«...В вечернее время в фойе Саракташского РОВД прозвучал звук разбитого стекла и присутствующие увидели спускающегося со второго этажа Мунжасарова Н.Н. Лично никто из них не видел, что именно Мунжасаров Н.Н. разбил окно...» — повествует районный судья Г.А.Бажанова.
Не видел, потому что, как справедливо сказано, Н.Н.Мунжасаров еще не спустился со второго этажа на первый, где расположены фойе и, стало быть, на тот момент еще целое окно. Это должна была отметить судья Г.А.Бажанова, что, безусловно, только подчеркнуло бы всесилие судебной ветви власти, которая, словно и впрямь с завязанными глазами, вольна не видеть топорной работы своих коллег и выдавать их убогие вымыслы за истину в последней инстанции.
«Прозвучал звук разбитого стекла» — может быть, слишком сильно чокнулись бокалами в гостеприимной милиции, «и присутствующие увидели спускающегося со второго этажа Мунжасарова Н.Н.». С этого момента все пять милицейских свидетелей сосредоточили на нем внимание и увидели, как он спустился на первый этаж в фойе и дошел до окна — нормальная зрительная память здоровых людей запечатлела это, и потому «лично никто из них не видел, что именно Н.Н.Мунжасаров разбил окно». Язык не повернулся против того, что видели глаза. Из нарисованной самими сотрудниками милиции картины ясно, что Н.Н.Мунжасаров не разбил окно — не он разбил окно, поскольку оно действительно разбито, но это иная сторона истории, о которой чуть позже.
Как дословно повторявшейся байкой доказали суду под присягой сами милицейские сотрудники — свидетели, их «приглашенный» был невиновен, и тем не менее заведомо невиновного «гостя» скрутили, надели наручники и заперли в кутузку. Уже не столь единодушно присовокупили, что этот «человек азиатской внешности... выражался в адрес сотрудников РОВД нецензурной бранью».
Безобразие! На месте судьи следовало бы вынести частное определение в адрес сотрудников милиции на предмет их неполного служебного соответствия по факту бедности воображения. Воспитанный в учительской семье, сам молодой учитель, к тому же исламской национальности и культуры, «выражался нецензурной бранью»? И где? В стенах милиции, где строже, чем в мечети, сотворили бы суд и расправу на месте? Или «гость» и впрямь на приеме чокался со следователями бокалами и хватил лишку шампанского? Неужели под пистолетами и автоматом он крыл милицию матом, как михалковский «заяц во хмелю»? Гораздо более достоверным было бы пожаловаться, что Н.Н.Мунжасаров на радостях по причине освобождения пытался обезоружить милицию.
И это было бы очень логично, поскольку прямо вытекало бы из образа, нарисованного в ответе исполняющего обязанности начальника управления внутренних дел Оренбургской области полковника С.Г.Шмелева на заявление протеста первого секретаря обкома КПРФ депутата Законодательного cобрания области В.Г.Новикова. Полковник С.Г.Шмелев просто открывает ларчик: «В связи с имеющейся информацией о причастности гр. Мунжасарова Н.Н. к экстремистской деятельности он был приглашен для профилактической беседы в ОВД Саракташского района, где после дачи объяснения грубо нарушил общественный порядок».
Но тут нестыковочка по горизонтали и вертикали. Исполняющая обязанности мирового судьи А.Ф.Слепушкина и районный судья Г.А.Бажанова констатируют: Н.Н.Мунжасаров, «гражданин РФ, с высшим образованием, работающий учителем в Тат-Каргалинской средней школе, несудимый, к административной ответственности не привлекался».
Сам Н.Н.Мунжасаров пишет. На субботу-воскресенье приехал из Оренбурга отдохнуть в родное село Камышино Саракташского района. Следом явились сотрудники Саракташского РОВД и попросили отправиться с ними для дачи каких-то свидетельских показаний, при этом на месте выписали повестку. Полдня до девяти вечера расспрашивали, но так и осталось непонятным, в качестве свидетеля по какому делу меня в выходной день, в нерабочее время, привезли. Ясность внес только вопрос, не собираюсь ли я в Москву и Санкт-Петербург для участия в выступлении «Антикапитализм-2006», которое должно было состояться в день приезда на встречу глав «Большой восьмерки». Я сказал, что собираюсь. Меня отпустили. Сзади шел сотрудник милиции О.В.Рожков, я услышал звон разбитого стекла. Обернулся и увидел, что Рожков поднял с пола металлический предмет и убежал на второй этаж. Меня схватили, надели наручники и стали утверждать, что я разбил стекло и нецензурно бранился.
Из приведенных официальных признаний и личных заявлений становятся все более откровенными будни политической слежки, полицейского подавления и судебного произвола. Обманом навязанная народу «демократия» на поверку оказывается классическим образцом классового господства, новоявленного колониального капитализма.
Полноправный «гражданин РФ, несудимый, к административной ответственности не привлекавшийся» приезжает из областного центра в отдаленное село с полным законным правом отдохнуть в субботу-воскресенье вместе с родителями. Но без всякого суда за ним осуществляется сбор информации, ведется слежка за каждым его шагом, его «задерживают» в отцовском доме и против его воли увозят в районную милицию по повестке как свидетеля, а в действительности фактически как обвиняемого, по словам руководителя областной милиции полковника С.Г.Шмелева, за «причастность к экстремистской деятельности для профилактической беседы».
Вопреки всем и всяческим правам человека лишили этого человека и его родителей отдыха в выходные, заставили тратить время и силы на борьбу за освобождение и оправдание, чем причинили моральные страдания и материальный ущерб. Однако заявления Н.Н.Мунжасарова об этом правонарушении как о первопричине всех последующих событий и нарушений законов ни прокуратуру, ни суд не интересуют. А ведь, по крайней мере, окно не было бы разбито.
Кто же и на каком основании «причастил» Н.Н.Мунжасарова «к экстремистской деятельности»? Он известен как руководитель комсомольцев области, первый секретарь Оренбургского райкома КПРФ и член обкома партии, активный участник митингов, шествий и других партийных мероприятий. Не скрывал и подтвердил в милиции намерение принять участие во Всероссийском выступлении протеста «Антикапитализм-2006». Все это в рамках конституционных прав и свобод. О таком намерении он и заявил в конце «профилактической беседы». В этом и состоит «экстремистская деятельность»?
Одновременно в Оренбурге были заключены в камеры Константин Корсаков из Авангарда красной молодежи, Алексей Абакумов и Сергей Максимов из НБП. Как и многие другие молодые члены политических организаций коммунистов и иных патриотов по всей стране. Они собирались поехать на встречу «Большой восьмерки», но по какой-то странности одновременно впали в буйство и мелкое хулиганство, достаточное, однако, для того, чтобы засадить их за решетку на время до отъезда наших господ из «Большой восьмерки».
Депутат Законодательного собрания области В.П.Пузий пытался хоть что-то узнать о судьбе своего помощника Н.Н.Мунжасарова, также обладающего парламентской неприкосновенностью, выяснить участь других узников. Тщетно. Как же с правами на юридическую защиту, на свидания? Глухая стена каземата — такова теперь «демократия».
Активист НБП Равиль Баширов рассказывает:
— Всех членов НБП посетили сотрудники милиции или вызвали в районные отделы и заставили написать обязательства о невыезде в течение примерно двух недель. И я написал. Всем приказали каждый день приходить и отмечаться. И отмечались. А что такое милиция в дом? У кого жена беременная, ребенок — все в страхе. Я в очередной раз пишу об этом в прокуратуру.
Прокуратура все стерпит. Славные сложились обычаи. В апреле текущего года после бурного митинга предпринимателей люди в милицейской форме сбили с ног Равиля Баширова и поволокли его к машине. Не успевшие разойтись продавщицы отбили его, плотным кольцом окружили и проводили до автобуса. Ветераны тоже, как когда-то на фронте, грудью в боевых наградах прикрывают молодых и не дают вырвать их с митинга, потом провожают до посадки в городской транспорт. Правда, нередко «подопечных» милиция перехватывает на дальних подступах к местам осуществления конституционного права на свободу митингов, шествий и собраний.
Запрещено проводить их на центральной площади В.И.Ленина, перед Домом Советов, где теперь областная администрация. Милиция окружила возле помещения обкома КПРФ участников протеста против беззакония в отношении антиглобалистов, а на другое утро вообще не допустила их к обкому для сбора на продолжение протеста.
Идет настоящая охота на молодежь, осознавшую себя сынами и дочерьми своей Родины и несогласную с экстремистским ее расчленением и продолжающимся уничтожением нашей страны и народа. Одно уже простое появление этих юношей и девушек на улице зачастую причина для их задержания. Недавно было: во время пикета в Ленинском сквере дяденька в штатском издалека согнутым пальчиком манит к своей группе. В ответ на мое возмущение Равиль Баширов объясняет:
— Это сотрудники управления по борьбе с организованной преступностью. Они с нами «работают». Пойду, что-то хотят сказать. Не надо отказываться от разговора. Они на службе.
Из всего современного состояния общества складывается впечатление, что борьба ведется не с организованной преступностью, не с уголовным миром, достигшим степени государственной организации и получившим небывалую возможность грабить и уничтожать великую тысячелетнюю державу и ее великий народ, — нет, организованной преступностью явно считаются политически организованные силы самозащиты трудового народа и многонационального государства. Чем яснее их антиколониальная и национально-освободительная направленность, тем с большей яростью натравливается на них весь репрессивный аппарат — от многоканальной телевизионной жандармерии до вытеснивших Вооруженные силы всевозможных силовых ведомств внутренних дел.
По сравнению с беспечным дорыночным временем милиция превращена в крепость. Пока мы стоим в сторонке от ее бронированных дверей в Саракташе, туда-сюда снуют охранники с автоматами. Никогда при советской власти мы их не видели в быту. Теперь живем среди стволов автоматов, за стальными дверями, за окнами в решетках. Чем не оккупированная страна?
Возомнившие себя господами всех богатств мира хотели бы увековечить эту оккупацию сырьевой колонии, в которую превратили Россию. Разве не затем они собирались на очередную встречу в нашей северной столице на Неве? Иначе им нечего было бы бояться тех, кто выходит на улицы легендарного города, первым в истории человечества сделавшим победоносный шаг к его освобождению от угнетения.
Это поняли молодые люди, которых экстремисты бросают в застенки и в судебные клетки силой возведенного в закон беззакония. Молодые сегодня продолжают борьбу в судах, ибо на их стороне высший суд — суд истории.