"Советская Россия" - независимая народная газета -

С крутых, лобастых бугров с чубастыми загривками сиреневых цветков-бессмертников открывается волнующая картина старинного казачьего хутора Пухляковского. Излучина Дона серебристым клинком отрезает сбегающие на берег реки курени, флигели и хаты от бушующей зеленой стихии пойменного леса. Редкие лодки с одиночными рыбаками покачиваются на ленивых волнах, уставших от палящих лучей солнца. На стойле возле песчаной косы в воду по самое вымя забрела комолая корова и неистово хлещет себя по бокам мокрым хвостом, отгоняя оводов. Стайка девиц в разноцветных сарафанах скатилась с бугра по извилистой стежке, нарушая тишину звонким беспричинным смехом... Какое умиротворение. Постоять на этих высотах для меня уже стало неписаной традицией при любой поездке к хозяину куреня у самого тихого Дона — писателю и земляку Анатолию Калинину...

ТЩЕТНО вглядываюсь в высокие кроны деревьев и буйные заросли виноградника: нет, не видать заветного куреня. Но нет никаких сомнений: он там, на своем месте... Уютный, приветливый, светлый и надежный, как и его милые обитатели. Между прочим, у куреня тоже юбилей: ему в этом году — шестьдесят лет! Как летит время! Словно степная кобылица, не полоненная уздой...
Вдруг все мое тело невольно вздрагивает: из-за поворота вырывается тревожное ржание, а в следующее мгновение по низине уже несется гнедая красавица, а за ней, распушив хвост-веник, неуклюже выбрасывая еще не окрепшие ноги, поспешает жеребенок... Будулай, а может, его сынишка?! — обжигает мысль. А перед глазами, обгоняя несмышленого дуралея, охлюпкой, без уздечки, с одной жиденькой хворостинкой для понукания коня летит вихрастый наездник в линялых трусах. Яркая картина растворяется на моих глазах, только серая пыль беззвучно оседает на серебристую полынь на обочине водопойной тропы...
Резкий чарующий аромат цветущего чабреца перемежается с запахом обмолоченного на взгорье хлеба, щекочет ноздри и наполняет неведомой силой грудь, выдавливая из всего тела надоевшую за долгую дорогу гарь и пыль. Да простит меня придирчивый читатель за «высокий штиль», но именно здесь и мог появиться такой писатель, каким стал Анатолий Калинин. Как в Вешенской появился Михаил Шолохов, в Кочетовской — Виталий Закруткин, в Семикаракорах — Борис Куликов... И такие примеры своими корнями уходят очень далеко в историю русской литературы: от Александра Пушкина и Михаила Лермонтова до Льва Толстого с его Ясной Поляной, от Егора Исаева, Валентина Распутина до Василия Шукшина... Многие таланты имели и имеют свою милую малую родину.
Лично меня никто не может переубедить в том, что и дом, в котором сотворяется волшебство под названием «написание книги», становится соавтором романов, повестей, поэм, рассказов. Вот и этот до боли знакомый курень у самого тихого Дона не исключение: именно он укрывал от невзгод, обогревал и оберегал автора, создавал творческую ауру, создавал вместе с милой семьей хозяина дома, когда именно здесь рождались и уходили в свет новые и новые произведения.
Творческая биография Анатолия Калинина началась задолго до новоселья в этом курене, хотя детство и юность писателя прошли на Дону, где он родился 22 августа 1916 года в станице Каменской. В 30-х годах прошлого века на страницах газет «Ленинские внучата» и «Пионерская правда» впервые появились заметки с подписью А.Калинина. В 1931 году вступил в комсомол, с 1932 года он уже полноправный сотрудник районных и областных газет Дона, Кубани, Кабардино-Балкарии, а с 1935 года молодой застенчивый журналист уже собственный корреспондент «Комсомольской правды» в Кабардино-Балкарии, Армении, Крыму, на Украине, снова на Дону... Как само собой разумеющееся, А.Калинин с первых дней Великой Отечественной войны в качестве военного корреспондента «Комсомолки» ушел на фронт. Это был уже не желторотый степной орелик, а возмужавший и хлебнувший полными пригоршнями бурной жизни боец. В 19 лет он уже прекрасно разбирался в истоках казачьей вольницы, познал «неумирающие корни жизни», в учительской семье впитал прелести русского языка, получил от родителей первые уроки высокой человечности, служения людям, бескорыстия, а в его сердце навсегда поселилось тревожное чувство ответственности за каждый свой поступок, постоянная готовность прийти на помощь тем, кто попал в бурелом трагических событий, происходящих на Дону и далеко за его пределами. Нелегкая доля выпала военному корреспонденту: с легендарным 5-м Донским кавалерийским корпусом он прошел тяжкий путь побед и поражений, путь возмужания солдат-освободителей и горестные минуты прощания с павшими от Терека до Австрийских Альп. Потом все это станет незабываемыми страницами его произведений, но о войне Анатолий Вениаминович вспоминает всегда скупо и без особого желания. Многие ветераны говорят, что у них «война за плечами». У Калинина она не за плечами, а на всю жизнь вошла в сердце, как давняя, но не забываемая отметина. О том, как служил военный корреспондент, свидетельствует такой факт. Прямо с передовой от него в редакцию идут и идут сводки, заметки, зарисовки, информация. Тогдашний редактор военного отдела Юрий Жуков в январе 1943 года посылает в знак благодарности телеграмму, где есть такие слова: «Нечего бы было ставить в номер, если бы не семь корреспонденций Калинина». Но военкору и этого мало: он в часы глубокой ночи, в минуты «перекуров» набрасывает главки будущих романов «На Юге» и «Товарищи», которые позже лягут в основу его книги «Эхо войны». На войне А.Калинин не был новичком на литературном фронте: в 1940 году вышла его первая книга — роман «Курганы» — о колхозной жизни в казачьем крае, в 1943 году в Ростове увидела свет его книжка «Казаки идут на Запад», в 1944 году журнал «Новый мир» печатает повесть «На Юге», в 1945-м — повесть «Товарищи». Именно на основе этих произведений автор позже создает масштабный роман о героизме солдат Страны Советов «Красное знамя» (1951). Но скромный по своей природе, Анатолий Калинин лишь в 1953 году, после публикаций в «Правде», признает себя писателем: «С очерка «На среднем уровне» и последовавшего за ним очерка «Лунные ночи» и начинаюсь я, в чем совершенно твердо уверен, как писатель... Был огромный поток читательских писем, обязывающих, но и окрыляющих...»
А после Победы над фашистами, в 1946 году, молодой папаша и глава семейства появился в хуторе Пухляковском. Но не успели справить новоселье в курене на берегу тихого Дона, как новый дом осиротел по воле его хозяина: Анатолий Калинин вместе с женой и маленькой дочкой, заколотив окна и двери, уехал в Цимлу, где начиналось строительство грандиозной по тем временам плотины и ГЭС. В 1962 году вышел его роман «Запретная зона» о строителях Волго-Донского канала. Между прочим, он не потерял актуальность и в наши дни, в чем мне лично пришлось убедиться, когда посчастливилось быть редактором книги «И вешних крыльев плеск...», куда вошел этот роман и стихи А.Калинина. А чтобы выбить почву из-под ног недоброжелателей, которые вздумают обвинить меня в личном пристрастии к творчеству незаурядного русского писателя А.В.Калинина, мол, влюбленный человек все оценивает не глазами и разумом, а сердцем и чувствами, приведу несколько слов о талантливом земляке из официального издания — энциклопедии «Дон литературный. Писатели России. Шолоховский край», которая выходит осенью этого года в издательстве Литфонда, где мне довелось быть не только составителем, но и главным редактором. Вот несколько строк: «В романах «Суровое поле» (1958), «Цыган» (1960—1974), в повестях «Эхо войны» (1963), «Возврата нет» (1971) писатель... раскрывает связь, которая существует между прошлым и настоящим современников. Идейно-философская концепция творчества А.Калинина выражена в системе образов его героев: с одной стороны, герои, рожденные советской действительностью, с другой — люди, души которых искалечены накопительством, властью собственности. Роман «Гремите, колокола!» посвящен проблемам нравственного и эстетического воспитания молодежи в семье, привлекает анализом духовного мира героев». В юбилейный год писателя можно порадоваться и тому, что на Дону выходит его собрание сочинений в 6 томах.

ПО СВОЕМУ скромному опыту литератора знаю — к изданию книг, как и к рождению детей, невозможно привыкнуть. Такое событие остается в сердце писателя на всю жизнь. А как относится Анатолий Вениаминович к книгам — это только надо видеть! Не погрешу против истины, если скажу: не меньше, чем верующий к святым иконам. Хотя нет! Больше, чем к божественному лику в золотом окладе. В одну из встреч в доме писателя набрался смелости и подарил ему свой четырехтомник «Золотых россыпей», где было опубликовано свыше 65 тыс. написанных, а не собранных, новых русских пословиц и поговорок. Анатолий Вениаминович стал медленно перелистывать один из томов, углубляясь в чтение то одной, то другой страницы... Словом, нам пришлось подогревать остывший чай в чашках, пока хозяин дома не положил книги на край стола. Другой раз мы с депутатом Госдумы России Н.Коломейцевым привезли в подарок 1000 экз. только что изданной при его поддержке книги, куда вошли роман «Запретная зона», стихи и поэмы. Анатолий Вениаминович так разволновался, словно в его дом пришли совсем нежданные сваты. На книге, подаренной тогда мне, как ее редактору-составителю, он написал: «Спасибо, что с фонарем надежды шли, освещая путь этой книге. Не забуду. А.Калинин. Август, 2003». Хочу подчеркнуть, что при подготовке к изданию этой книги Анатолий Вениаминович, конечно же, доверял нам с его дочкой Натальей (издание выходило под ее общей редакцией), но сам лично читал и правил до самой подписи «в свет»! А как он всегда радуется успехам других: близких и далеких коллег-единомышленников! Это редкий дар — уметь гордиться чужими успехами. Более 30 лет назад он писал: «Принадлежу к числу тех, кто не только верует в могущество литературного слова, но и радуется тому, с чем наша русская литература пришла к съезду. Столько появилось новых имен и книг! Достаточно только «Вологодскую кучку» назвать: Астафьева, Белова и других. А Распутин из Иркутска! Или вчерашний сибиряк, теперь уже краснодарец, Лихоносов! И курянин Носов, не говоря уже о москвичах Алексееве, Иванове, Проскурине, Залыгине — я не стану всех перечислять. Радуюсь и тому, что мой друг и сосед Виталий Закруткин наперекор своей тяжкой болезни закончил и опубликовал в «Октябре» третью книгу «Сотворение мира»...
Так радуется писатель, патриот и государственник творениям своих собратьев по великому делу служения Отечеству и своему народу. Но совсем иначе звучит голос, когда речь заходит о судьбе русской литературы. Вот как писал Анатолий Вениаминович своему земляку главному редактору «Огонька» Анатолию Софронову: «Вижу и предвижу новый расцвет нашей литературы, но чем больше будет возрастать ее роль не только в нашей стране, тем сильнее будет и противодействие ей».
Анатолий Вениаминович всегда умел мудро отвеять шелуху от истинного зерна, высокую духовность от показухи и трибунной бравады. Он и среди партийных работников видел настоящих лидеров и легковесный мусор, который Дон в пору половодья уносит с берегов и очищает землю. «Давно уже начал и хотел бы, чтобы здоровье позволило, книгу о партработниках написать, — делился он в минуты откровения. — За 30 лет жизни в хуторе Пухляковском, в одном районе, со многими из них сдружился, и за этим 30-летним товариществом — такая бездна поэзии. Мне повезло и на встречи, и на дружбу с этими людьми».
Особая страница в жизни А.Калинина — его близкие, дружеские отношения с М.А.Шолоховым. Мне довелось ни один раз видеть Анатолия Вениаминовича в Вешенской в конце 60-х—начале 70-х годов прошлого столетия: я в ту пору шустрил там в комсомоле, потом дослужился до завотделом в редакции местной газеты «Советский Дон». Что характерно: приезды его к Шолохову никогда и никак не афишировались, его старенькая машина сиротливо стояла целыми днями в тихом переулочке рядом с шолоховским подворьем. Встречи двух земляков уж никак не походили на случайные или праздные посиделки ради простого любопытства. Что это так, свидетельствуют его книги о Шолохове — «Вешенское лето» (1964), «Время «Тихого Дона» (1974). Шолохов и Калинин — это большая необыкновенная и пока еще не исследованная до конца страница жизни двух лучших писателей-донцов.
На одной из встреч с молодежью х. Пухляковского Анатолий Вениаминович прочитал такие строки:
Ни от могилы затравевшей,
Ни от солдатки постаревшей,
Ни от сиротского крыльца
Не отворачивай лица...
Этим заповедям следует и сам автор наказа молодым, Анатолий Калинин, и в жизни, и в русской литературе.
У героев романов и повестей А.Калинина счастливая и долгая судьба: они стали желанными не только для читателей своей страны, но и многих зарубежных стран, где издавали его книги. А с каким неподдельным интересом смотрели и смотрят люди театральные спектакли и художественные фильмы, поставленные и снятые по произведениям А.Калинина (вспомним хотя бы эпопею «Цыган»)! У нас на Дону, к примеру, целые станицы и хутора по вечерам замирали в безмолвии: зрители просто не могли оторваться от экранов телевизоров, где «бурлила настоящая жизнь».
...В распахнутое окно нашего куреня в Старочеркасске дышал на редкость жаркий полуденный август. В домовой церкви на Атаманском подворье затрезвонили и стыдливо смолкли не по делу говорливые колокола. Звякнула щеколда на калитке. Прошепелявил шуршащими газетами ящик на заборе: это наша почтальонша с редким романтическим именем Джульетта принесла столичные новости, а мне все никак не удавалось закончить эту юбилейную статью: пора уже и на поздравительный тон переходить, слова добрые по традиции говорить-писать... Вскрываю продолговатый конверт, а в нем — приглашение для всей нашей семьи на торжественный вечер в х. Пухляковский. Выходит, и тут Анатолий Вениаминович легко обошел наш поздравительный настрой! Вот такой уж он во всем, когда речь идет о других: упредительный, внимательный, интеллигентный, сердечный и заботливый. Что есть, то есть. А перед глазами — уютный дом Калининых у самого тихого Дона...
Чем человек мудрей, тем о нем писать труднее. Нелегко сочинить даже небольшую заметку о том, кого ты плохо знаешь, но куда сложнее найти самые верные слова о том, кого слишком хорошо знаешь. И вдруг меня осенило: не надо ломать голову над заключительными строчками. Они уже написаны 30 лет назад! Написаны близким другом Анатолия Вениаминовича, гением России с мировым именем, нашим дорогим земляком М.А.Шолоховым. Мне просто остается повторить их в этот необыкновенный день. Калининский день. Не сомневаюсь, что это будет правильно. Мало кто знает об этом письме, а потому приведем его без купюр. А.В.Калинину тогда стукнуло всего ничего: 60 лет!
«Дорогой Анатолий!
К сожалению, мы привыкли даже семейное торжество выносить на улицу, тут уже ничего не поделаешь. Я избежал этого в прошлом году, а тебе придется попотеть. Ты моложе, и тебя не убудет, смирись, потей, делай счастливое лицо и вымученно улыбайся. Серьезным и грустным будешь на другой день.
Однако сквозь шум поздравлений мне хочется пробиться к тебе с сокровенными словами, которые говорятся не публично, а с глазу на глаз. Ты знаешь, у меня мало друзей, а дорогих моему сердцу — вовсе на перечет. Ты — в числе последних, и мне всерьез грустновато, что ты уже старик, а хотелось бы видеть тебя просто зрелым мужем. Такие чувства появляются, наверное, у самых близких имениннику людей — у жены, детей, у истинных друзей... Ты хороший человек и хороший писатель. Вот таких и жалко, когда они стареют. А будь похуже — ну и черт с тобой, старей на здоровье, кому от этого убудет!
Скрепя сердце, крепко обнимаю тебя, желаю здоровья, счастливого творчества и чтобы твое доброе и совестливое сердце стучало еще размеренно и долго на наше общее счастье и радость!
Привет от нас Саше и детям.
Всегда твой
М.Шолохов.»

В моей памяти сохранились те волнующие мгновенья, когда текст письма М.А.Шолохова в клубе х. Пухляковского зачитал его посланец, тогдашний первый секретарь Вешенского райкома партии Николай Булавин, и от имени Михаила Александровича прямо на сцене принародно расцеловал юбиляра.
И в этот торжественный день, когда на календаре уже 2006 год, многие и многие десятки, сотни, тысячи друзей, товарищей, близких и далеких читателей и почитателей таланта русского писателя А.Калинина с искренней радостью поставили бы свои подписи рядом с фамилией вешенского нобелевца.