Величие личности Фиделя Кастро, его мудрость, силу и очарование — как сейчас любят говорить, «харизму», — мало кто в мире решится оспорить. К нему совершенно не пристают все эти примитивнейшие, всегда одинаковые ярлыки «диктатора», которыми США и обслуживающие империалистов СМИ награждают любого лидера, если он имеет волю проводить самостоятельную политику в интересах своего народа, своей страны, а не тех, кто привык веками наживаться на ее ресурсах.
Со штурма казарм в Сантьяго-де-Куба, и даже раньше, с первых организованных с его участием пока еще мирных выступлений протеста, Фидель Кастро начал борьбу, в которой шансов погибнуть было гораздо больше, чем победить. В этой связи вспоминается и признание Че Гевары в том, что, когда он в Мексике только познакомился с «командиром повстанцев», у него далеко не было уверенности в том, что все задуманное Фиделем удастся реализовать, однако Че считал вместе с тем, что «не так уж плохо умереть на прибрежном пляже чужой страны за столь возвышенные идеалы».
В самом начале своей политической деятельности студент Фидель Кастро умудряется перехватить у президента Грау Сан-Мартина инициативу использовать в правительственных торжествах по случаю годовщины начала войны за независимость историческую реликвию — набатный колокол, который подал сигнал к восстанию. Местные власти не выдают его президенту, зато выдают Фиделю, и доставка колокола от вокзала до здания Гаванского университета превращается в антиправительственную демонстрацию. В конце концов колокол просто украли, пытаясь не допустить, чтобы он снова призывал кубинцев на борьбу.
Еще до переворота Батисты Фидель проводит ряд самых настоящих журналистских расследований, в результате которых доказывает, что тогдашний президент Кубы Прио Сокаррас незаконно скупал в огромных количествах земли, а в его поместьях использовался труд солдат кубинской армии и государственная техника. Затем Кастро выступает с громкими разоблачениями связей правительства с преступным миром.
Когда же Батиста захватил власть, сорвав тем самым запланированные демократические выборы, «один скромный гражданин», как сказал он сам о себе, молодой гаванский адвокат Фидель Кастро в суде обвиняет Батисту в нарушении конституции. В составленном Фиделем документе указывалось, что в сумме за все совершенные преступления диктатор должен быть приговорен к 108 годам тюремного заключения. Надо ли говорить, что суд, который по закону должен был возбудить против Батисты уголовное дело, промолчал.
Все эти громкие и оригинальные выступления молодого Фиделя Кастро рождают только одну мысль: вот как надо бороться, чтобы побеждать.
Формирование политических взглядов Фиделя Кастро проходило в условиях, когда Куба, как и другие подвластные империализму страны, находились под постоянным давлением антикоммунистической пропаганды. Социализм, коммунизм — эти слова привычно воспринимались людьми как синоним страшного зла. «Социализм и коммунизм рисовали врагами человечества, — вспоминал Фидель. — Почти с самых ранних лет я слышал, что социализм отрицает понятие родины, отнимает землю у крестьян, личную собственность — у всех людей, не признает семьи и тому подобное... Изобретали самые страшные, самые абсурдные вещи, чтобы отравить народ, настраивая его против революционных идей». Он обращает внимание на парадоксальное, в сущности, положение, когда в стране было множество антикоммунистов — «нищих, которые могли быть антикоммунистами, побирушек-антикоммунистов, людей, умирающих от голода, безработных-антикоммунистов». В этом смысле характерен известный эпизод, когда во время партизанской войны в Сьерра-Маэстре одна девушка-крестьянка в ответ на признание Че Гевары в том, что он является коммунистом, в ужасе ответила, что этого не может быть, потому что Че очень добрый человек.
С тех пор прошло много лет, и эта антикоммунистическая обработка распространилась теперь и на нашу страну. И в частности, коммунистов постоянно пытаются представить ущербными маргиналами, неудачниками, которые не смогли «состояться» в жизни и потому восстали против системы. И вот перед нами коммунист Фидель Кастро — блестящее опровержение. Очевидно, у него были все условия и возможности, чтобы сделать блестящую карьеру, гарантировать себе беспечное существование и при том же Батисте — то есть с буржуазной точки зрения быть вполне состоявшимся и потому уважаемым господином. Кастро, однако, выбрал борьбу за дело бедных. Может ли западный капиталистический мир назвать среди своих современных политиков хотя бы одного, близкого Фиделю по масштабу личности?
Поэтому в случае с Кастро настойчиво навязывается мысль о том, что Фидель стал коммунистом «не сразу» и вообще чуть ли не ради конъюнктурной выгоды, а не в силу собственного мировоззрения. (Это, кстати, имеет большой политический смысл, потому что превращает Фиделя Кастро в бунтаря-одиночку, индивидуалиста, политика пусть очень неординарного, выдающегося, но тем не менее действующего сам по себе и, в сущности, непонятно для чего, будучи не связанным с мировым революционным процессом.) Еще фильм такой американский был: сидят там несколько облезлых субъектов в зеленой форме и с бородой, ничего общего не имеющих с повстанческими командирами Кубинской революции, один другому и говорит: «Американцы от нас отвернулись... Что же теперь делать?!» И после эффектной паузы кто-то из них, то ли Че, то ли сам Фидель, протягивает: «Ааа! Значит, надо идти к Советам!» Ну и начинается дружба Кубы и СССР.
Понятно, что лучше всего о своих взглядах говорит сам Фидель. Несмотря на то, что разговоры об «ужасах» коммунизма Фидель Кастро слышал с юности, он обладал достаточно самостоятельным мышлением, чтобы делать выводы самому. В беседе с фреем Бетто он констатирует: «Когда мы атаковали Монкаду, у меня уже были марксистские убеждения». Это подтверждается и тем, что в знаменитой речи «История меня оправдает», ставшей программой дальнейшей борьбы Фиделя и его соратников, уже были намечены контуры будущих социалистических, по сути, преобразований.
По его собственным словам, марксистские убеждения и революционные идеи сложились у него в годы учебы в университете. Хотя даже до того, как к нему в руки впервые попали произведения основоположников марксизма, анализируя экономическую систему капитализма, молодой Фидель Кастро задумывается над необходимостью создания более рациональной модели, чем та, что существует. На третьем курсе он читает Маркса, Энгельса и Ленина. «И сказать по правде, особенно большое, огромное впечатление произвел на меня «Коммунистический манифест» — быть может, в силу его простоты, ясности, той прямой формы, в какой дается объяснение нашего мира и нашего общества». Но главное, марксизм дает Фиделю научный аппарат, который помогает понять причины несправедливости, царящей в обществе — «когда бедняк голодает, в то время как у другого всего слишком много» — не сводя их просто к несовершенству человека в общем. «Меня заворожили неоспоримые истины марксистской литературы», — признавался Фидель. Вместе с тем он оговаривается, что в тот момент еще «не проповедовал социализм как ближайшую цель». «Я вел кампанию против несправедливости, против бедности, безработицы, высокой платы за жилье, сгона крестьян с земли, низких заработков, политической коррупции и безжалостной эксплуатации, которую видел повсюду», — рассказывал Фидель Кастро.
Обаяние и мощь Кубинской революции, впрочем, как и любой другой настоящей социалистической революции, мне кажется, состоит и в том, с каким нечеловеческим упорством боролись соратники Фиделя против всей батистовской армии, снабженной современным американским оружием, против огромных ресурсов, которыми от великодушия США располагал режим кровавого генерала. С какой самоотверженностью эти еще очень молодые люди шли на смерть, желая уничтожить несправедливость, закрепленную веками и потому казавшуюся незыблемой. И их беззаветная вера в правильность того, за что они боролись и умирали, будучи не в силах оставаться в стороне от страданий живущих рядом людей, в итоге оказалась сильнее всей материальной мощи тирании.
Радость строительства нового мира за прошедшие с момента победы Кубинской революции годы испытала не одна страна Латинской Америки. Вдова Виктора Хары Джоан в посвященной ему книге рассказывает о том, как это было в Чили, когда социалистическое правительство Альенде, например, организовывало помощь беднякам, чьи хижины не устояли под натиском зимней бури. Многие люди, так же, как Джоан, помогавшие тогда эвакуированным из района бедствия детям, эти благовоспитанные сеньоры из среднего класса, жившие в своем весьма благополучном параллельном мире, впервые в жизни так близко в реальности столкнулись с нищетой. «А тут пришлось позаботиться об этих юных существах, — пишет Д.Хара, — увидеть, с какой жадностью они набрасываются на пищу, отмыть спутанные космы, вычесать вшей и вдруг обнаружить, что эти дети красивы». Именно это и сделали десятью годами ранее на Кубе: революционеры Фиделя показали, что дети бедняков красивы. Ведь из них усилиями революции выросли те же замечательные кубинские врачи, и сегодня помогающие людям в самых разных уголках мира; учителя, спортсмены и балерины. И, по-моему, величие революционных преобразований, смысл борьбы за социализм начинаются со спасения каждого из множества этих голодных и грязных рахитичных детей, страдающих, как это было на Кубе, от паразитов и кишечных заболеваний, вызванных плохим питанием.
В отличие от нашей революции, которая однозначно воспринимается сегодня героической и легендарной, но далекой историей, Кубинская революция — это часть окружающей нас реальности, она продолжается, и даже мы, отделенные от Кубы огромным океаном, можем с радостью сказать, что нам посчастливилось быть современниками Фиделя Кастро. А если так, то значит, революции, доказывающие, что другой мир возможен, вовсе не остались в прошлом.