Много бумаги уже изведено на различные рассуждения о так называемых сталинских репрессиях. Приводились и сумасбродные цифры в 40 и 60 миллионов человек, репрессированных за годы его правления. Но в конце концов появились и цифры вполне заслуживающие доверия — 4 060 306 человек, осужденных за контрреволюционную деятельность и другие особо опасные государственные преступления в 1921—1953 гг. (ГАРФ. Ф9401. Оп1. Д4157. Л 201—205), на различные меры наказания (высшая мера; лагеря, колонии и тюрьмы; ссылка и высылка; прочие меры). При этом к высшей мере наказания было приговорено 799455 человек.
Повторять эти уже известные цифры, может быть, и не следовало бы. Но дело в том, что в некоторых публикациях объяснение этих цифр приводится слишком оригинальное, а точнее, совсем не верное. Вот как это выглядит в журнале «Отечественные архивы» (1992 г., №2) в статье кандидата исторических наук В.П.Попова «Государственный террор в советской России в 1923—1953 гг. (источники и их интерпретация)». На странице 29 читаем: «Ибо в пролетарском государстве не должно было оставаться ни единого человека, живущего вне репрессий и страха, которые и стали основной цементирующей силой системы». Получается, что только страх заставлял стахановцев быть стахановцами, только страх подталкивал пограничника Карацупу, рискуя своей жизнью, ловить нарушителей государственной границы в мирное время, а в военное время страх заставил А.Матросова лечь на амбразуру, только страх заставил З.Космодемьянскую идти в партизаны...
Перечислить все примеры самоотверженного труда и героизма советских людей невозможно. Но В.Попову и многим ему подобным не докажешь, что люди делали это без страха, а с любовью к своей советской стране, к своему народу. Но В.Попова еще можно попытаться понять, было такое время, когда «модно» было оплевывать и советскую власть, и ее вождей, да еще можно было за это «заслужить» и кандидатскую степень. Но просто уму непостижимо, что и в 2006 г., когда вдосталь нахлебались прелестей «демократического» капитализма, в газете «Советская Россия» коммунист Игорь Бобырь в своей статье «Коммунист о культе» тоже «поет песню» о страхе, который умышленно нагнетал И.В.Сталин, да еще решил «принести какую-то часть своих соратников в жертву» этому страху («Советская Россия», №41—42 за 15 апреля 2006 г.). Страх, конечно, был. Но был он у тех, кто вредил или собирался вредить советской власти, кому социализм был поперек горла. У тех же людей, а их было абсолютное большинство, которые добросовестно трудились на благо пролетарского, социалистического государства, никакого страха не было.
Для того чтобы разобраться в причинах изменения количества осужденных за указанные преступления, необходимо соотнести цифры с тем историческим периодом, когда это происходило. Попробуем это проделать.
В 1921 г., когда еще продолжалась борьба с остатками белогвардейцев, различными атаманами и басмачами, количество осужденных составляло 35829 чел.
В 1922 г., количество осужденных резко (почти в шесть раз) уменьшается и составляет 6009 чел., а в 1923 г. уменьшается до 4792 чел. Следует отметить, что это как раз то время, когда И.В.Сталин стал Генеральным секретарем ЦК РКП(б). Но в 1924 г. количество осужденных увеличилось до 12425 чел. И в дальнейшем постепенно увеличивалось, а в 1929 г. составило 56220 чел. Объяснить такое увеличение количества осужденных можно в основном смертью В.И.Ленина. Противники советской власти решили, что Советское государство, лишившись своего руководителя и организатора, не сможет противостоять натиску контрреволюционных сил и решительно усилили свою активность в борьбе с советской властью.
Коллективизация сельского хозяйства (1929—1932 гг.) активизировала контрреволюционные элементы в сельской местности, что вызвало резкий скачок количества осужденных (1930 г. — 208069 чел.; 1931 г. — 180696 чел.; 1932 г. — 141919 чел.; 1933 г. — 239664 чел.).
В 1934 г. количество осужденных уменьшилось до 78999 чел.
На 1935—1936 гг. приходится окончательное «сворачивание» новой экономической политики и ликвидация частнособственнических предприятий. Это опять вызвало активизацию контрреволюционных действий и увеличение количества осужденных (1935 г. — 267076 чел.; 1936 г. — 274670 чел.).
Казалось бы, большинство противников социализма за эти годы успело «проявить» себя в своей деятельности во вред советской власти, и в дальнейшем количество осужденных за контрреволюционную деятельность будет уменьшаться. Но произошло совершенно противоположное. В 1937—1938 гг. произошло скачкообразное увеличение количества осужденных. Объяснение этому скачку я в печати не встречал, а оно должно быть.
На мой взгляд, объяснение этому скачку находится в принятой 5 декабря 1936 г. новой Конституции СССР. В Конституции 1924 г. не было ни одного слова о собственности на средства производства и эксплуатации человека человеком, говорилось только о том, что союзное государство является советским и социалистическим. Да иначе и не могло быть записано: в 1924 г. на подъеме была новая экономическая политика, при которой разрешалась частная торговля, мелкие капиталистические предприятия, аренда мелких промышленных предприятий и земли под контролем государства и пр.
Но в 1936 г. экономическая ситуация изменилась, особенно за два предыдущих года, что и нашло отражение в Конституции 1936г. Чтобы каждому читателю не искать Конституцию 1936г., я позволю себе привести две статьи из нее.
«Ст. 4. Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком».
«Ст. 9. Наряду с социалистической системой хозяйства, являющейся господствующей формой хозяйства СССР, допускается законом мелкое частное хозяйство единоличных крестьян и кустарей, основанное на личном труде и исключающее эксплуатацию чужого труда».
Эти статьи наряду с другими в основном законе государства сводили на нет всякую надежду на возврат к старой капиталистической системе хозяйства у лиц, склонных к частной собственности на орудия и средства производства и эксплуатации человека человеком. Поэтому они из режима выжидания перешли к активной борьбе с советской властью. В результате количество осужденных за контрреволюционную деятельность в 1937 г. увеличилось по сравнению с 1936 г. почти в три раза и составило 790665 чел., а в 1938 г. уменьшилось до 554258 чел. В 1939 г. количество осужденных уменьшилось уже до 63889 чел. В последующие годы количество осужденных оставалось на уровне 70—80 тыс. чел., за исключением военных и послевоенных 1942, 1945 и 1946 гг., когда количество осужденных превышало 120 тыс. чел., а в 1952 г. уменьшилось до 28800 чел.
Увеличение количества осужденных в 1942, 1945 и 1946 гг. говорит о том, что многие враги советской власти, не решившиеся на активные действия в мирное время, во время войны позволили себе проявить свое лицо, совершая вредительство как на фронте, так и в тылу, служа в гитлеровской полиции и других воинских подразделениях оккупантов, добровольно сдаваясь в плен. Воевавшие помнят, как к орудиям подвозили снаряды не того калибра, как падали самолеты, резервные баки которых были заправлены водой вместо горючего, и многие другие случаи вредительства.
Рассмотрение изменения количества осужденных по годам позволяет понять причины этих изменений, а не объяснять эти изменения волей одного человека, тем более что этот человек руководил партией, а не Советом народных комиссаров. Совет народных комиссаров в 1930—1941 гг. возглавлял все-таки В.М.Молотов.
По меньшей мере наивно думать, что у советской власти в то время не было врагов внутри страны и что они не вели борьбу любыми способами. Если бы не было репрессий тех лет, они совершили был контрреволюцию не в 1991—1993 гг., а в конце 20—начале 30-х годов или обеспечили бы победу фашисткой Германии в 1941 г. Рабоче-крестьянская власть должна была защищать свои завоевания, и она их защищала, а как только перестала защищать, то через не очень продолжительное время власть сначала перестала быть рабоче-крестьянской, а затем стала и буржуазной.
Вот такой вывод получается в результате моих размышлений.

 

Н. ЛЕВИН.
Минусинск,
Красноярский край.