В ЮНЫЕ ГОДЫ, когда мне стало известно о Кубинской революции и имя ее вождя Фиделя Кастро, я сравнивал его со Спартаком. Сравнение это возникло в результате преимущественно эмоционального восприятия образа Фиделя: красив, смел и мужественен, как Спартак. Как и он в борьбе за свободу, Фидель потряс основы владычества своего грозного противника. Спартак сделал это в отношении Рима, Фидель — в отношении США. Но Фидель виделся мне Спартаком-победителем.
Шли годы и мое восприятие Фиделя Кастро усложнилось, стало более осмысленным, хотя сравнение его с вождем восстания рабов не исчезло.
Выдающийся социальный мыслитель Кубы Хосе Марти писал в свое время: «Нации в критические моменты рождают людей, в которых они воплощаются: национальные личности». Фидель Кастро Рус прежде всего национальная личность, но такая, которая своей планетарной масштабностью обеспечила Кубинской революции мировую значимость. Благодаря ему она стала победоносной, гарантировала Кубе подлинную независимость и, главное, подорвала господство США в Западном полушарии — в странах Латинской Америки. Последнее все более очевидно в наши дни.
Имя Фиделя Кастро стоит в одном ряду с именами национальных политиков второй половины ХХ века, получивших при жизни известность и признание во всем мире: Хо Ши Мин, Джавахарлар Неру, Мао Цзэдун и Ден Сяопин, Нельсон Мандела.
Являясь революционером в высшем смысле этого слова, творчески овладев марксистско-ленинской теорией, Фидель Кастро поставил свой мощный интеллект на службу национальным интересам Кубы, считая, что они неразрывны с ее социалистическими интересами. Он прекрасно знает, что такое классовый подход в анализе и оценке социальных явлений. Но при определении перспектив Кубинской революции он еще, и поначалу в первую очередь, руководствовался идеей национально-освободительного движения («Движение 26 июля»). Он знал, что классовое сознание у большинства кубинцев не развито, что оторванное от национального сознания оно не даст единства нации в борьбе за ее независимость. А эта борьба была главной на Кубе, начиная с 1868 года, когда кубинцы повели десятилетнюю войну против испанского владычества.
В 1995 году Фидель признается: «Думаю, мой вклад в Кубинскую революцию состоит в том, что я свел воедино идеи Марти и идеи марксизма-ленинизма и последовательно применил этот синтез в ходе нашей борьбы». Это его откровение мне приходит на память, когда среди нас — российских коммунистов возникает спор о возможности соединения идеи уникальности России как цивилизации с идеями марксизма-ленинизма. Ревнители «чистого» марксизма заявляют: это невозможно! По Фиделю Кастро, по опыту Кубинской революции выходит, что не только возможно, но и необходимо, когда вопрос о национальной независимости поставлен историей в повестку дня.
Что еще меня притягивает к вождю Кубинской революции, поражает в его личности, так это тот редкий по своей проницательности критический реализм, из которого проистекает дар предвидения. Фидель задолго до других марксистских аналитиков увидел трагичность последствий «нового мышления» М.Горбачева. Во время официального визита последнего на Кубу он, используя дипломатический язык, сказал «отцу перестройки»: «Мы знаем, что думает Советский Союз и товарищ Горбачев. Знаем, что означает новое международное политическое мышление, новый подход к проблемам. Но у нас нет никакой уверенности, до сих пор нет, нет свидетельств того, что империализм усвоил это новое международное политическое мышление. Наоборот, у нас слишком много оснований не доверять его поведению».
Критический реализм позволяет Фиделю смотреть горькой правде в глаза и, предвидя драматичный, а возможно, и трагичный ход событий, не следовать за ними, а опережать их, действовать против них. Этому, как и Ленин, он учит народ и одновременно берет у него уроки социального творчества.
Нет нужды в доказательстве известного: с развалом СССР и реставрацией капитализма в России кубинская экономика оказалась в тяжелейшем положении. В Вашингтоне ждали падения «кастровского режима». Ждали, как казалось, неизбежной, вслед за странами Восточной Европы, «бархатной революции» на Кубе. Счет шел на недели, даже на дни.
Прежде всего, нужно было найти выход для преодоления, пусть частичного и на время, энергетического голода: не хватало бензина и резко сократилось число выходящих на маршруты автобусов... Фидель призвал народ искать, где это возможно, альтернативу автомобильному транспорту. И люди нашли ее: в городах и сельской местности стали активно использовать велосипеды. По распоряжению Фиделя в 1991 году в КНР закупается 500 тысяч велосипедов и с китайской помощью начинается строительство двух велосипедных заводов на острове.
Чем объяснить быстрый отклик народа, в особенности молодежи (на Кубе она составляет две трети населения), на призыв Фиделя искать выход из сложившейся критической ситуации? В первую очередь тем, что Фидель и его товарищи по политическому руководству страной всегда говорили народу правду, всегда предупреждали его о грозящей опасности.
Фидель никогда не боялся идти к народу и потому находил в нем опору. Вспомним, где были члены Политбюро КПСС, руководители обкомов, райкомов, когда во времена перестроечной коловерти митинговые страсти захлестнули улицу? В лучшем случае — на пленумах и конференциях, на партийных активах, но не на улице, не в цеху, не в вузе. Народ был отдан на откуп демократической швали. Боязнь народа погубила тогда великую партию.
Кубинская революция получила новое продолжение в 1991 году на IV съезде Коммунистической партии Кубы. Подготовка к нему началась задолго до его начала. В феврале 1990 года состоялся пленум ЦК. Он принял решение обнародовать «Воззвание к IV съезду Коммунистической партии Кубы» — документ, над которым лично работал Фидель Кастро. «Воззвание» положило начало предсъездовской дискуссии, что длилась полтора года(!). Она была всенародной. Народ высказался за сохранение социализма и одной общенародной партии — КПК. При этом предлагалось: расширить использование товарно-денежных отношений и хозрасчета, усовершенствовать планирование; открыть путь новым формам собственности в производственной сфере; создать условия для индивидуальной трудовой деятельности и привлечения иностранного капитала, образования с ним совместных предприятий, в первую очередь в сфере туризма.
В области идеологии предлагалось дать собственное определение социализма и выработать идеологию, которая опиралась бы на кубинскую национальную почву и была бы обогащена критически переосмысленным международным революционным опытом. Предложения от партийных и народных низов легли в основу решений IV съезда. Когда я знакомился с ними, вспомнил давно известное, всегда актуальное: великая личность только тогда рационализирует историю, когда она содействует включению народа в процесс ее рационализации, содействует тому, чтобы этот процесс имел для народа практический смысл.
У Фиделя именно так и получилось. Он подготовил партию и народ к суровым испытаниям, к тому, чтобы, пройдя их, выстоять и победить. Он сформулировал главную задачу современного исторического момента, понятную каждому честному кубинцу: защитить независимость, родину и социализм. Не она ли, эта задача, стояла перед КПСС и советским народом уже в 1989 году? Увы, не было у нас своего Фиделя. Невольно задумаешься о роли личности в истории.
НЕ ОШИБУСЬ, если скажу: в России далеко не все знают, что в начале девяностых от вождя Кубинской революции требовались не только диалектический ум, политическая прозорливость и воля, но и личная смелость как ответственность за судьбу страны — нравственное качество, которое считаю необходимым выделить в личности Фиделя Кастро.
После 1991 года Вашингтон не единожды пытался создать «пятую колонну» на Кубе для осуществления там «бархатной революции». Одна из таких попыток была предпринята в 1994 году с помощью людей, пожелавших выехать в США. 5 августа несколько сот «претендентов на американское гражданство» вышли группами на улицы Гаваны и начали бить камнями окна госучреждений, витрины магазинов, выкрикивая антиправительственные лозунги. Тысячи сторонников революции вышли на улицу и пытались призвать к порядку политических хулиганов. Начались стычки: в ход пошли камни, доски, арматура.
Когда Фидель узнал о происходящем, то первым делом он отдал приказ не применять оружие — Вашингтону нужна была кровь. Фидель решил: он должен быть на месте событий, и как можно быстрее. С двумя телохранителями, которым приказал оставить табельные пистолеты в служебном помещении, он прибыл на участок, где уже шла массовая драка. Выйдя из машины, направился в сторону разъяренной толпы своих противников. Те остолбенели и... обратились в бегство.
Фиделя окружили гаванцы, которые вели рукопашные сражения с погромщиками. Начался откровенный разговор. Народ прибывал и прибывал. Фидель, обращаясь к людям, повторил слова, часто им произносимые: «Честных людей всегда больше и, когда мы вместе, нас никто не победит!» Тысячи кубинцев обнимали друг друга: «Фидель с нами!»
Даже эскизно представить масштабность его личности в одной статье невозможно. И все же, скажу еще об одном, чрезвычайно важном, что ценю в Фиделе: он безупречный моралист, свободный от нравственного и, особо отмечу, идеологического ханжества. Наиболее сильно это проявилось в его отношении к религии, к проблеме «коммунисты и христиане».
Более тридцати лет Компартия Кубы была недоступна для верующих. Членом партии мог быть только атеист. В первые годы революции это оправдывало себя: конфликт компартии и католической церкви по вине последней имел место — ряд католиков-священнослужителей оказались связаны с контрреволюционерами; атеизм коммунистов охранял партию от проникновения в нее чуждых революции элементов. Но и тогда Ф.Кастро считал, что сложившееся положение не должно быть постоянным, вечным. Когда же упомянутый конфликт остался в прошедшей истории и наступил этап сосуществования и взаимного уважения между церковью и партией, Фидель стал постепенно готовить кубинских коммунистов к стратегическому союзу с христианами. В 1985 году в беседе с бразильским священником Фреем Бетто он высказал свой взгляд на религию, не ее роль в социалистическом (да!) преобразовании кубинского общества. Уверен, что российскому читателю, не только коммунисту, будет интересно и полезно ознакомиться с этим взглядом. «По моему мнению, — говорил Ф.Кастро, — религия, с точки зрения политической, сама по себе, не опиум и не чудодейственное средство. Она может быть опиумом или замечательным средством в зависимости от того, используется ли она, применяется ли она для защиты угнетателей и эксплуататоров или угнетенных и эксплуатируемых, в зависимости от того, каким образом подходит к политическим, социальным или материальным проблемам человеческого существа, которое независимо от теологии и религиозных верований рождается и должно жить в мире.
С точки зрения строго политической (а я думаю, что немного разбираюсь в политике) я считаю даже, что можно быть марксистом, не переставая быть христианином и работать вместе с коммунистом-марксистом ради преобразования мира». И еще одно, думаю, очень точное примечание Ф.Кастро: «Настоящий марксист не доверяет фальшивым христианам и настоящий христианин не доверяет фальшивым марксистам. Только это убеждение может служить основой прочных и длительных отношений».
IV съезд Компартии Кубы преодолел догму — коммунистом может быть только атеист — и внес изменения в Устав, которые открыли путь в партию верующим. Фидель со своими сторонниками, как и он убежденными атеистами, терпеливо доказывал и доказал кубинским коммунистам, что воинствующий атеизм есть своеобразная религия нетерпимости, есть нравственное и идеологическое ханжество в отношении верующих, что коммунизм и социализм не задумывались классиками марксизма-ленинизма «как нечто, что будет вторгаться во внутренний мир человека и отрицать право любого человеческого существа на свои мысли и на свои верования». Убежден, что данные положения актуальны и для коммунистов России.
Фидель Кастро давно, помимо его воли, стал явлением всемирной истории. Это очень раздражает политических пигмеев. Но честные и мыслящие люди Земли не могут жить без вечных идеалов. Они видят в Фиделе Кастро живое воплощение идеалов добра и справедливости, чести и достоинства свободного человека.
Фидель Кастро Рус — живая легенда современной истории. Его имя уже вошло в историческое сознание человечества и будет жить в нем столь же долго, как имя легендарного Спартака.