Во вторник на церемонии открытия Всемирного газетного конгресса, который в этом году проходит в Москве, президент России Владимир Путин одновременно выразил свое почтение и презрение к средствам массовой информации. Причем надо полагать, что и то, и другое было сделано вполне искренно. Ведь российские СМИ — один из главных механизмов, благодаря которым в свое время Владимир Путин пришел к власти, сохранил ее, а ныне поддерживает свой, как утверждают те же средства массовой информации, очень высокий рейтинг. Отсюда и видимость уважения прессы, конгресс которой глава государства почтил своим вниманием.
БЕЗУСЛОВНО, таких прекрасных для президента «рекламных» результатов можно было достичь лишь потому, что со свободой прессы и печати в России дела обстоят не слишком хорошо, иными словами, потому, что пресса в России зависимая. А к зависимым и подконтрольным институтам редко относятся с уважением не показным, а настоящим. Скорее, используют их по мере необходимости.
Вот и престижный международный форум, да еще накануне встречи «Большой восьмерки» в Петербурге, президент России решил использовать в своих целях, дабы еще раз продемонстрировать всему миру свою приверженность свободе слова и демократическим ценностям. Однако Владимир Путин, видимо, не учел, что на газетный конгресс собрались представители тех стран, где о свободе слова представление несколько иное, нежели у самого российского президента. Ну а главное — они могут прямо об этом высказываться, так как по крайней мере от президента России и кремлевской администрации не зависят.
Участие главы государства в газетном конгрессе не задалось с самого начала. Следуя своей привычке, Путин чуть ли не на час опоздал (вот вам и пренебрежение!) и заставил ждать всех собравшихся гостей и участников форума. («Мы уже исчерпали все возможности, а президента нет», — прокомментировал затянувшуюся паузу гендиректор Всемирной газетной ассоциации Тимоти Болдинг. А потом предложил послушать «Спящую красавицу» Чайковского, пошутив, что в советские времена, «если бы президент умер, мы бы уже слушали «Лебединое озеро». Но президент не умер и вскоре появился в зале.) К их большому неудовольствию, поскольку они собрались обсуждать проблемы, стоящие перед печатными СМИ и искать методы их решения, а не для информационного обслуживания главы российского государства и создания его привлекательного образа.
Не поспособствовала созданию привлекательного образа и акция проникших в Кремлевский зал национал-большевиков, развернувших антипутинский плакат и разбрасывавших листовки, где президент обвинялся и в гонениях на свободу слова.
Но нацболы — это свои, с ними можно не церемониться (представители Федеральной службы охраны и не церемонились). Гораздо более серьезным ударом по престижу российской власти оказалось вступление главы Всемирной газетной ассоциации Гевина О`Рейли. Потому что о свободе прессы в России и роли государства в ее ограничении в его докладе говорилось весьма критически. И это при том что, по некоторым утверждениям, первоначальный вариант доклада был гораздо жестче и его смягчили по требованию российской стороны. Но, несмотря на все смягчения, в выступлении Рейли было сказано, что в России нет независимого общественного телевидения, а все центральные телеканалы поставлены под прямой или косвенный контроль власти. Некоторые крупнейшие газеты, по его словам, покупаются финансовыми и промышленными группами, абсолютно лояльными президенту и зависимыми от власти, что делает такие издания также зависимыми. Рейли сообщил, что у проведения конгресса в Москве было много противников, озабоченных ситуацией со свободой прессы в России. «Один из аргументов, которые мы приводили этим оппонентам, — то, что мы наконец сможем, приехав в Москву, обратиться к вам лично с просьбой принять новые жизненно важные меры, самолично задать тон и помочь вашей великой стране развить сильную прессу», — сказал Рейли, обращаясь к президенту Путину.
Думается, что польза от того, что конгресс состоялся именно в Москве, действительно имеется. Конечно, речь не о надеждах на «самоличное» позитивное вмешательство президента, о чем говорил Рейли. Каков тон, который может задать Владимир Путин, известно всем, кто хотя бы иногда смотрит центральные каналы телевидения или читает официальную российскую прессу. И тон этот не внушает оптимизма по поводу будущего свободы слова в нашем государстве.
Дело не в том, что проблем со свободой слова нет в тех странах, которые больше всего критикуют сейчас за это Россию. Важнее, что форум дал возможность убедиться, что для журналистов и СМИ все же возможна другая жизнь и другие стандарты. Более того, на Западе именно такие стандарты и считаются нормой, даже если им не всегда удается следовать.
Характерно, что даже те государственные телеканалы, о зависимости которых говорили докладчики, вынуждены были вести себя несколько более «независимо», чем обычно. Чтобы не оказаться в совсем уж смешном положении. Например, в новостях Российского канала показали инцидент с нацболами, так что комментарий американской газеты Herald tribune, что, мол, «три российских национальных телеканала, которые нередко приводят в качестве иллюстрации, насколько СМИ при Путине запуганы, освещали Всемирный газетный конгресс в Кремле, но не упомянули об акции», не совсем справедлив. Из сообщений РТР, правда, следовало лишь, что несколько малолетних хулиганов пробрались в зал, размахивали руками, кричали и мешали людям работать, а об антипрезидентском характере выступления не было сказано ни слова. Но для наших реалий и такое освещение событий уже почти прорыв в «свободу слова».
А главное — газетный конгресс дал возможность еще раз задуматься о состоянии прессы в России, ее перспективах и влиянии на жизнь страны и общества. И не с точки зрения того, что нравится или не нравится на Западе, а с точки зрения наших собственных интересов.
Показательно в этом смысле выступление президента Путина, которое некоторые посчитали ответом О`Рейли, хотя на большинство поставленных им вопросов ответов от президента, по сути, не прозвучало. Собственно, глава государства говорил в основном не о том, что плохо сейчас, а о том, что раньше (то есть в советские времена, хотя «пнул» он и ельцинскую эпоху) со свободой слова было гораздо хуже. «Вот мы с вами собрались в этом зале, который когда-то назывался Дворцом съездов Коммунистической партии, а сегодня мы обсуждаем проблемы свободы слова и в достаточно критическом ключе мы, хозяева, слушаем наших гостей. Совсем еще недавно — 10, 12, 15 лет тому назад — такое даже представить себе было невозможно», — заявил президент.
Но ведь 10, 12 и даже 15 лет назад в России была уже «демократия». И с точки зрения как западных, так и российских критиков-либералов, именно тогда в нашей стране был расцвет свободы слова, поскольку они могли говорить все, что их душе угодно. Теперь, когда им начали зажимать рот, они возмутились. Между тем для левопатриотической оппозиционной прессы «расцвета свободы слова» не было и в ельцинские времена. Ничего не изменилось к лучшему и сейчас.
КСТАТИ, ссылки на советские времена вряд ли кажутся корректными. В СССР был совсем иной тип общества, где и пресса выполняла свою функцию иными методами. Сейчас речь не о том, какие из этих методов лучше или хуже. Но для демократии и капитализма по «западному образцу», которые вроде бы и взяты в нынешней России за основу, свободная и независимая от государства пресса является одним из основных гарантов нормальной жизни общества. В этом смысле абсолютно прав О`Рейли, утверждая, что «свободная пресса — непременное условие благополучия страны».
В речи же Путина сквозило плохо прикрытое желание иметь прессу абсолютно подконтрольную государству, как в советские времена, и одновременно — совершенно лишенную влияния на жизнь общества (а ведь в СССР ни одна критическая публикация не оставалась без реакции властей). Особенно ярко это проявилось во вроде бы незначительной президентской фразе: «Привычка прочесть свежую газету остается ритуалом, с которым невозможно расстаться». Но ни для западного общества, ни для общества советского пресса, в том числе и печатная, никогда лишь «ритуалом» не являлась.
Президент Путин говорил о том, что «развитие СМИ зависит не только от государства, которое устанавливает законодательные правила», но и от «позиции и способности к самоорганизации самих журналистов, редакторов, издателей». Иными словами, речь идет об ответственности журналистского сообщества. Спорить с этим не приходится. Сколько бед приносит обществу журналистская безответственность, всем нам хорошо известно. Но ведь такую безответственность порождает сама власть. Хотя бы потому, что совершенно не реагирует на критику, а порой и разоблачения в той же прессе. А если так, то смысл в независимой прессе действительно отпадает.
ВПРОЧЕМ, утверждать, что власть никогда «не реагирует» на критику, было бы неверно. Реагирует, и практически всегда одним и тем же образом. Пытается прижать, «перевоспитать», перекупить, а если не получается, то и задавить «непослушных». Методы для этого сегодня выбираются не явно политические, а экономические, но свободы слова от этого не прибавляется. Президент России делает вид, что такой проблемы не существует. А вот Тимоти Болдинг, оказывается, лучше владеет знанием реалий современной России. Он прекрасно понимает, что вовсе не обязательно контролировать все 53 тысячи российских печатных изданий (по мнению Путина, это просто «физически» невозможно), достаточно заставить сдавать свои позиции лишь некоторые, «отключая им электроэнергию и отопление или же придираясь к редакторам, предъявляя им абсурдные налоговые требования». Ненормально, считает Болдинг, «чтобы сверхдержава, подобная России, имела бы прессу, которая обладала бы таким незначительным влиянием и такой незначительной властью».
Владимир Путин считает иначе. Он напомнил, что закон «О средствах массовой информации», принятый еще в 1991 году, признан «одним из самых либеральных в мире». Одновременно он покритиковал «самые разные, в том числе и непрозрачные капиталы», «далекие от потребностей общества», пришедшие «на нарождающийся рынок российских СМИ в 90-е годы», заявив, что тогда свободе слова угрожал «диктат олигархического капитала». Сейчас такого диктата, судя по выступлению президента, нет. «Однако экспансионистская политика на медийном рынке такого монополиста, как контролируемый Кремлем «Газпром», свидетельствует об обратном. В принадлежащих ему средствах массовой информации, например, в газете «Известия», критические материалы стали большой редкостью», — пишет немецкая газета Frankfurter Allgemeine.
Да и ссылки на законы (пусть даже и самые либеральные в мире), которые в России игнорируются прежде всего самой властью, тоже ни в чем не убеждают. Законы — законами, но, по утверждению Frankfurter Allgemeine, «в дискуссии между иностранными и российскими журналистами представитель руководства «Известий» пытался объяснять западным гостям, что читатели газет в России и телезрители все еще являются представителями homo sovieticus и поэтому не хотят мучить себя сопоставлением различных точек зрения и мнений, которые преподносятся им в средствах массовой информации». Подобные же заявления, по свидетельству западных журналистов, делал и «очень близкий к Кремлю политический комментатор телеканала РТР Николай Сванидзе».
То, что эти «демократы» считают народ России бессмысленным быдлом, которое можно убедить в чем угодно, новостью не является. Как не является большой неожиданностью мнение Путина, что «в России из года в год создаются все более благоприятные условия для развития средств массовой информации. И одно из таких условий — подъем экономики и рост благосостояния граждан. По темпам роста внутреннего валового продукта Россия вот уже не первый год стабильно занимает одно из лидирующих мест в мире. Сейчас мы имеем возможность реализовать масштабные национальные проекты, решая насущные задачи в сфере образования, здравоохранения, сельского хозяйства, в жилищном строительстве, в некоторых других областях».
Единственным подтверждением всей этой благостной картины являются каждодневные репортажи по центральным российским каналам, которые выступавшие на газетном конгрессе докладчики упрекали в зависимости. Так что иностранных журналистов, которые имеют и другие источники информации, это вряд ли впечатлило. Но в конце концов для них свобода российских СМИ вряд ли дело жизни и смерти. Скорее, лишний повод покритиковать нашу страну.
У нас, россиян, тоже есть более достоверный источник информации, нежели официальные СМИ. Это сама жизнь. Однако те, кто считает, что свобода слова на фоне этой безрадостной жизни — дело десятое, глубоко заблуждаются. Ведь пока с экранов и со страниц звучит санкционированная властью неправда, а правду стараются в лучшем случае игнорировать, жизнь эта к лучшему не изменится.