Память — не пепел потухших костров перед Домом Советов, память — никем и ничем не загасимое пламя, и 3 и 4 октября 1993 года будут до Страшного суда неутоляемой болью — как буйный сон сошедшего с ума дьявола, как ад какой-то другой планеты, где заблудшая история пришла к террору, огню, убийствам на площадях и улицах Москвы, к непролазным джунглям глупости власти, жаждущей рабской покорности народа. Наверное, никто из думающих соотечественников не забыл исполненные зоологической ненависти, страха и беспощадной жестокости оскаленные слова, которые крушили, растаптывали, расстреливали не только российский парламент, не только новорожденную демократию и ее конституцию, но мало-мальский здравый смысл, мало-мальскую человечность.
Вы помните эти призывы к казни? Они принадлежали членам «демократического» правительства, политикам, высшим чиновникам, «творческой интеллигенции» — всем тем, кому надо было бы носить палаческие колпаки Средневековья:
«Это же нелюди, зверье! Никаких переговоров... Надо перебить эту банду!»
«Раздавите гадину!»
«Не жалейте патронов!»
«Президент должен проявить максимальную жестокость и твердость в подавлении».
«Давите, давите, времени нет. Уничтожайте их!»
«Утро 4 октября, когда горел Белый дом, а наши ребята с баррикад плюс подоспевшие казаки закрывали «Правду», «Совраску» и «День», — это пока лучший день в нашей истории за весь XX век».
Небезынтересно узнать: легко ли спят эти люди, не мучают ли их мстительные сны, багрового цвета кошмары, спокойными ли глазами смотрят они на своих детей, не преследуют ли их видения залитых кровью этажей Белого дома, не стучится ли им в сердце пепел сожженных убитых, как пепел Клааса?
Судя по многим обстоятельствам, можно предполагать, что память у них на удивление короткая, аппетит, пищеварение и сон — отменные и большинство из них, от рождения награжденные разумом рептилий, убеждают и утешают себя грошовыми формулами: вся история — насилие и зло, все люди — жертвы прогресса, и в октябрьских событиях ничего сверхъестественного нет, особенно потому, что русские патриоты расстаются с жизнью так просто, будто в запасе у них вторая. Между тем в страшные дни односторонней «гражданской войны» погибли те, кто верил в свободу как в состояние простора духа, а не как в возможность для обогащения, грабежа и геноцида. Горестно еще и то, что совестливых и смелых вышло на улицы меньшинство...
Октябрь 1993-го был нравственным падением армии, коли она разрешила толкнуть себя к коварной казни своего парламента, сохранявшего верность Советам, созданным усилиями семидесятилетней истории России.
После окровавленных мостовых в Москве, после беспримерной полководческой деятельности генералов в Чечне армия утратила былую любовь к себе, она вызывает такое же зыбкое чувство, какое охватывает людей в минуты внезапного землетрясения, когда все предает, все ненадежно: земля, стены, небо...
Я думаю об этом с горечью и болью потому, что знаю другую армию. Те, кто аплодировал танкам возле Дома Советов — разношапочные либералы садомазохистского покроя, неистовые литераторы из бывших разведчиков и связистов, известные политиканствующие актеры, все они готовы когтями соскрести всю грязь с котлов преисподней, чтобы обмазать ею русского солдата времен Великой Отечественной войны...
...Разложить армию — значит разложить общество, государственный порядок, нацию и в конце концов превратить Россию в гниющую среди потоков крови территорию.
Немного спустя после распада великой страны, не так уж давно дружественные народы, заболев проглоченным суверенитетом, с чудовищной циничностью утратили признательные чувства к России, отказывая русским в русскости за долготерпеливую помощь. И в самой России стало возможным сверхнепристойное возбуждение, похожее на эротический экстаз факельщиков в хаосе общего поджога.
Современным миром правят два идола: власть денег и власть прессы в любовном соитии с телевидением. «Крестоносцы новой демократии», доламывая страну изнутри, хорошо знают, что стены осажденной крепости полностью рухнут, едва будут отравлены колодцы русской духовности, выкачан кислород духа; омертвение его постепенно уничтожает и самую плоть. Имеющие память помнят: в испанскую войну 1936—1939 годов республиканцы потерпели поражение потому, что Мадрид фактически был взят не четырьмя наступающими извне колоннами франкистов, а пятой колонной, подрывающей сопротивление города изнутри. Как известно, история повторяется: на этот раз несчастье случилось в России — история повторилась трагедией и фарсом одновременно. Нет, не воля Божья окропила нашу Родину мертвой водой, а коварная измена пастырей, которым рано или поздно придется за все платить народу, выражаясь современным языком меркантилизма.
Широкие двери России от века были распахнуты на метельные перекрестки мира — так ощущал это и Достоевский, и Толстой, но в нашей истории никто из гениев культуры не испытывал ни националистического угара, ни страха проиграть свою великую славу, никто из них не впадал в малодушие, в западное умопомешательство и не упрекал березу в том, что она не тюльпанное дерево и не кокосовая пальма. Два всемирных апостола истины до исхода жизни искали тайну между земным и запредельным, между духом и плотью, не теряя надежды, что человечество и вместе с ним Россия станут счастливыми, коли осмыслят главную идею — причастность к вечному, наивысшему и простому, когда жизнь каждого растворена между всеми для других.
Хаотический рынок полуколониального типа, падение экономики, разврат духа, растление армии, трагические события 3 и 4 октября перевернули души многих, и все яснее, все тревожнее, все ближе замаячила угроза нравственного одичания. Прошлое заменить нечем. Настоящее псевдозначительно, псевдоправдиво, псевдодемократично. Почти все привнесенное и завезенное издалека оказалось обманчивым покрывалом. Сможет ли русский народ возвыситься над обманом, сладкими обещаниями, окружающей враждебностью, злобным лицедейством недругов?
Безветрие и безмолвие — общественное бедствие. Мы не сможем укрепить разумение, если каждый раз будем начинать все сызнова, опять надеясь на чужую идею. Ведь ее смысл — неумолимая власть над людьми, ослабевшими, униженными после потери веры в себя. Однако в России не перевелись несогласномыслящие.
Всю историю российский народ то распинался адскими посланниками, то избавлялся от мук и беды, возвышаясь в величии мужества и преодоления, казалось бы, невозможного. Нет, Россия никогда не станет Холопией.