В предыдущей статье по Южной Африке рассказывалось о том, как видится решение проблем этой страны «сверху», из правительственных кабинетов. Но мы обещали показать и то, как все это выглядит «внизу», там, где живут беднейшие южноафриканцы. Жилищная проблема — одна из наиболее острых для ЮАР. Как и для России. Но пока в Москве высокопарно рассуждают о «национальном проекте» и талдычат об ипотеке, процентах и сроках погашения кредитов, в Южной Африке засучив рукава строят дома. Вот об этом новый репортаж нашего специального корреспондента.
КОГДА самолет заходит на посадку в аэропорту Кейптауна, на фоне ослепительно голубого неба, изумрудного океана, величественной Столовой горы и роскошных вилл пригородов бросается в глаза огромная блекло-серая масса бесформенных построек вблизи аэропорта, простирающаяся далеко за горизонт. Потом эту непонятную массу построек видишь уже внизу, на пути от аэропорта к центру города. Впрочем, по прекрасным дорогам эта «масса» быстро оказывается позади, и путешественник скоро забывает о ней, предвкушая встречу с местными чудесами.
Но это такая же часть Кейптауна, как и его достопримечательности. Это Каелитша — огромный поселок, где живут бездомные люди. Вот его-то и видно с самолета. Squatters’ camp (район, заселенный самовольными застройщиками земли) — одно из самых тяжелых наследий режима апартеида. Таких районов в Южной Африке десятки, если не сотни. Каелитша — третий по численности «поселок скуоттеров» в стране — более миллиона человек, то есть примерно столько же, что и население соседних Намибии и Ботсваны. 65% людей там живет в хибарах из железа и картона, 35% — в домах из кирпича или бетонных блоков.
Попросил друзей из АНК показать мне этот «поселок». Впечатление, конечно, тяжелое: прижатые друг к другу будки из связанных проволокой листов железа, картона и пластика. Они с трудом защищают от дождя и почти не защищают от холода. На первый взгляд, в эти хибары могут вместиться лишь двое-трое. Но в них живут семьи из 5—7 человек. Зачастую годами. Вокруг ни малейших признаков растительности: песок, мусор, играющие в пыли дети. 30—35% местных жителей не имеют работы. Соответственно — высокая преступность (это очень крупная проблема).
Трущобы начали возникать во времена апартеида, когда народ от абсолютной нищеты сельской местности в поисках лучшей доли пытался перебраться ближе к городам. Там была работа и возможность для детей получить образование. В самих городах черным южноафриканцам не только не разрешали селиться, но и запрещали находиться после окончания рабочего дня. Автобусы и электрички вывозили их в огромные черные поселки — тауншипы.
Но и там получить жилье было крайне непросто. «Белое» правительство ЮАР не утруждало себя массовым строительством домов для тех, кто работал на фабриках и заводах «белой» Южной Африки. Вот и возникали «поселки» с населением в крупный город, жители которых имели буквально лишь крышу над головой (в виде листа железа) и ничего больше — ни электричества, ни водопровода, ни канализации.
Однако при всей внешней неприглядности этих хибар там живут отнюдь не безвольные, опустившиеся бомжи. Африканцы — люди с высоко развитым чувством собственного достоинства. Кстати, одна из причин их упорства в борьбе против апартеида — негодование ущемлением их человеческого достоинства. Вот и в тяжелых условиях трущоб они стремятся создать уют и чистоту. Люди не опускаются. Я был в одной из таких хибар. Конечно, внутри не повернуться. Трое мужчин (день-то был выходной) в крошечном «холле» смотрели телевизор. В еще более крошечной кухне три женщины готовили обед. Но все очень чисто и прилажено. Дело было в субботу. Везде шла энергичная стирка. Входы в дома были завешены сохнущим бельем. То есть и в этих тяжелейших условиях люди стремятся к нормальной человеческой жизни.
Ясно, однако, что трущобы — явление противоестественное. Что делает правительство, которое эти люди привели к власти? Да-да, именно жители таких «поселков» были самыми стойкими участниками подпольной борьбы, массовых забастовок и демонстраций, которые расшатали режим апартеида, а потому опрокинули его на выборах в апреле 1994 года. Правительство АНК, созданное по воле этих людей, считает себя обязанным в первую очередь решать их проблемы.
Разумеется, в одночасье жилье для всех нуждающихся не построишь. Поэтому власть вполне разумно идет двумя путями — ведется массированное строительство и одновременно улучшают условия жизни обитателей трущоб. Делаются внешне простые, но столь важные для людей вещи. Например, в трущобах проводят хорошие дороги. Ведь без этого ни на работу не выберешься, ни «скорую помощь» не вызовешь. Еще более важно то, что туда подводят чистую питьевую воду. Конечно, не в каждый дом, но краны-колонки появляются вблизи, и воду уже не нужно тащить за тридевять земель. Люди имеют возможность мыться-стираться, значит, выше уровень гигиены и здоровья. В местах скопления людей — общественные туалеты. На улицах проводят освещение — уменьшается преступность.
Но главная забота власти — дети. Ни один ребенок (в том числе и из трущоб) не должен оставаться вне школы. Мне с сожалением говорили, что пока не могут обеспечить обязательного среднего образования, но это цель, к которой общество упорно идет. А пока первоочередная задача — дать возможность учиться каждому ребенку. Поэтому среди неприглядной массы хибар то и дело возникают отличные современные здания — это школы. При школах большие участки земли со спортивными площадками. Бесплатные завтраки, а кое-где и обеды. Ребенок хотя бы на время учебы вырывается из нищеты, и его личность формируют не стесненные условия, в которых живет его семья, а школа. То есть он уже видит перспективу.
Но и о взрослых не забывают. Так же разумно, в пределах досягаемости расположены общинные центры. Там есть библиотека, концертный зал. Поблизости поликлиника. Отремонтировано и расширено здание полицейского участка (чтобы побороть преступность, надо создать условия и для правоохранительных органов).
ТЕПЕРЬ о жилье. Рано или поздно хибары снесут. Половину их обитателей переселят в новые дома на новые территории (земли уже выделены), другая половина останется на месте, но тоже получит человеческое жилье. В этом году намечено построить до 25 тысяч домов. Если учесть, что каждая африканская семья, как правило, не меньше 5—7 человек, то жилищные условия улучшат 150 тысяч и больше человек.
Я видел строящийся микрорайон. Это территория бывших трущоб. Но она уже очищена от хибар, и только груды мусора напоминают, что еще недавно тут ютились тысячи людей. Но уже подведены асфальтированные дороги, вода и канализация, бульдозеры энергично выравнивают площадки под застройку. Рядом, на территории, также освобожденной от трущоб, строится ветка железной дороги, чтобы люди могли добираться на работу и в центр города на электричке. Неподалеку огромный торговый центр. И разумеется, быстро возникают здания школ и общественных центров.
Дома, понятное дело, строятся без особой роскоши. Это примерно то же, что квартиры, презрительно называемые у нас «хрущевками». Действительно, в «хрущевке» не особенно развернешься. Но именно они позволили решить колоссальную по остроте жилищную проблему после войны. Я и сам живу в такой двухкомнатной квартирке. Так вот, стандартный «социальный» (то есть бесплатный) дом в Каелитше — 42 кв. м общей площади, а у меня квартира — 35 кв. м. Вот и судите, хорошо или плохо решают жилищную проблему в ЮАР.
Я был в одном из таких домов. Две комнатки-спальни, одна общая комната, кухонька, туалет. Плюс вода, электричество, канализация. В доме живет семьи из 7 человек. Тесновато, но по сравнению с тем, где они были еще несколько недель назад, — небо и земля. Каждый дом — на участке в 110 кв. м: если есть желание и силы, можешь сделать пристройку (еще одну— две комнаты). Многие так и делают.
Пока власть в России бессмысленно болтает об ипотечных кредитах (взять которые подавляющее большинство нуждающихся в жилье не может), в ЮАР людям, не имеющим работы, жилье дают бесплатно и квартплату с них не берут. 6 тысяч литров воды в месяц дают бесплатно (этого вполне хватает на среднюю семью). Люди платят только 45 рэндов в месяц за электричество и 28 рэндов за уборку мусора. Всего чуть больше 400 рублей на наши деньги.
Только в Кейптауне на улучшение жизни людей из бюджета выделяется до 2 миллиардов рэндов (до 10 миллиардов рублей) в год. Проблема у них не в деньгах (как в России, где власть сидит на деньгах, отобранных у общества). Проблема в недостатке строительных мощностей. Но и здесь ищут выход. Жителей трущоб обучают рабочим профессиям, чтобы они, построив свой микрорайон, дальше могли искать работу, уже имея специальность. Ведь безработица (она там свыше 30% трудоспособного населения) — самая большая проблема Южной Африки. И одновременно — острая нехватка квалифицированных рабочих, инженеров, врачей, учителей. Все это последствия апартеида, когда уделом африканцев был в лучшем случае полуквалифицированный труд. К серьезным профессиям их просто не допускали. Теперь положение исправляется, образованию уделяется особое внимание. Но в одночасье эту проблему, как и жилищную, не решишь.
Те, кто имеют работу и получают 2,5 тыс. рэндов или больше в месяц (рэнд равен примерно 5 рублям), должны жилье приобретать. Но им дают кредит в 30 тыс. рэндов. То есть при заработке, эквивалентном нашим 12—14 тыс. рублей, человек получает кредит на 140—150 тыс. рублей. «Социальный» дом (42 кв. м.) обходится государству примерно в 20 тыс. рэндов. Приличный дом стоит начиная с 40 тыс. рэндов. Совсем приличный (даже по нашим меркам) дом — где-то после 65 тыс. рэндов. То есть с учетом кредита все вполне достижимо для семьи со средним заработком.
Меня особо интересовало: как относится население Каелитши к деятельности правительства? Напомним, что во времена апартеида в этих местах гнев народа был настолько силен, что даже полиция опасалась там появляться. Казалось бы, в трущобах должны сохраниться протестные настроения. Ан нет! Свыше 90% населения Каелитши отдает свои голоса за АНК. Почему? Да потому, что люди видят, что жизнь улучшается, что правительство делает то, что обещало. То есть правительству верят. Но не под гипнотическим дурманом телеящика, как в России, а потому, что наяву видят: АНК исполняет свои обещания.
Не все, разумеется, так розово. Планировалось решить проблему трущоб в Кейптауне к 2010 году, но уже сейчас видно, что так быстро с ней не справишься. Как ни парадоксально, но с началом массового строительства жилищная проблема начала вдруг усугубляться. Дело в том, что в связи с отменой законов апартеида из деревни в город двинулись миллионы людей. Их привлекает возможность получения жилья и работы. Более того, как только стало известно, что в городах дают дома и субсидии малоимущим, крестьяне начали посылать родственников в города, в трущобы, чтобы «приобщиться» к правительственной помощи. Государство сейчас думает, как решать эту неожиданную проблему.
О ЖИЛЬЕ все. Теперь о людях. Я был в Каелитше с Джорджем Нджамела — относительно молодым, но очень знающим, деятельным руководителем организации АНК в этом районе. Джордж — прекрасный образец современного народного лидера: энергичен, остроумен, с мгновенной реакцией, готовностью как к политической дискуссии, так и к тому, чтобы неотложно решать практические вопросы. Ощущение такое, что в этом огромном «поселке» он знает всех и его знают все. В гуще народа он — как рыба в воде. Джордж Нджамела — противоположность тем бонзам, которые называются в России политиками, но которые могут смотреть на народ лишь с высоты стола в президиуме. Как только один из бывших бойцов АНК пожаловался на низкую пенсию, Джордж мгновенно отреагировал, сказав, что правительством только что одобрен новый пакет мер в поддержку бывших бойцов подполья. Он тут же договорился о созыве собрания заинтересованных людей, чтобы растолковать им новые меры и создать инициативную группу.
Он и сам — бывший боец вооруженного подполья. Прошел военную подготовку в лагерях АНК в Анголе, где работали советские военные. По возвращении в ЮАР участвовал в боевых действиях. Был схвачен, провел 18 месяцев в одиночной камере тюрьмы. Проезжая по улицам из железокартонных хибар, товарищ Джордж с гордостью говорил, что именно эти районы были их основной опорой. Здесь прятали оружие, приходившее из Советского Союза, здесь получали убежище бойцы АНК, подготовленные в лагерях АНК в Анголе, на Кубе, в ГДР или СССР. Об этих районах их жители с гордостью говорили, что это территория Южной Африки, освобожденная от апартеида.
Кстати, представляя меня людям, Джордж говорил, что я из Советского Союза. Это не потому, что он не знает о событиях в нашей стране. Просто для него наша страна, столь мощно и искренне поддерживавшая борьбу против апартеида, навсегда останется Советским Союзом. Он просто не может смириться с тем, что она теперь другая.
Это биография многих нынешних лидеров страны. Руководитель аппарата министра обороны ЮАР Табисо Ратсомо в июне 1976 года (ровно 30 лет назад) включился в знаменитое «восстание школьников», которое перевернуло политическую жизнь ЮАР. И тут же (в 19 лет) угодил на 5 лет в тюрьму на острове Роббен, где сидели в пожизненном заключении Нельсон Мандела и другие лидеры АНК. Эта тюрьма называлась в АНК «Южным университетом», ибо оттуда молодые активисты выходили уже подготовленными политическими бойцами. Участвовал в создании массовых демократических организаций, но в 1986 году опять угодил под суд.
Кстати, министр обороны ЮАР Патрик Лекота тоже сидел в тюрьме на острове Роббен. Его тогдашняя кличка (которая и поныне зачастую заменяет ему имя) — Террор. Но не потому, что он был сторонником Аль-Каеды, а потому, что прославился решительностью и жесткостью... на футбольном поле. Впрочем, и лидером массового демократического движения ЮАР в 80-х годах он был решительным и бескомпромиссным. Вот такие люди управляют ныне Южной Африкой.
Для ветеранов вооруженной борьбы в Каелитше построен специальный небольшой поселок. Скромные, но очень приличные двухэтажные дома. Зашли в первый попавшийся дом. Его хозяин — Тембекиле Ндвавуле (позже он смущенно сказал, что лучше написать его подпольное имя — Самюэль Лубиси, ибо именно так он известен в АНК) — вступил в АНК еще в 50-х годах. В начале 60-х ушел за границу, получил военную подготовку в СССР (в знаменитом в АНК военном центре в поселке Перевальное в Крыму). Позднее действовал в самых опасных местах — на границе Свазиленда и ЮАР. Сейчас на пенсии. Но русский язык не забыл. Когда в беседе с товарищами из АНК я переспросил одну цифру (30 или 13), Самюэль Лубиси вдруг со спокойной улыбкой произнес по-русски: «Тринадцать». Прощаясь, уже широко улыбнувшись, сказал по-русски: «До свидания». Таких людей — наших друзей — в Южной Африке много.
Встретился в Каелитше и с руководителями местного отделения АНК. Очень интересная была беседа, и люди они очень интересные: скромные и непритязательные, но стойкие, проверенные бойцы. В 1994 году они перешли из подполья в состояние правящей партии, но не заплыли жиром, а столь же целеустремленно, как во времена подполья, добиваются главной цели, ради которой, собственно говоря, и боролись за политическую власть, — цели быстрого улучшения жизни народа. Поэтому народ им верит. Поэтому АНК там получает на выборах полную поддержку.
Подведем итог. В ЮАР тоже создают национальные программы. Причем там их гораздо больше, чем в России, ибо они охватывают практически все стороны жизни страны. Но о них не кукарекают беспрестанно с экранов телевизоров, как в России, а планомерно и упорно осуществляют. Причем эти программы рассчитаны не на то, чтобы осчастливить небольшие (в масштабах страны) группы врачей или учителей, а на то, чтобы улучшить жизнь миллионов людей. И пока российская верхушка лишь публично чешет в затылке, рассуждая, как бы половчее подойти к этим проблемам, в Южной Африке бурно идет строительство домов, школ, поликлиник, библиотек и спортивных залов. Причем власть во всем опирается на народ. Вот это национальные проекты не на словах, а на деле.
В Южной Африке не народ для правительства, а правительство для народа. Вводя программу «имбизо» (регулярных встреч лидеров страны с простыми людьми), президент Табо Мбеки заявил правительству: «Хватит нам выступать с речами. Надо слушать народ». Вот в этом, собственно говоря, и заключается причина успехов наших друзей в Южной Африке.