«Слушайте музыку революции!» — призвывал Александр Блок.
А вы слушали? Музыку революции сочиняет народ, но исполняют ее по-разному. Рев спартаковского или пугачевского бунта не самая благозвучная аранжировка. Об этом писал и Пушкин.
А вот моему поколению очень повезло, я слушал и слышал музыку революции в исполнении самого совершенного инструмента на свете — живого человеческого голоса, в котором Истина, Добро и Красота слились в долгожданном единстве. Слышал в том счастливом 11-летнем возрасте, когда душа легче и охотнее впитывает идеалы, нежели догмы и предрассудки.
Это было в начале 60-х годов. Фидель говорил с трибуны Мавзолея на митинге солидарности с народом Кубы. Это была даже не речь, а, выражаясь высоким штилем, энциклика. Красная площадь запружена народом. Радио и телевидение ведут прямую трансляцию, срывая все свои графики, потому что Фидель говорит без регламента, несколько часов, как говорил на митингах в Гаване, собирая миллионную аудиторию со всех концов Острова Свободы. Но и в Москве народ с площади не расходился, трансляция не прекращалась, а слушатели, как завороженные, не отрывались от приемников и телевизоров. Так слушают еще только великие оперы.
Кажется, Ломоносов заметил, что по-испански должно говорить с Богом. А Бог это и есть Народ. Магия испанского языка — откуда у хлопца испанская грусть? — в крови советских народов еще со времен светловской «Гренады» и гражданской войны в Испании. Тогда-то стали появляться на свет дети с именами Мадрид и Долорес.
Итак, Фидель говорил с Народом. Трудно сравнить с чем-либо, кроме музыки, тот каскад интонаций и модуляций прекрасного голоса. Перевод не требовался. Двоих переводчиков (ибо один переводчик за Фиделем просто не поспевал) почти не слушали, воспринимая как досадную помеху вроде рекламных пауз. Зато навсегда запечатлелись в памяти фразы-мелодии. Монкада, Гранма, Сьерра-Маэстра, барбудос. Патрия о муэртэ! Венсеромос! Куба си, янки но!
Именно тогда я понял, почему в античном мире слова «оратор» и «политик» были, по сути, синонимами. И еще понял слова Маяковского: «Я знал рабочего, он был безграмотный, не разжевал даже азбуки соль. Но он слышал, как говорил Ленин, и он знал все».
Так и, слушая Фиделя, знали все мачетерос — рубщики сахарного тростника, минерос — горняки никелевых рудников, торседорос — крутильщики сигар. Между прочим, крутильщицей была и Кармен. Когда она поет о любви-пташке, это не что иное, как хабанера — гаванский романс. А переведенный на все языки «Марш 26 июля», да и сам государственный гимн Кубы, — все это вариации той же хабанеры.
Такой и врезалась навсегда в душу аура кубинской революции: очарование хабанеры, сладость сахара, блеск никеля, аромат сигары, опьянение рома. Революции — праздники народов, а уж на Кубе — карнавал. Каюсь, приобщаясь к революционному празднику, я не только пил чай с тростниковым сахаром, но еще в классе седьмом попробовал классическую «Гавану» и чуть позже воздал должное рому.
Согласитесь, оставлять такое без санкций было невозможно. Победа революции вызвала немедленную блокаду со стороны северных соседей. Они под корень подкосили основную статью тогдашнего национального дохода — сексуально-туристический бизнес, наивно полагая, что это и есть главное богатство кубинцев. Но сильно просчитались. Овладев своим истинным богатством — сахаром и никелем, сигарами и ромом, кубинский народ сделал, казалось бы, совершенно невозможное в «банановой республике».
В ответ на американскую «революцию» «Плейбоя» Куба совершила контрсексуальную революцию.
Она перестала торговать своими девушками и победила сифилис. И не просто победила, но стала самой долгоживущей нацией на латиноамериканском континенте. Не просто «разжевала азбуки соль», но стала самой образованной страной обеих Америк. Она стала великой спортивной державой: Теофило Стивенсон, Альберто Хуанторена, Хавьер Сотомайор — кажется, достаточно?
Говорили, что революционная народная власть на Кубе держится только поддержкой СССР. Мол, Советский Союз себе в убыток покупал сахар и никель, ром и сигары. Но Советского Союза нет уже 15 лет, а кубинская революция жива. Политологи теряются в догадках, пытаясь разъяснить сей феномен. А между тем разгадка лежит на ладони. На ученом языке она называется «моральный фактор».
В 1921 году Ленин говорил о том, что «материально в отношении экономическом и военном мы безмерно слабы, а морально, — не понимая, конечно, эту мысль с точки зрения отвлеченной морали, а понимая ее как соотношение реальных сил всех классов во всех государствах, — мы сильнее всех».
Кубинская революция — олицетворение нынешнего соотношения реальных сил всех классов во всех государствах — современного морального фактора. Живое свидетельство того, что это соотношение по-прежнему в пользу социализма, невзирая на тяжелые испытания, которые ему доводится сегодня переживать. Куба жива солидарностью народов и в первую очередь народов Латинской Америки. Эти народы раз за разом избирают молодых левых президентов. Участь многих из них трагична. Иные не оправдали надежд, иные были преданы, свергнуты или убиты, как чилийский президент Сальвадор Альенде.
Фидель Кастро Рус прошел по лезвию бритвы.
Так кто же он, этот великий оратор и политик? Барчук из аристократической семьи латифундистов. Студент юридического факультета — как Маркс и Ленин. Блестящий адвокат. Буржуазный радикал. Повстанец, эмигрант и вновь повстанец, партизан. Триумфальный вход в Гавану в первый день 1959 года. Первый шаг после победы — земельная реформа, уничтожение латифундий. Вот уж действительно он виллу покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать... Словом, русский декабрист под тропиком Рака. Два года спустя заявил о социалистическом характере кубинской народной революции, возглавил Единую партию социалистической революции, ныне это Компартия Кубы.
Вот такая сложная, но замечательно честная и прямая судьба. О чем она свидетельствует? О том, что, как говорили древние, все дороги ведут в Рим. Добавим от себя: если эти дороги верные. Кто с чистым сердцем верно служит своему народу, тот неминуемо придет к коммунизму. Так и случилось.
Ведь Фидель — значит Верный.
И тогда Фидель решил...
Жизнь Фиделя Кастро, а значит, и судьба Кубинской революции не раз оказывалась в опасности как во время боевых действий в горах Сьерра-Маэстры, так и после победы Повстанческой армии. Одна из первых попыток покушения на кубинского лидера произошла во время партизанской войны, и, по словам Кастро, это была вторая «наиболее опасная ситуация», способная кардинальным образом повлиять на результаты революционной борьбы. Этот случай описывает Эрнесто Че Гевара в своей книге «Эпизоды революционной войны».
Дело в том, что крестьянин Эутимио Герра, примкнувший к партизанам и использовавшийся ими в качестве проводника, однажды попался в руки военных. Жизнь Кастро была оценена ими в 10 тысяч песо и военный пост для Эутимио, если он совершит убийство.
Герра поддерживал постоянную связь с батистовцами, указывая им места, где укрывались партизаны. Однажды под предлогом необходимости навестить больную мать Эутимио отпросился из лагеря партизан. Фидель дал ему денег на дорогу, и на следующее утро предатель ушел. А вскоре на не успевших толком проснуться партизан посыпались бомбы. «В то время мы впервые подверглись воздушному нападению, и казалось, что нас атакуют со всех сторон», — описывал свои ощущения Че. Причем нападавшие наносили необычайно меткие удары: одна бомба угодила прямо в кухню, другая была нацелена на место, где находился дозор. К счастью, люди успели отбежать, иначе бомба не оставила бы им никаких шансов. Как выяснилось впоследствии, эта меткость имела вполне разумное объяснение — Эутимио Герра находился в одном из самолетов и указывал место расположения лагеря с воздуха.
«В одну из последних ночей, перед тем как мы узнали о его предательстве, Эутимио заявил, что у него нет одеяла, и попросил Фиделя одолжить ему свое, — пишет Че Гевара. — В апреле того года в горах было холодно. Фидель сказал, что под одним одеялом все равно будет прохладно, и предложил спать вместе, чтобы можно было укрыться двумя одеялами. В ту ночь Эутимио имел при себе пистолет, который дал ему Касильяс, и пару гранат, чтобы защитить себя во время бегства. Всю ночь Эутимио был рядом с вождем революции, выжидая удобного момента для убийства, но так и не решился на это».
Эутимио Герра был арестован, и при обыске партизаны нашли у него оружие и документы, выданные батистовцами. Он не пытался оправдаться и сам упал на колени перед Фиделем Кастро, прося «заслуженной смерти». У Эутимио Герры было только одно предсмертное пожелание — чтобы повстанцы позаботились о его семье.
Предательство Эутимио и в самом деле не легло печатью на судьбы его детей. «Под другой фамилией они ходят в одну из многочисленных школ, к ним относятся как ко всем детям народа страны и готовят их для лучшей жизни», — сообщает Че Гевара в своих воспоминаниях. О том, как в дальнейшем сложилась жизнь семьи Эутимио Герры, рассказывается в книге Н.С.Леонова и В.А.Бородаева о Фиделе Кастро. Один из сыновей Эутимио стал членом кубинской Компартии, он также является воином-интернационалистом. Другие сыновья работают в текстильной и никелевой промышленности. А жена Эутимио даже была награждена юбилейной медалью к 20-летию Вооруженных сил республики за помощь партизанскому движению во время войны в Сьерра-Маэстре.