В День Победы снова гремела на площадях и застолье великая по сокрушительному напору песня с возвращенным припевом: «Артиллеристы, Сталин дал приказ...», а ведь много лет пели:
Артиллеристы, точный дан приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из тысяч грозных батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину — огонь! Огонь!
Не выходит из репертуара популярных и армейских ансамблей лирическая песня «Есть на Севере хороший городок» и шуточная песенка «Вася Крючкин» («Маруся нравится ему»). Народ поет и зачастую не знает автора стихов — Виктора Гусева. В весенней почте пришло письмо моей замоскворецкой землячки З.В.Сиренко: «Я прошу вас написать об одном советском поэте, который мне очень нравился в молодости, нравится и теперь, но ничего о нем не слышу и не читаю. Даже песни его перестали транслировать. Этот поэт — Виктор Гусев. Стихи его уж больно проникновенные: «Я помню мост, сраженье над рекою,/Солдат, склонившихся над раненой сестрою,/Сейчас о ней хочу вам рассказать...»
После этого письма мне захотелось хоть кратко рассказать о Викторе Михайловиче Гусеве, который родился в Москве в 1909 году. Русский советский поэт и драматург в 16 лет поступил в драматическое училище при московском Театре Революции, в 1926 году перешел на Высшие литературные курсы, а после их закрытия в 1929 году — на факультет литературы и искусства МГУ. Первое стихотворение «Волга» было опубликовано в 18 лет, первая книга стихов «Поход вещей» — в 20. Потом книги выходили одна за другой — «Слово бригадира», «Современники», «Семья». Написал в 1935 году знаменитую пьесу в стихах «Слава», перед войной — лирическую пьесу «Весна в Москве», по которой Григорий Александров поставил фильм, а в 1941 году создал сценарий одной из самых любимых народом комедий «Свинарка и пастух». Знаменитая песня о Москве из этого фильма — «И в какой стороне я ни буду...» — стала позывными столицы. В 1944 году написал сценарий фильма — символа веры, надежды и любви — «В шесть часов вечера после войны» (режиссер двух последних фильмов — Иван Пырьев) и одну из своих последних песен с Тихоном Хренниковым:
На вольном, на синем, на тихом Дону
Походная песня звучала.
Казак уходил на большую войну,
Невеста его провожала.
Гусев — дважды лауреат Сталинской премии: в 1942 и 1946 году (посмертно). Его стихами с доверительной интонацией разговаривала страна, песни его, начиная с мужественной «Полюшко-поле» и кончая солнечной «Звенят ручьи», пели все от мала до велика, и вот — полное замалчивание. Ушел из жизни очень рано, в 1944 году — году моего рождения. Что же стало причиной столь быстрого поэтического забвения? Думаю, водораздел ХХ съезда, атмосфера так называемой оттепели, когда состоялось первое открещивание «прогрессивной общественности» от собственной истории, эпохи сталинизма. Многие ровесники, соратники Гусева, соседи по Дому писателей — Александр Жаров, Михаил Матусовский, Евгений Долматовский, Лев Ошанин — продолжали здравствовать, сочинять новые песни, оставались на слуху. Ироничный поэт Николай Глазков, который по скоморошьей традиции никого не щадил, обидел сразу трех поэтов-песенников: Как серебро, сверкает дрянь./Блестит, как злато, сор./Долматусовская ошань/Повылезла из нор...
Николай Иванович, конечно, был не совсем справедлив: у легко угадываемых поэтов были замечательные песни, а по сравнению с нынешними текстами попсовой тусовки — просто шедевры лирики и патетики, но Виктору Гусеву уже не суждено было вписаться в новые реалии, «перестроиться», хотя фильмы и песни оставались любимы народом.
А насчет формального забвения-неупоминания скажу убежденно как коренной москвич: Виктору Гусеву не повезло родиться в Москве. Память о более младших современниках его — Алексее Фатьянове или Льве Ошанине, например, хранят Вязники на Клязьме и Рыбинск на Волге, они проводят праздники, учреждают премии в честь замечательных земляков, а Москве на поэтов-державников наплевать. Вот Венечке Ерофееву памятник возле Курского вокзала или Булату Окуджаве на Арбате поставить — это у нас сразу, да еще и по распоряжению президента. Я не хочу масштабы или характеры дарований сравнивать, но вдумайтесь: Гусев написал вальс — признание любви к Москве, но памяти столицы, выходит, не заслужил?
В моей жизни Виктор Гусев оставил особый след. В восьмом классе я сыграл в школьном драмкружке одну из главных ролей из его пьесы «Слава»:
А слава приходит к нам между делом,
Если дело достойно ее.
В том же году я влюбился в десятиклассницу нашей замоскворецкой школы №586 Лену Гусеву — дочку поэта. Это была неравная любовь во всех смыслах. Начать с того, что Алена — Елена Викторовна — жила в писательском доме в Лаврушенском переулке, а я — в полуподвальной коммунальной квартире кооперативного домика «Советский труженик». Ну и, конечно, разница в два года в таком-то возрасте оставляла мало шансов на внимание русой девушки, но я начал писать для нее стихи. И в некоторых пробивалась искренняя поэзия. Позже в поэме «Московский словник» сложились такие строчки:
Багряный фасад
Третьяковки,
Напротив —
писательский дом,
Улучшенной планировки,
Построенный в 37-м.
Массивные серые стены,
Парадные двери — глухи.
Писал я для Гусевой Лены,
Для дочки поэта стихи.
Но время было тогда такое, что, несмотря на столь явное социальное неравенство, я себя ущербным изгоем не чувствовал, верил в свою звезду, и вскоре стал самым молодым студентом Литературного института. Потом мне передавал историк советской песни Юрий Бирюков, что Елена Викторовна, которая стала ученым-биологом, встречая мою фамилию в печати или видя меня по телевидению, вспоминала нашу юность, даже взяла у музыковеда телефон, но так, увы, и не позвонила... Кстати, сегодня уже не звучит популярная когда-то песня, написанная Виктором Гусевым и Василием Соловьевым-Седым:
Алена, Алена, дорогая подруга,
Далеко от меня ты — и в год не дойдешь.
Прескверная штука — печаль да разлука,
Но становится легче, когда песню поешь.
Да, песни Гусева облегчали жизнь, скрашивали разлуку солдатам и созидателям, всем тем, кто был в пути, в сражениях, в поиске, в ожидании светлых чувств. Читательница пишет: «Даже песни его стали реже транслировать». Но ведь песни-то не сами в эфире появляются, их ставят люди со своими установками, убеждениями, степенями таланта и совести.