На этой неделе депутаты думской фракции КПРФ внесли в Госдуму законопроект «Об основных гарантиях оппозиционной деятельности в РФ».
Предметом регулирования закона, как гласит его статья 1, «являются общественные отношения, возникающие в связи с осуществлением права гражданина на занятие оппозиционной деятельностью». Закон полностью отвечает конституции РФ, признающей идеологическое и политическое многообразие и многопартийность.
Почему возникла потребность в таком законе? На этот и другие вопросы, касающиеся закона, отвечает первый заместитель Председателя ЦК КПРФ, депутат Госдумы, член Комитета по образованию и науке Иван МЕЛЬНИКОВ:
— Есть несколько причин, которые характеризуют нашу ситуацию и указывают, почему нужно принимать такой закон об оппозиционной деятельности.
Власть на самом деле очень боится оппозиции. Но боится не оппозиционной партии или оппозиционной группы. Отдельная партия или группа большой опасности для власти не представляют. Власть боится связи оппозиционной партии с гражданами. Поэтому власть, администрация президента предпринимают любые шаги, чтобы разорвать связь оппозиции с гражданами. Ими руководит страх за себя самих, страх за то, что поддержка оппозиции со стороны народа чревата концом их правления.
Что они делают, чтобы разорвать связь оппозиции с народом? Они говорят: высказывайте свою точку зрения в Госдуме, но вас народ не услышит. И на самом деле информация о происходящем в Госдуме жёстко дозируется. Из острейших дебатов о принимаемых законах в широкое информационное поле мало что попадает, особенно на ТВ, которое сегодня имеет огромное значение в информировании общества.
Для представителей оппозиции возможность попасть на страницы и экраны государственных СМИ почти сведена к нулю. В лучшем случае представителей КПРФ зовут для участия в каких-то массовках только для того, чтобы потом отчитаться: вот и ваши столько-то раз были на телевидении. Но фактически такое участие не позволяет коммунистам изложить свою точку зрения хотя бы по одному конкретному вопросу.
Недавно дискутировался драконовский закон о запрете митингов, шествий и демонстраций. Подобный закон есть, он крайне усложняет организацию митингов, шествий. Но депутаты из «Единой России» захотели ещё больше его ужесточить и установить запрет на проведение оппозиционных акций за две недели до выборов и через две недели после выборов. Все эти замыслы направлены именно на то, чтобы разорвать связь оппозиции с народом, не дать возможности оппозиции установить эту связь при проведении совместных акций, действий.
ВОПРОС: В таких условиях нелегко противостоять напору власти. Но Компартия постоянно предпринимает меры, чтобы переломить диктаторский прессинг… Люди знают, что есть КПРФ, но им мало известно о её деятельности.
ОТВЕТ: Мы боремся много лет за то, чтобы донести гражданам свои программы, позицию. Постоянно ищем такие пути. Напомню, что КПРФ своими силами проводила референдум. В нём приняло участие свыше 7 млн граждан. Это значительная часть активного населения. Почти все участники ответили положительно на поставленные нами вопросы, подтвердив свою солидарность с нашей позицией. Но результаты опроса власть, естественно, не признала.
В тех 17 вопросах референдума был один, на мой взгляд, ключевой. Если бы нам удалось пробить этот вопрос, то задача, которую мы возлагали на референдум, была бы в значительной степени решена. Вопрос таков: «Согласны ли вы с тем, что в Российской Федерации политическая партия, представленная самостоятельной фракцией в Государственной думе Федерального собрания РФ, должна иметь право на один час эфирного времени в неделю для изложения своей позиции на каждом из государственных федеральных и региональных теле- и радиоканалов?»
Люди ответили утвердительно. Если бы нам удалось получить право на такое общение с широкой аудиторией через эфир, мы бы наладили постоянную связь с гражданами. Общество услышало бы наш голос, и политическая ситуация в стране резко бы изменилась.
Но власть на это не идёт. И мы предпринимаем следующий шаг в том же направлении — вносим законопроект о гарантиях оппозиционной деятельности. Мы заявляем о необходимости создания правовых рычагов для работы оппозиции, оппозиционной партии.
ВОПРОС: Понятно, что такой закон позволит оппозиции в открытую, на правовой основе конкурировать с властью, её партиями и её политикой. Но готова ли к этому нынешняя российская власть?
ОТВЕТ: Власть боится открытой конкурентной борьбы с оппозицией. Власть очень боится открытого сопоставления разных точек зрения. Почему нас не допускают к эфиру? Причина одна: власть боится нормальной здоровой конкурентной среды, где могли бы сопоставляться различные точки зрения. Потому что сегодняшнюю правящую элиту волнует не поиск эффективного пути развития страны, чему способствовало бы здоровое конкурирование, сопоставление разных позиций и обсуждение их с гражданами. Ей важно сохранить свои властные полномочия, свои тёплые места, свои фирмы, нефтяные компании, финансовые потоки и так далее…
И всё же в нашем проекте закона мы говорим о создании конкурентной среды или хотя бы её элементов, чтобы в стране стали возможными на ТВ, радио дискуссии с сопоставлением мнений, что позволит гражданам самостоятельно определять, чья позиция им ближе.
Конечно, представители власти, думского большинства понимают, на что наш законопроект нацелен. И думаю, они будут тормозить его принятие. Но мы не откажемся от попытки двигаться в нужном и важном направлении и надеемся, что каких-то подвижек удастся добиться.
ВОПРОС: Что питает ваши надежды?
ОТВЕТ: Хотя бы то, что против ряда норм, прописанных в законопроекте, будет сложно возражать. По крайней мере обществу будет абсолютно непонятно, почему против этих норм возражают. Не исключаю, что и в данном случае будут поступать так же, как ранее. Снова будут разрывать нашу связь с народом, чтобы люди не знали сути этого закона. Если окажется, что никак нельзя будет пройти мимо нашего закона, тогда они постараются мимоходом о нём упомянуть или преподнести извращённую информацию, что якобы оппозиция хочет какие-то льготы получить. Но, скорее всего, будут замалчивать суть закона. Так традиционно поступают подконтрольные власти СМИ. О большинстве общественно значимых законов, которые обсуждаются в Думе и отклоняются «Единой Россией», официальные СМИ мало рассказывают. Обычно скажут или напишут два слова, а если чуть больше, то суть вопроса непременно исказят.
Есть и другие приёмы у фракции думского большинства. Самые острые законопроекты, темы она выносит на обсуждение либо перед праздниками, чтобы потом спустить всё на тормозах, либо на вечернее заседание, когда в Думе уже нет ни представителей СМИ, ни общественности. Так было с законом об автономных учреждениях, таким же образом принимались многие другие законы…
ВОПРОС: Что в противовес этой информационной блокаде предлагается в законопроекте об оппозиции?
ОТВЕТ: Законопроект устанавливает, что граждане, общественные объединения, партии имеют право беспрепятственно не только придерживаться своих взглядов и убеждений, но и свободно их распространять. Это принципиальный вопрос.
Сейчас мы, оппозиция, сталкиваемся с мощными препятствиями на пути распространения наших взглядов, убеждений, предложений по решению тех или иных проблем. В законопроекте прописано, что объединения, осуществляющие оппозиционную деятельность, могут не только выступать публично против решений и действий со стороны органов государственной власти, местного самоуправления и должностных лиц. Но и выносить на обсуждение населения альтернативные предложения по актуальным проблемам политической, экономической, социальной, правовой жизни общества, получать доступ к государственным и муниципальным СМИ.
Даже вводится норма: объём времени, печатной площади, которая выделяется для информирования о деятельности депутатского объединения, не может превышать аналогичный объём, предоставляемый депутатам другого депутатского объединения, более чем на 15 процентов. Такие рамки, на наш взгляд, нужны, чтобы не было перекосов, какие мы видим, когда «Единая Россия» присутствует и на телевидении, и в газетах, а оппозиция остаётся на задворках.
ВОПРОС: «Единая Россия» говорит, что она самая многочисленная партия, в её рядах уже более 1 млн членов, поэтому она должна пользоваться преимуществами в СМИ.
ОТВЕТ: Мы знаем, как она набирает своих членов, каким образом происходит приём в эту партию. К тому же главное влияние партии заключается не в том, сколько у неё членов, а как её позиция поддерживается населением. С этим у «Единой России» как раз не всё ладно. Поэтому она и боится, что позиция КПРФ прозвучит аргументированно и обстоятельно.
Если говорить о телевидении, то на нём вообще серьёзных политических программ почти не осталось. Вместо них — ток-шоу, куда очень редко приглашают наших представителей. Но в шоу невозможно чётко высказать позицию ни по одному вопросу. А мы обязаны доносить до людей наше мнение, наши идеи. Вот почему для нас важен доступ к средствам массовой информации. Если при помощи закона об оппозиции мы сумеем сделать подвижки в этом направлении, то этот закон, так же, как референдум, свою цель достигнет…
ВОПРОС: Люди нередко спрашивают: какова же судьба результатов проведённого КПРФ референдума?
ОТВЕТ: Борьба за референдум, вернее за признание его результатов, не закончена. На 6 февраля назначено рассмотрение нашего иска в Конституционном суде. Это будет скоро, через две недели. Мы подали иск, касающийся запрета Центральной избирательной комиссии со стороны Верховного суда проводить этот референдум. В Конституционном суде прошло закрытое заседание, на котором решалось, принимать наш иск или не принимать. Нам известно, что член Конституционного суда, докладывавший суть нашего иска, предлагал не принимать его к рассмотрению. Однако подавляющим большинством судьи Конституционного суда проголосовали за рассмотрение. Это было в декабре прошлого года. И уже через полтора месяца мы узнаем дату его рассмотрения. Мы будем бороться!
ВОПРОС: Чем обосновывали запрет?
ОТВЕТ: Причина запрета смехотворна: проведение референдума повлечёт расходы из федерального бюджета. Конечно, повлечёт. Но для проведения Всероссийского референдума нужно запланировать сумму в федеральном бюджете. Для этого были все условия и возможности. Речь ведь шла о серьёзнейших проблемах для страны и общества. И мы со своей стороны никогда не ставили жёстких требований по срокам. Достаточно было принять решение о референдуме и заложить для этого деньги в бюджете следующего года.
ВОПРОС: Придирка действительно надуманная. Власть не считает денег на другие, не столь важные для общества, расходы. А референдум важен. Разве нельзя было его совместить с проведением выборов с целью сокращения расходов?
ОТВЕТ: Конечно, можно, но для этого необходимо иметь желание его проводить. Безусловно, совмещение референдума с выборами позволило бы свести к минимуму финансовые затраты. Тут и комиссии те же самые, и параллельный подсчёт голосов по референдуму, который значительно проще, чем по выборам, потому что ответы предполагают только два варианта — «да» и «нет». Но власть не захотела узнать мнение народа о проводимой социально-экономической политике. Впечатление такое, что власть даже ограждает себя от мнения народа, приняв закон, который, по сути, не даёт возможности проводить референдумы ни по одному вопросу. Отсюда и нам были выдвинуты надуманные предлоги, лишь бы не допустить референдума.
Потому что власть знает настроения граждан, что граждане нас поддержат. А это значит, что если действовать строго по конституции, то, исходя из ответов граждан, надо принимать соответствующие законы (другими словами, менять проводимый курс). Ответы 7 млн граждан на наши вопросы указывают на необходимость кардинальных изменений социально-экономического курса. А уж этого стоящие у власти никак не хотят, не допускают даже такой мысли.
Для того и отстраняют нас, оппозицию, от СМИ, от общения с народом. Опять повторюсь: для власти главная задача — разорвать связь оппозиции с народом, ибо наша сила заключается в опоре на народ.
ВОПРОС: Этот закон, надо понимать, важен не только для КПРФ, но и для каждой другой партии, объединения, оппонирующих власти?
ОТВЕТ: Абсолютно точно. Наш законопроект — это попытка создания нормального механизма влияния на власть, чтобы добиваться корректировки, а по большому счёту и более глубокого изменения внутренней политики в интересах народа. Закон этот писался не под какую-то конкретную политическую партию и даже не против какой-то конкретной политической партии. Это создание правового демократического механизма развития общества.
Но российская власть не проявляет особой заинтересованности в таком механизме. Разве референдум не демократический механизм? Я считаю, это самый демократический механизм. Или честные, открытые, свободные выборы не демократический механизм? Митинги и шествия не демократический механизм? В них же и заключается демократия, о которой так много у нас говорилось. Но в России сегодняшней эти все демократические права и свободы для граждан и общества урезают, ограничивают, придумывая всякие условности.
Почему 60 с лишним процентов избирателей не ходят на выборы? Потому что они не верят, во-первых, что их голоса посчитают как надо, во-вторых, они всей сложившейся у нас выборной системе не верят. Людям обещают одно во время выборной кампании, а приходят во власть — проводят совсем другую политику, и повлиять на эти действия после выборов никак нельзя, нет даже механизма отзыва депутатов. Дебатов тоже нет, сопоставления точек зрения нет, открытого общения с народом всех депутатов в равной степени через телеэфир не существует…
А мы через свой закон об оппозиции добиваемся, чтобы граждане могли влиять на власть. Чтобы оппозиция, опираясь на волю граждан, с учётом их пожеланий могла вносить предложения, согласованные с гражданами, и добиваться позитивных изменений. Мы хотим включить граждан в механизм принятия решений, механизм изменения курса. А сейчас у нас граждане отсечены от власти.
ВОПРОС: Как, по-вашему, может проходить законопроект?
ОТВЕТ: Я вижу большие препятствия на пути его прохождения. Не то что я предрекаю… Но борьба будет трудной…
ВОПРОС: Что может произойти, если власть воспрепятствует принятию этого закона?
ОТВЕТ: Чем больше будут захлопывать крышку, тем котёл будет больше нагреваться. Тогда взрыв неизбежен, и очень мощный взрыв. Оппозиция, загнанная в подполье, станет другой оппозицией. А разумная власть в цивилизованном обществе должна быть только заинтересована в открытой оппозиции, в предоставлении ей прав и возможностей с помощью закона.