И Вышмалев проснулся. Не выключенный с вечера дружелюбный телевизор показывал спорт. Репортаж был довольно свежий: Вышмалев видел этот матч не более семи-восьми раз. «Сейчас Егор Кулюкукин слева навесит, и Джамба в левый угол заколотит...» — вяло подумал Вышмалев.
Когда Джамба заколотил и протоптанной за множество телеповторов тропкой побежал к трибунам, Вышмалев заерзал в постели, дотянулся до стола и выпил водки. Затем он нащупал под подушкой телевизионный пульт. И выпил водки еще.
Потом под окном кто-то опять завел машину, и Вышмалев проснулся. Слегка дымящийся от напряжения телевизор показывал фильм. Он всегда показывал этот фильм в это время по всем программам. «Фак!» — подумал за героиню Вышмалев. «Фак!» — сказала героиня на экране. «Извини, не сразу, это надо обдумать», — подумал Вышмалев. «Извини, не сразу, это надо обдумать» — перевел переводчик на экране. «Сейчас он ее схватит за руку»,— предугадал Вышмалев и, отвернувшись, выпил водки.
На балкон прилетела ворона, села на перила, захлопала крыльями, уронила банку с водой для рассады, и Вышмалев проснулся. Трудолюбивый телевизор показывал мяву. Она плотски извивалась, выгибала спину и по-иностранному невпопад шлепала губами. «Моя кожа стала нежная, мягкая», — прочитал Вышмалев по губам мявы иностранный текст. «Моя кожа стала нежная, мягкая», — вслух сообщила новость мява по-русски. Вышмалев переключил. Очередная дремучая домохозяйка, ни разу не смотревшая телевизор, в очередной раз не верила, что белье может стать белым. Вышмалев переключил. «Моя кожа...» — начала говорить мява. Вышмалев переключил. «Вы поверите, что ваша блузка может стать белой?» — подначил следующую домохозяйку телевизор. Вышмалев переключил, попал на семьдесят седьмой украинский. «Моя шкира стала щира, била...» — сообщила та же мява. Вышмалев переключил: «...лузка может ста...». Вышмалев переключил и выпил водки.
За окном чуть выше берез и рябинок, распугивая воробьев, поднимая буруны и разбрызгивая штормовые клочья пены, протащил между пятиэтажками свой грузный корпус натовский авианосец. И Вышмалев проснулся. Бодрый телевизор показывал спорт. «Сейчас обойдет одного, второго...» — понял Вышмалев. И верно: Мантиш Жпоп обошел одного, второго. Показали неистовствовавшие трибуны. Вышмалев выпил водки, вгляделся в заученные наизусть черты болельщиков на экране и вдруг заплакал от жалости.
Болельщики были реальными, восторженно реагировали на все сиюминутности матча. Вышмалев выпил водки и подумал: «А ведь за эти годы многих из них уже не осталось в живых!»