Нас, старшее поколение, постоянно упрекают в том, что так цепко держит наша память, что было и осталось смыслом нашей жизни.
Гордились мы нашим государством не без основания. Действительно, был Советский Союз оплотом мира, чего бы там сейчас ни говорили. Мощь его держалась на труде рабочих, крестьян, ученых, и мы чувствовали себя уверенными, защищенными. В советском обществе главенствовала совесть. У кого она была, она и в нынешнее время никуда не делась, а добросовестный труд всегда был и должен быть мерилом достоинства человека.
Казалось, ну что особенного было в том, что я, передовая прядильщица, бригадир комсомольско-молодежной бригады хлопчатобумажного комбината, перешла работать в отстающий коллектив на нашем же участке. Да и получилось, можно сказать, случайно: обсуждали на комсомольском собрании, как работаем и как подтянуть не справляющихся с планом. Кто-то и скажи: «Валя, бригада у тебя самая лучшая, почему бы тебе не перейти в слабую бригаду?» «И правда, — думаю. — Мысль-то замечательная, могла бы и мне самой на ум прийти. Поначалу одну бригаду вытянула в передовые, а как окрепла она, без меня стала справляться, я в другую, слабую перешла и начала все сначала».
Почин мой подхватили другие передовые работницы на нашем комбинате, в городе, и развернулось по всей стране движение моих последователей. Конечно, льстило, что назывались они «гагановцами». Но дело-то ведь не во мне было. Поднять отстающих до уровня передовых означало повысить производительность труда, выполнить и перевыполнить планы, а они у нас были грандиозными. Вот в чем соль была. Какое же выпало мне счастье быть нужной стране и людям!
Великое единение чувствовалось по всей стране! Мало было одного желания выйти в передовые, требовалось много трудиться и трудиться самоотверженно — сейчас такое вряд ли возможно. «Работаю на хозяина» — это на каждом шагу можно услышать. А вот чтобы кто-то произнес слово «самоотверженно» — не доводилось, да и не увязывается как-то.
Нынче в нашей области учредили премию «Рабочий класс». Ну что ж, может, с этого события начнется возрождение рабочего класса, хорошо бы. Без него ведь, как без хребта, не может существовать ни общество, ни государство. Не забыли меня, отметив специальной номинацией «Честь и достоинство» за прошлый мой труд, спасибо за уважение.
Мы работали на себя, на страну и видели плоды общих усилий: на комбинат поступало новое оборудование, строили жилые дома, город рос, преображался. Жили радостно, тянулись ко всему новому, учились. Без отрыва от производства получила я образование, а уже семья была, и депутатом Верховного Совета избрали — множество обязанностей навалилось. Да все они были в радость. Торопили мы жизнь, все хотелось перегнать время, достичь небывалых высот. В космос поднялись.К нам в Вышний Волочек приезжал Юрий Гагарин. Я и сейчас не могу передать словами, какое было всенародное ликование при встрече с ним, каждое слово космонавта ложилось на душу. Мы с ним подружились.
В фундамент любой отрасли народного хозяйства Советской страны был заложен крепчайший, высшей марки потенциал. Благодаря этому мы выстояли разрушительные натиски реформ. С потерями, в разрухе, которая хуже, чем после Великой Отечественной войны, но все-таки живы и пока жива Россия. Не знаю, какому высшему духу повинуясь.
Когда в перестройку артисты с телеэкрана хором заголосили: «Так жить нельзя!», люди толком не поняли: «Можно-то как?» По-западному?! Ну вот живем сейчас... Постыдились бы над родной страной зубоскалить. Это ведь как над родной матерью издеваться. Все им мешал Советский Союз, партия коммунистов. Нет Советского Союза, а они все никак не успокоятся. Чего они лезут к нам из-за океана? Кому нужна их «демократия», их сказки о «добром» капитализме с «человеческим лицом»? Мы верим вралям, ласкаемся к врагам, жалкие барашки, а нас кусают, и все больнее.
Ладно бы только нам, пожилым, было безнадежно, а то ведь у молодежи нет перспектив ни выучиться, ни обеспечить семью, ни детей взрастить. Отобраны не только самые элементарные права человека на труд, на образование, на развитие творческих возможностей и другие. Отобран сам труд, остановлены заводы и фабрики, пущены с молотка, ликвидированы рабочие места. Остановлены нужные стране предприятия под разными предлогами: то технологии устаревшие, то экологически вредные производства, а то и просто не нужны, да и все тут. Все, дескать, купим за бугром и привезем... Ну ладно, проживете вы без отечественного производителя, а куда выброшенному с заводов народу деваться? Землю продаете, так и народ вместе с землей начнете продавать?
На родном моем комбинате, где отработала я честь по чести 46 лет, трудилось в доброе время четыре с половиной тысячи рабочих, а сейчас всего-навсего несколько сот человек маячат. Если крепко подумать о своем государстве, то надо сильно обеспокоиться тем, что без трудящегося человека, без рабочих и крестьян не будет у нас достойной интеллигенции, вышедшей из народа, думающей о народе, поистине народной. Не будет и достойной жизни, о чем ведутся нескончаемые разговоры на всех уровнях власти.
Иной раз так подожмет сердце, что невольно мелькнет мысль не вызывать «скорую», чтобы не видеть и не слышать, что происходит кругом. Думаешь, лучше умереть. И при этой минутной слабости являются мне образы отца и матери, встают передо мной будто живые. Говорит мать, колхозница: «А подумала ли ты, доча, за что бился твой отец, председатель колхоза, за что он погиб подо Ржевом? Сколько их полегло, наших ратников... Вспомни, как я вас, пятерых, мал-мала, одна подымала, и четверо моих сестер, теток твоих родных, тоже вдовами остались. Переживи и ты нынешнее горе, иди к людям, говори за Россию. За Россию стоять надо, как мы стояли, и тогда победите!»
С этим я живу, моя газета. Постоянно в свои прекрасные полвека ты рассказывала о рабочих, крестьянах, ученых, целинниках, строителях, защитниках наших, одержимых главным делом своей жизни, славила людей труда, боролась с разными общественными пороками, вынашивала нового человека. Немало страниц посвятила мне и моим последователям. Я благодарна тебе за новых друзей и товарищей, с которыми сводила меня судьба. Ты была со мной в мой звездный час, пришла и в черную годину после октября 93-го, и сейчас ты служишь опорой и ориентиром. Спасибо, мы всегда с тобой, «Советская Россия»!