Директор ФСБ генерал Патрушев на Южном полюсе побывал, а с ним — целая ватага служилых рангом поменьше. Накануне нового, 2007 года собрались они по-быстрому, загрузились в огромный самолёт «Руслан» и полетели, сначала в Чили, потом самолётом поменьше до острова Ватерлоо, где располагается российская антарктическая станция «Беллинсгаузен», а уж оттуда на вертолётах российских погранвойск до самого полюса. Пока сдобные старцы в золотых облачениях читали рождественские молитвы, лампасные только в один конец на «Руслане» пролетели 16 тысяч километров, да на вертолётах ещё 4 тысячи. Это вам не халам-балам, а целый кругосветный вояж. Иного, правда, свойства, чем те кругосветки под российским флагом, что составляют славу и гордость отечественной истории. И не только потому, что русские моряки экспедиции Михаила Лазарева и Фаддея Беллинсгаузена задолго за Патрушева, ещё в 1820 году на шлюпах «Восток» и «Мирный» добрались до Южного полюса. Тот героический поход длился 751 день, за время которого русские первооткрыватели прошли 50 тысяч миль, открыли и описали берега Антарктиды и острова в Атлантике и в Тихом океане. Есть ещё и другие отличия, да какие! Заставляют они задуматься вновь и вновь над печальными судьбами нынешней России.
Подробностями патрушевского антарктического вояжа полны печатные и виртуальные страницы различных средств массовой информации. Кто-то по этому поводу впадает в патриотический экстаз, кто-то прилюдно удивляется тому, что у нас ещё что-то летает и не падает, кто-то требует не подвергать случайной опасности драгоценнейшие для России чиновные жизни. Что до меня, то я представляю, как обалдели американские полярники с расположенной по соседству с полюсом станции «Амундсен—Скотт», увидев российские вертолёты с обер-силовиком и его командой. Эти мужи науки, думаю, и не представляют себе полностью возможностей российских высокопоставленных чиновников, чья изобретательность в трате денег не знает границ. Уму непостижимо, сколько горючего сожгли, сколько потрепали алюминия авиационного в этом перелёте! А какие прогонные выдали обслуживающему персоналу и сколько военных в нервотрёпке отвлечены были от своих прямых обязанностей! На такое немногие миллионеры способны: больно дорогое удовольствие. Кстати, до сих пор никаких официальных разъяснений по поводу финансирования этого сногсшибательного антарктическо-фээсбэшного проекта не было. Впрочем, в любом случае патрушевское предприятие выглядит в этой связи сомнительным. И если из бюджета обеими пригоршнями черпали, и если из спонсорских средств водопадом лилось — одинаково недостойно и для государства, и для генерала по вполне понятным мотивам.
Тот же адмирал Лазарев в бытность свою адмиральскую каждую копеечку экономил, средства все казённые в корабли вкладывал: более полутора сотен построил, из них шестнадцать линейных, впервые спустил на воду суда с железным корпусом, вооружал флот ромбическими пушками. Строил ещё верфи и севастопольские бастионы, пристани и заводы. Утверждал Россию на берегах черноморских. Да приговаривал при этом, что «всякое положение человека накладывает на него обязанности» и что «с точным и безукоризненным их выполнением связана не только служебная, но и личная честь».
Ну и генерал Патрушев тоже отметился на ниве государственных интересов, своеобразно, правда: привез соотечественникам-полярникам иконку и мяч волейбольный. От такой заботы сердечной, вероятно, сегодня в Антарктиде действует всего шесть российских полярных станций, а закрытых и законсервированных — без малого в два раза больше. Хотя, может, и ошибаюсь я в сомнениях своих. Не удивлюсь, если команда патрушевская на свои деньги сгоняла в Антарктиду. Чиновники и генералы в современной России — люди далеко не бедные, не то что голь бюджетная да пенсионерская.
И все равно разные они люди: генерал Патрушев и адмирал Лазарев. И не только в свете Южного полюса. В формуляре служебном и в орденском иконостасе у них заслуги совершенно разные. За адмиралом — эпохальная битва при Наварине 1827 года, где он командовал линейным кораблём «Азов», что вёл русские корабли на турок и вступил в бой с пятью судами противника, приняв весь вражеский огонь на себя. В этом бою лазаревский корабль потерял все мачты и получил 153 пробоины. За мужество и отвагу, проявленные в сражении, экипаж первым в истории отечественного флота получил георгиевское знамя. Такими победами гордятся и в десятом и в двадцатом колене. За них Лазареву была пожалована орденская лента Андрея Первозванного, высшая награда того времени.
А за генералом и его ведомством — череда пропущенных, если не сказать больше, террористических актов, что с 1999 года, времени заступления Патрушева в нынешнюю должность, кровавым валом прокатились по стране: московские многократно, волгодонские, буйнакские, махачкалинские, нальчикские, бесланские. Воздушные и наземные, ночные и дневные взрывы и пули, унесшие жизни сотен людей. Какую ответственность понёс генерал Патрушев за все эти упущения, будучи руководителем государственного учреждения, призванного бороться с национализмом, экстремизмом, сепаратизмом, терроризмом и прочая, прочая? Об этом не слыхивали. Зато известно: стал он полным генералом и Героем России. За какие заслуги? Что лежит в основе столь доброжелательного отношения к нему со стороны властей предержащих? Одни вопросы, на которые вразумительных ответов пока нет.
Ну и, наконец, последнее, что, на мой взгляд, отличает адмирала Лазарева от генерала Патрушева. Черноморский герой оставил после себя замечательную плеяду великолепных флотоводцев, учеников, сподвижников, что стали славой России, цветом русского воинства: адмирал Нахимов, адмирал Корнилов, адмирал Истомин. Герои Синопа и первой обороны Севастополя, что вместе с боевыми товарищами смертью храбрых пали в Крымскую войну, защищая родину от англо-франко-турецких войск. Что оставит после себя Патрушев? Каварные «гексогеновые учения» в Рязани после взорванных домов в Москве? Или, может быть, историю скандалов, связанных с отставками высокопоставленных фээсбэшников? Или, быть может, двух сыновей, что преуспевают по понятным причинам в бизнесе? Что может вызвать уважение и добрую память потомков?
В начале шестидесятых годов уже прошлого века советские полярники начали обживать суровый континент — Антарктиду. Те первые подвижники науки, что выжили в лютом холоде, безумном ветре, разреженном воздухе и заложили первые станции, назвали часть бушующего Южного океана морем Лазарева. В память о давно умершем адмирале, что первым в истории человечества привёл корабли под русским флагом к неизведанной земле. Так осталось Имя на карте Земли. С тех пор прошло полвека, нет уже той страны, что строила полярные станции, да и станций-то уж немного осталось. У нынешней власти денег нет на их содержание. На другое деньги уходят, минуя и российское образование, и медицину, и науку, и коммунальное хозяйство. Жирует на них орда новорусская, чиновники плодятся как крысы, как сыр в масле катается властный российский бомонд, на них тешат куршавельских шлюх. Севастополь, город славы русских моряков, остался за границей. Нет и того Черноморского флота, что был лучшей памятью адмиралу Лазареву. Одни генералы остались, что некогда клялись в верности советскому государству. Мельтешат они на телеэкранах, не сходят с глянцевых обложек журналов, имена их в радиопередачах не смолкают. И, кажется, есть у них всё, что может иметь смертный, что может возжелать изощрённая в наслаждениях плоть. Кроме, пожалуй, одного — нет у них и не будет никогда тех героических подвигов, дерзновенных открытий и титанического созидания во благо Родины, за которые благоговейно чтут их потомки. Потому то и есть море Лазарева, а моря Патрушева не будет никогда.