Почему я решила направить свой материал об Учителе именно в «Советскую Россию»? Потому что знаю, многие «фымышата» — выпускники Якутской республиканской физико-математической школы, которых жизнь разбросала по всей необъятной нашей стране и за ее пределы, читают эту авторитетнейшую и умную газету. Я знаю, что ее с нетерпением ждут мои однокашники и знакомые по физматшколе: в Барнауле доктор физико-математических наук Сергей Гурченков; в Якутске — доктор технических наук Иван Ковлеков и кандидат юридических наук Любовь Николаева; в Москве — кандидат педагогических наук, первый заместитель генерального директора «Радио России» Вячеслав Умановский (кстати, окончивший школу в 13 лет), крупный специалист одного из закрытых оборонных предприятий г. Томска Василиса Александрова; в Баку — Нонна Алиева; в Новосибирске — Сабир Зарипов, оба кандидаты физико-математических наук, Михаил Пшенников — представитель АК «Якутзолото» в ЮАР и многие-многие другие.
ВСЕ МЫ, «фымышата», очень тепло и нежно вспоминаем нашу дружную многонациональную школу, ставшую для нас путеводной звездой, милых и добрых преподавателей и в первую очередь основателя школы, Учителя с большой буквы Исмаила Шахбазовича Алиева, которому нынче исполнилось бы 70 лет. Сейчас никого не удивишь множеством колледжей, гимназий и лицеев, коммерческих школ. А тогда, в начале 70-х, было совсем иное время, и физико-математические школы при университетах по всей стране можно было перечесть на пальцах. Каким же надо обладать интеллектом, силой воли, целеустремленностью, организаторским талантом и характером дипломата, чтобы убедить власти в необходимости создания в далекой Якутии школы для детей, склонных к точным наукам!
В то время Исмаилу Шахбазовичу было чуть больше сорока — он был намного моложе нас, нынешних...
— Он пекся о своих учениках — русских, якутах, эвенках, украинцах и других, как о собственных детях, — вспоминает бывший секретарь обкома ВЛКСМ Г.В.Кокшарская. — Для летнего отдыха школьников он организовал специализированный физико-математический лагерь в Верхнем Бестяхе. Посчитал недостаточным и путем больших усилий пробил для своих 38 девятиклассников бесплатные летние путевки во Всероссийский лагерь «Орленок». Но и это он посчитал недостаточным, и впоследствии его дети всей школой проходили производственную практику... в одном из совхозов на побережье Черного моря. Работая на виноградных и абрикосовых плантациях, северяне объедались южных ягод до того, что играли ими в «войнушку». Иных шансов побывать на юге у большинства этих ребятишек не было — все это были выходцы из малоимущих семей.
Действительно, нас, своих будущих учеников, Исмаил Шахбазович находил в многодетных рабочих семьях, искал и вытаскивал из самых глубинных уголков, с тем чтобы старшие дети потянули за собой за знаниями младших братьев и сестер. А ведь легче всего было бы ему набирать детей из благополучных городских семей. Их обувать и одевать не надо. Не надо снимать новую шубу с жены, а сапоги — с дочери, чтобы одеть девочек, приехавших на учебу в легких болоньевых курточках и летних сандалиях. В одном этом видится, насколько он был мудрым, искренне болеющим за простых людей.
Круглые сироты Юрий Григорьев из далекой Амги, ныне — доктор физико-математических наук, профессор; Елизавета Сидорова из Олекминска — депутат Государственного собрания (Ил Тумэн) РС(Я), пишущая кандидатскую диссертацию на философскую тему, и многие другие, наверняка, как и их родственники, остались бы простыми сельскими тружениками, если бы Алиев не нашел их и не привез в свою школу.
Сколько нас, таких детей, было у него? Сейчас более сорока его учеников и коллег защитили докторские и кандидатские диссертации. А ведь в 1973 году, когда все начиналось, он был единственным в Якутии кандидатом физико-математических наук среди алгебраистов и геометров!
В одной из газетных публикаций народный учитель СССР М.А.Алексеев (один из первых, кто заступился за Алиева в трудные дни) писал про него: «Мы только должны благодарить представителя Кавказа за то, что он, приехав в такую даль, взялся за обучение сельских школьников из малообеспеченных семей...»
Исмаил Шахбазович учил нас ценить в людях трудолюбие, скромность, немногословие, совестливость, доброту, порядочность. И собирал вокруг себя людей именно с такими качествами. Его самыми любимыми учениками были и остались светлые головы и удивительно скромные люди, наши учителя И.Г.Дмитриев (Ванечка, как он его называл), ныне — кандидат наук, занимающийся связями алгебры с комбинаторной математикой, и М.Ф.Семенов, ставший кандидатом наук, директором филиала Новосибирского института водного транспорта. Немало сил, времени и знаний вложили в нас наши любимые учителя Э.А.Умановская, Г.Г.Гурзо, Л.Т.Верховодова, П.П.Борисова, З.П.Холмогорова и многие другие.
Всеобщим любимцем «фымышат» был наш классный руководитель, ныне ректор Якутского госуниверситета А.Н.Алексеев, которого за глаза мы шутя называли Толей-Колей. Гуманитарные предметы, в том числе и историю, которую он вел, мы, приверженцы точных наук, считали чем-то второстепенным. Анатолий Николаевич относился к нашему снобизму с пониманием, никогда не ругал нас за невыполненные «гуманитарные» домашние задания, но очень тонко и деликатно вытравил из нас эту неправильную установку. Он оставлял нас после уроков, внушал нам, детям из глубинки, попавшим из национальных классов в русскоязычную среду, что мы не хуже городских можем знать историю, свободно изъясняться по-русски, учил нас искусству говорить. И к окончанию школы мы имели по истории и обществоведению отличные оценки.
Что же касается знаний по «родным» предметам, то первый из якутов кандидат физико-математических наук Е.Т.Софронов как-то сказал: «Многим «фымышатам» на первых курсах университета было неинтересно учиться, так как темы эти они уже изучили в школе...»
Учились мы одержимо — у Алиева невозможно было учиться иначе. Боролись за места в читальных залах интерната, университета, «Пушкинки» и библиотеки имени Белинского. Уже в восемь утра в «читалках» интерната невозможно было найти ни одного свободного места — из-за груд учебников и справочников торчали одни макушки. Когда мозг уже отказывался воспринимать информацию, Исмаил Шахбазович советовал опускать ноги в прохладную воду и продолжать работать. «Научитесь не воспринимать ненужную информацию, не засоряйте головы, берегите себя», — советовал он. Дольше десяти вечера не позволял работать никому, объяснял, что мозг должен за ночь остыть. И строго следил за тем, чтобы мы вовремя ложились спать и вовремя вставали.
Сам он приходил в интернат задолго до подъема, занимался хозяйством. С семи часов лично обходил комнаты и будил каждого персонально. Особых засонь приходилось долго и упорно уговаривать проснуться. Некоторые из нас с приближением звучного голоса с кавказским акцентом сами вскакивали с постелей и прятались, кто где мог, в надежде, что он, не застав нас, пройдет в другую комнату, и тогда можно будет поспать еще минутку. Но он знал о наших хитростях и с позором вытаскивал мальчишек из самых невероятных мест: из шкафа, из-под кровати, из-за штор... «Когда только он успевает спать! — ворчали мы. — И в час ночи здесь, и в шесть утра!»
Конечно, не все сходило нам с рук. Иногда, экономя время для самостоятельных занятий, мы не ходили на завтрак или обед. За это попадало и нам, и нашим клоншерам Опечатке, Копии, Нонночке и другим. Клоншер (старший друг) — редкое слово, но в нашей школе оно звучало постоянно, ибо наши клоншеры были не только воспитателями, наставниками, но в первую очередь нашими друзьями. Они ведь были практически нашими ровесниками, набирали их из отличников-студентов, бывших выпускников нашей школы.
ИЗ РАССКАЗОВ жены Исмаила Шахбазовича Азы Германовны (он, а вслед за ним и мы звали ее Севиль) — восточной красавицы, к которой он относился очень нежно и трогательно, знаю, что ночью он обязательно вставал и смотрел на окна интерната: не горит ли там свет... И если какое-нибудь окно светилось, он поднимал Севиль, и они шли выяснять, кто не спит, почему не спит. Как-то Севиль закапризничала по поводу постоянных ночных подъемов, гостей-семинаристов, школьников, которые с утра до вечера занимали их жилые комнаты, и ей оставалось место только в прихожей... Он с полуслова прервал ее:
— Как ты можешь так рассуждать? Вдруг там кто-то заболел?!
А когда кто-то из нас действительно болел, он не отходил от кроватей больных. Паша Дьячковская, выпускница 1977 года, рассказывала о том, как однажды они заболели корью, ревновали учителя к больной с высокой температурой, от которой он не отходил ни на шаг. «Ну и что, что у нее температура, ведь мы тоже больные!» — бурчали обиженные девочки.
Мы ежегодно ездили на обязательные осенние работы в совхозы. Собирали картофель и капусту в Амге, Октемцах, других селах. Исмаил Шахбазович всегда добивался того, чтобы мы жили в теплых домах, каждому доставал кровать или раскладушку, постельное белье. И еще: во время таких выездов он никогда никому не доверял поварское дело. Все боялся: вдруг невкусно приготовят, вдруг у нас разболятся животы, вдруг кто-то отравится...
О том, что он лично готовил для нас, никто из нас не знал. Точнее, почти никто. Только повзрослев, я узнала об этом от своего одноклассника и сокурсника, ученого, входящего в десятку сильнейших геометров страны, Игоря Бубякина. В школьные годы он был хулиганистым мальчишкой. Мог незаметно привязать девичьи косички за ленты к стулу или приклеить кому-нибудь на спину бумажку с обидной кличкой. Я лично его ужасно боялась, ассоциировала его, «джинсового мальчика», с городскими хиппи, которыми родители пугали меня перед отъездом в Якутск. Так вот однажды, когда мы работали в совхозе, шалунишка ночью тайком вышел на улицу из очередных «хулиганских побуждений» и обомлел: у костра сидел Учитель и чистил картошку для утреннего пюре! «Если бы не эта ночная беседа с Исмаилом Шахбазовичем и последующие доверительные разговоры с ним, неизвестно, кто бы из меня вышел», — улыбается Игорь Витальевич, доцент, заместитель заведующего кафедрой алгебры и геометрии Якутского института математики и информатики, которого я, как и все его знакомые, очень уважаю, прежде всего за прекрасные человеческие качества.
НАШ УЧИТЕЛЬ был очень добрым и милосердным. Помните, «фымышата», русскую бабушку-инвалида, которая, хромая на обе ноги, с утра до вечера убиралась в наших туалетах? Учитель искренне жалел ее, призывал нас уважать ее труд, труд простой рабочей, получающей копейки, и помогал ей чем только мог. Он прекрасно разбирался в сантехнике и в случае аварий, не дожидаясь специалистов, засучив рукава сам принимался за работу.
К нам, детям, к этой бабушке-техничке и ко всем независимо от должности, кто работал рядом с ним, он относился, как к близким, дорогим людям. Организовывал для нас прекрасные школьные вечера, устраивал дни рождения, банкеты. Сейчас, повзрослев, думаю: ну можно же ему было хоть один Новый год, 8 Марта, 1 Мая или какой-то другой праздник провести в кругу семьи, своих детей. Но он и его семья все время были среди нас, возились с нами денно и нощно. Он постоянно говорил: «Мы все — это большая семья. Вы — мои дети. Мой дом — это ваш дом. Он открыт для вас всегда».
Он и нас всех приучал к исключительной открытости, не разрешал даже врезать замки в двери комнат. «У нас островок коммунизма. Мы должны доверять друг другу».
Нам постоянно внушали, что мы самые умные, самые работоспособные и при желании можем достичь любых вершин, каких только захотим. «Почему бы вам не стать космонавтами? Вы ничем не хуже других. Наоборот, вы лучше, вы должны верить в свои силы!»
А сколько он устраивал соревнований за качество знаний — гонку за пятерками! Добивался того, чтобы в каждом классе царил дух здорового соперничества... Как вчера помню школьное собрание, где он в торжественной обстановке вручал пригласительные на пятилетие школы. Эти билеты имели право получить те, кто за месяц набрал наибольшее количество пятерок. Вручая билеты, каждому из нас Учитель шептал на ухо самые теплые слова учительской похвалы и поддержки.
Это был поистине Человек с большой буквы, отдавший все свое сердце детям, выбранному делу. В Новосибирске, где он учился и работал до приезда в Якутск, ему прочили блестящее будущее. Он был любимым учеником светила математической науки академика Мальцева. Исмаил Шахбазович мог бы поехать на родину в Азербайджан или остаться в Новосибирске, и сделать прекрасную карьеру. Но он на удивление всем выбрал наш северный край. Свой выбор он сделал потому, что был глубоко убежден: азербайджанцы и якуты — одной тюркской крови. Учитель любил повторять это на занятиях и на школьных мероприятиях. Он с большим уважением говорил и о великом русском народе, благодаря которому мы, малочисленные народы, добились очень многих высот в годы советской власти.
Думаю, за ту работу, что он проделал в Якутии, на родине ему поставили бы золотой бюст. У нас же с ним обошлись, мягко говоря, некрасиво. А мы, его ученики, в то время несмышленые студенты, не смогли понять истинного положения дел, помочь, сберечь, спасти его...
Прости нас за это, Учитель. Прости нас, дорогая Севиль, наша всеми любимая Нонночка — как и отец, человек большого сердца и ума (наша одногодка, но, когда мы учились в девятом классе, она уже была третьекурсницей университета). Простите нас, малышки Зиба и Эмилия.
Мы помним и любим вас, Учитель! Вы всегда рядом с нами!
Пользуясь случаем, прошу отозваться «фымышат» со всех концов России и за ее пределами и выслать свои воспоминания об Учителе — готовится к выпуску вторая книга о нем. Адрес: г. Якутск, просп. Ленина, 15, каб. 602.