он высказал мнение, что если завтра президент предложит на должность генпрокурора своего любимого лабрадора Кони, то решение о ее утверждении будет принято незамедлительно и единогласно. Хинтштейн — один из немногих, кто считает, что отставка Устинова связана с его эффективной прокурорской деятельностью, и в результате его ухода «никто не выиграет, все окажутся в проигрыше».
Однако говорить о профессиональных причинах отставки вряд ли приходится. Генеральная прокуратура в течение всех последних лет потерпела множество провалов. Достаточно вспомнить лишь наиболее громкие ее дела. За взрывы домов в Москве и Волгодонске в 1999 году ответили лишь два исполнителя, организаторы терактов остаются на свободе. Расследование дела о теракте в театральном центре на Дубровке в октябре 2002 года до сих пор продолжается, а точнее, затягивается и вряд ли имеет сколько-нибудь внятные перспективы. Об огромном числе претензий к работе Генпрокуратуры по Беслану всем хорошо известно. Бывший генпрокурор Устинов выпустил книгу «Правда о «Курске», однако возглавляемое им ведомство, похоже, сделало все возможное, дабы правда о гибели подводной лодки никогда не стала известна. Громкие дела об убийстве журналиста Дмитрия Холодова и редактора русской версии журнала «Форбс» Пола Хлебникова Генпрокуратура проиграла и обвиняемые были оправданы. Но ни одно из этих значимых событий причиной не только для отставки, но даже и для каких-либо серьезных публичных упреков не стало.
В общем, «политическая подоплека», о которой говорит Хинштейн, явно имеется, но вовсе не потому, что Устинов являлся самостоятельной политической фигурой. О том, что Устинов — абсолютно контролируемая фигура, говорит и перечень «удач» Генпрокуратуры. По большому счету, удачным оказалось лишь дело ЮКОСа. Но с 2003 года, когда был задержан главный его фигурант Михаил Ходорковский, слишком много воды утекло, чтобы по-прежнему предаваться иллюзиям, будто Генпрокуратура готова «равноудаленно» заниматься всеми олигархами, нажившимися за счет государства. Наоборот, процесс этот со всей очевидностью продемонстрировал, что его задумали исключительно в качестве «политического», дабы показать, кто в стране хозяин, как себя необходимо вести, и кого «слушаться» даже очень богатым и влиятельным людям, чтобы не попасть в опалу. Сложно представить, что генпрокурор для себя выводов о последствиях политической самостоятельности не сделал.
Скорее всего, помнил он и о судьбе своих предшественников на должности. Предыдущий генеральный прокурор Юрий Скуратов, который действительно попытался быть независимой фигурой и заняться кремлевской коррупцией без санкции самого Кремля, был не просто уволен, а предварительно скомпрометирован грязной видеозаписью, показанной по центральному телевидению. Можно сказать, что и Скуратова, по сути, в отставку отправил Владимир Путин, тогда еще не президент, а директор ФСБ, без которого в деле организации компромата вряд ли обошлось.
О том, как обходился со своими генеральными прокурорами Борис Ельцин, тоже забыть невозможно. Валентин Степанков поплатился должностью за то, что не захотел напрямую поддержать антиконституционный Указ №1400, ставший прологом кровавых событий октября 1993 года. Алексей Казанник покинул свой пост сам, потому что посчитал правильным исполнить постановление Госдумы об амнистии участников тех самых октябрьских событий и выпустить из тюрьмы заключенных вопреки категорическим возражениям президента Ельцина. Сменивший его на высоком посту Алексей Илюшенко вообще после отставки оказался в тюрьме.
В этом смысле тихая, без скандала и тюрьмы, отставка Устинова, который, по собственным словам, прокурор в третьем поколении, а потому умеет только «прокурорить», кажется чуть ли не верхом правовой корректности в стране, где и судебные, и прокурорские органы в последние годы становятся все более и более зависимыми исполнителями отнюдь не юридических норм, а приказаний сверху.
На самом деле не имеет большого значения, что же оказалось последним доводом для отставки генпрокурора. Чрезмерное ли его красноречие на недавнем совещании руководителей правоохранительных органов, где он заявил, что организованная преступность стала национальной угрозой, а коррупция проникла во все сферы жизни общества и государственной власти (некоторые полагают, что на такие серьезные заявления право имеет лишь глава государства, Устинов же, мол, переусердствовал, за что и поплатился). Или же действительно грызня кланов будущих «преемников», собирающих друг на друга компромат, в том числе и используя Генеральную прокуратуру.
Вполне возможно, все это и не так. Мы же знаем, как президент Путин любит удивить своих «подданных» неожиданным решением, а заодно в очередной раз продемонстрировать всем, кто в стране хозяин. Вот он и продемонстрировал. И совсем скоро, когда выдвинет кандидатуру нового генпрокурора, продемонстрирует вновь. Так что бессмысленно гадать, будет ли это полпред Южного федерального округа Дмитрий Козак или полномочный представитель в Приволжском округе Александр Коновалов. Президент, вполне вероятно, найдет кем удивить страну, на этот раз предложив что-нибудь неожиданное. Потому что эти неожиданности и подковерная борьба и есть суть проводимой им внутренней государственной политики.
При таком неясном положении дел многие вроде бы независимые политические деятели, должные принимать самостоятельные решения, ради собственной безопасности абсолютно не хотят вникать в подоплеку предложений и поступков главы государства. Так, в пятницу, комментируя в «Газете.ru» отставку Устинова, представитель Калмыкии в Совете Федерации Левон Чахмахчян заявил: «Я считаю, что отставка принята, потому что нужно уважать права человека. Он имеет право уйти с должности. То, что никаких вопросов не возникло у членов Совета Федерации, это нормально. Члены Совета Федерации уважили заявление генпрокурора. А зачем дискуссия? Это вам интересно узнать, зачем он написал. Нам заявления достаточно. Вы такие вопросы задаете мне, я даже не знаю. А история со Скуратовым — это совсем другое дело».
Но такие послушание и нелюбознательность уберегают не всегда. Мог ли подумать «сенатор», произнося эти слова, что в тот же день будет показательно уличен в получении огромной взятки в 300 тысяч долларов, а в понедельник Сергей Миронов потребует лишения его «сенаторских» полномочий. Сам предполагаемый взяточник, правда, заявляет, что его подставили, но нелюбознательные коллеги, практически единогласно принявшие отставку Устинова, вряд ли пожелают разбираться в его вопросе. И проголосуют «как надо». Впрочем, как верно заметил сам Чахмахчян, это уже совсем другое дело.