Неслышно струятся чистые воды лесной речки. Лишь колышутся в струях камышинки и маленькими вертолетиками зависли над ними сонные стрекозы. Молодая роща обступила речку, наклоняется над ней, звенит голосами птиц.
— Вот видишь, как у нас стало! — оборачивается он ко мне с проясненным лицом. — А десяток лет назад тут, понимаешь, ничего не было. Плуг в погоне за гектарами под самые берега распахал пойму. Вода замутилась в речке до ила. Ни рыбы, ни кувшинок — ничего!
Сан Саныч, как мы, его друзья, по-свойски называли, давно мечтал свозить меня в эти места, похвалиться своей рощей. Собственно, таких рощ, поднявшихся за последние десятилетия по берегам малых рек Воронежской области, у собкора «Советской России» Александра Пятунина было немало. Он часто говорил, что написать хорошую статью или заметку в защиту поля, леса, речки — это еще не все. Надо суметь добиться результативности, чтоб тот же овраг перестал терзать землю, чтоб вместо одного деревца выросло два, чтоб на некогда замутненной речушке зацвела белая кувшинка.
И Сан Саныч добивался этой результативности, тревожа начальство телефонными звонками, своим «незапланированным» появлением в больших и малых кабинетах. И приходилось начальникам отменять решения о постройке свинокомплексов по берегам хилеющих речек, звать мелиораторов, закупать саженцы деревьев.
Та роща у безымянной речушки была у Сан Саныча самой любимой. Потому что с нее начиналась защита большого Битюга. А следом за ним — и Хопра с Доном. 14 лет назад здесь, на стыке трех областей — Воронежской, Липецкой и Тамбовской — собрался большой сход. И этому не помешали никакие административные границы: всех объединила душевная боль о судьбе живой воды.
Попросил слово на том сходе и Сан Саныч:
— Когда говорят, что вода теряет вкус и цвет, корень проблемы, товарищи мои дорогие, лежит на берегах малых рек и речушек. Порой даже безымянных. Если их не оздоровить, не подпитать — не напоят, не освежат они большие, именитые реки.
И еще собственный корреспондент газеты «Советская Россия» сказал тогда, что было бы здорово принять обращение ко всем россиянам, чтобы помочь малым рекам. Если каждый из собравшихся высадит у берегов хоть по пятку деревьев да будет поливать их хоть иногда, как зашумит, запоет округа через годы! Добрый ведь пример лучше тысячи добрых слов.
Обращение было напечатано в газете «Советская Россия» и получило поддержку во многих регионах страны.
Река Битюг, древнее название которой обозначает «большая вода», объединила усилия десятков тысяч окрестных жителей. По берегам и поймам, у притоков и родников, по оврагам и балкам было высажено свыше 10 тысяч гектаров леса. Вынесли из водоохранных зон летние животноводческие лагеря, построили целый каскад плотин и прудов. И природа признательно улыбнулась человеку. Сегодня Битюг уже совсем не тот, каким был прежде. Осела муть, заплескалась рыба. В глубоких затонах зацвели белые лилии — живые индикаторы чистой воды.
Общественное движение «Малым рекам — большую жизнь!» ширилось. Липчане взяли на учет 400 родников, питающих множество ручьев и речушек. Все безымянные ключи приобрели названия и конкретного хозяина. Целая поэзия тут открылась — Лучезарный, Журчащий, Быстрый, Хрустальный, Ивушка, Светлячок, Лазурь, Слезинка, Богатырь!..
Тысячи родников, ключей, речек нашли своих покровителей и в других областях России. Белгородцы развернули операцию под девизом «Тропинка к источнику», куряне — «Глоток чистой воды», орловчане — «Пока Ока широка», ростовчане — «Донским рекам — зеленую защиту».
Возвращенные к жизни реки и родники стали поить целые города и селения. В колхозе «Колодеженский» Воронежской области к одному из источников подвели водовод, и теперь хозяйки набирают в колонках воду пречистую, родниковую, какую и кипятить не надо против микробов!
— Ну как? — ревниво спросил Сан Саныч в тот приезд, показав мне свою рощу. — Правда, красиво? Вот под этой березкой, которую когда-то посадил, лавочку думаю сладить. На воду тут хорошо смотреть. Зарянок слушать...
Помолчав, улыбнулся.
— Недавно деревенского мальчишку тут с удочкой встретил... «Клюет?» — спрашиваю. «А как же, дядь Сань! Вот тако-о-ого головля подсек!» — «Откуда ж ты меня знаешь?» — «Вас многие тут, дядь Сань, в нашенских местах знают! — смеется. — Мамка моя эту рощу Александровской называет. Сан Саныч, грит, когда-то ту первую ямку для своей первой березки выкопал».
Кто срубил дерево — того осудят дети. Кто посадил дерево — того похвалят внуки, говорят старики, живущие у Битюга. Александр Александрович Пятунин при жизни услышал о себе эту похвалу.
В одном из своих последних писем (апрель 1996 года) Сан Саныч написал своему коллеге по собкоровской «десятке» Георгию Алексееву в Челябинск. «А на дворе, старик, весна. Началась пора приречных посадок. Администрация нашей области приняла решение по традиции в апреле и в октябре проводить месячник по лесонасаждению, по обустройству малых рек, родников и ключей. Придется, очевидно, как я это делаю каждый год, вместе с представителями природоохранных органов выехать в один из сельских районов и дать оттуда репортаж в газету. Очень хочется дотянуть мою акцию до ее 20-летия. А будущей весной выехать на границу трех областей — Воронежской, Липецкой и Тамбовской, где начиналось то самое движение — «Малым рекам — большую жизнь!».
Это писал человек, переживший три инфаркта. Человек, которого врачи почти насильно укладывали в больницу, как выражался Сан Саныч, «для прокалывания», поскольку боли то и дело напоминали о себе.
Тот фоторепортаж в Воронежской области в газете «Коммуна» оказался последним в его беспокойной жизни. Через три дня после поездки в районную глубинку Сан Саныча на «скорой» отвезли в больницу. В ночь на 3 июня 1996 года он уснул — и не проснулся...
Природа вложила в человека потребность заботиться обо всех людях, и эта потребность сильнее всего проявилась в Сан Саныче. Защищая своим нетупеющим журналистским пером поле, лес, реку, он защищал и край Российский. Как защищал родину в Великую Отечественную войну в воздушно-десантных войсках.
Очень не хватает нам сегодня его, патриота-борца, кавалера солдатского ордена Славы, острого пятунинского пера. По данным статистики, в Воронежской области из-за деградации почв ежегодно теряется свыше 15 тысяч черноземных гектаров. Водоемы начали снова заиливаться из-за недостатка внимания и заботы.
Но Александровская роща живет, не сдается, помогая речке и полю, напоминая людям, что природа — это самая лучшая из страниц, написанных на особом языке. Этот язык надо понимать. Поэтому отнюдь не случайно в Воронежской области ежегодно вручается природоохранительная премия имени журналиста Александра Пятунина.