На пороге вступления страны в ВТО, о чём наших аграриев по большому счёту никто и не спрашивал, им теперь волей судьбы придётся «играть» на своих полях по западным правилам. А в условиях, когда участие российского государства в стоимости сельхозпродукции всего 2%, тогда как в странах ЕС — 38%, а в США — 42%, очевидно, что для конкурентоспособности отечественного АПК потребуется адаптивная стратегия и тактика его развития.
СЕГОДНЯ в мировом аграрном производстве и потреблении продовольствия всё чаще на слуху «органическое сельское хозяйство», при котором не используются или мало используются агрохимикаты, современные машины и не возобновляемые источники энергии. Десятилетия три назад на прилавках европейских и американских магазинов впервые появились «органические» овощи, фрукты, мясо, молоко, вино, популярность которых растёт с каждым годом.
Объёмы международной торговли органическими продуктами уже достигли 19—21 млрд. И главный стимул их производства — высокая платёжеспособность населения. В странах с уровнем ВВП выше 12 тыс. долл., на душу покупатели отдают предпочтение органическим продуктам, несмотря на то, что цены на них в среднем на 20%, а на отдельные виды даже в 2—2,5 раза выше, чем на обычные, традиционные.
Нарастающий спрос на экологичную продукцию — «органические» текстиль, косметику, игрушки, мебель, дома — делает всё более актуальным «возврат к земле», безопасное природопользование и в других странах.
Такая переоценка в мировом аграрном секторе, определяется, с одной стороны, необходимостью более эффективно использовать «даровые силы природы» и постоянно дорожающие капитальные вложения, а с другой стороны — повышением спроса на экологичные продукты.
Российское сельское хозяйство сейчас волей судьбы вполне конкурентоспособно с точки зрения экологической безопасности. Применение удобрений и ядохимикатов у нас на порядок меньше, чем на Западе, а биостимуляторы в животноводстве вообще не используются. Неслучайно на нынешней международной ярмарке «Зелёная неделя» в Берлине выстраиваются очереди за российскими продуктами, произведёнными по традиционным «органическим» технологиям. Их теплый ностальгический импульс стал производственным фактором. Однако эффективность производства отечественной сельхозпродукции значительно уступает западной.
Именно от решения этой проблемы будет зависеть судьба отечественного сельского хозяйства при вступлении страны в ВТО.
Но располагает ли Россия сейчас реальными резервами повышения ресурсоэкономичности и роста на этой основе конкурентоспособности продукции своего АПК? Бесспорно! В их числе и использование низкозатратных технологий на биологической основе, обеспечивающих производство конкурентоспособной органической продукции. При этом наиболее серьёзного внимания заслуживает расширение практики травосеяния. В стране накоплены немалые знания и опыт в этой области. Однако их использование не всегда было последовательным и полезным для отечественного сельского хозяйства.
В своё время К.А.Тимирязев писал: «Едва ли в истории найдётся много открытий, которые были бы таким благодеянием для человечества, как это включение клевера и вообще бобовых растений в севооборот, так поразительно увеличившие производительность труда земледельца...» Так вот клевер даёт играючи то, что под силу только азотно-туковому комбинату при нормальной температуре и давлении.
Нынешний опыт отдельных хозяйств Нечерноземья России показывает, что в сложившихся экономических условиях «травополка» удовлетворяет требованиям и экологии, и экономики. И это неудивительно! В 30—50-е годы прошлого столетия, в условиях практически полного отсутствия минеральных удобрений и крайне ограниченных возможностей в других, особенно энергетических, ресурсах травопольная система доказала на практике свою эффективность, обеспечив развитие сельского хозяйства. Лишь претензия на абсолютную универсальность и насаждение её во всех регионах страны опорочили травополье и в значительной мере дискредитировали саму идею его использования.
Сегодня, когда из оборота выпало более 30 млн га сельхозугодий — больше, чем поднятая целина —
21 млн га, «вопрос трав» приобретает особый эколого-экономический смысл для аграрного сектора России. В условиях дороговизны минеральных удобрений и когда навоз на поля почти не вывозят: российское стадо сократилось более чем в два раза, поднять плодородие почв может лишь органика, которую многолетние травы оставляют на полях больше всего. Хотя могут сказать, что проблемы здесь нет. В странах ЕС и США фермеров даже поощряют субсидиями за сокращение посевов. Но там в отличие от нас перепроизводство сельхозпродукции, объёмы её и квоты экспорта давно уже определены для каждой страны ВТО. А их фермеры, выводя из оборота поля, чаще резервируют их, засевая травами. И неспроста...
В начале 1970-х годов при резко возросших мировых ценах на зерно США распахали 25 млн га законсервированных травами земель под посевы зерновых. Это обеспечило значительный рост доходов американским фермерам при экономии ресурсов на освоение новых земель и затрат на приобретения дорогостоящих средств для прогрессивных технологий — на экспорт работало 40% уборочных площадей. А уже к средине 1990-х годов, в соответствии с программой консервации земель США, из производства было выведено до 15 млн га земель. На это ушло более 3 млрд долл., но государство в целях сохранения земли пошло на такие расходы. В России сегодня «лишние» деньги стабилизируются. Принятые программы без экономического механизма сохранения почв и повышения их плодородия могут, как говорят, так и остаться на бумаге, а на деле будут пустыри и овраги. Уже сейчас для восстановления в стране сельхозземель требуются колоссальные средства — по оценке, около 17 трлн руб.
В ТО ЖЕ ВРЕМЯ при столь значительных площадях заброшенных сельхозземель консервация их путём залужения многолетними бобовыми травами при надлежащем за ними уходе становится залогом роста потенциала и стабильности экономики сельского хозяйства.
«Освоенные» таким образом земли дадут ренту. А арендная плата, получаемая арендодателем — владельцем земли (земельной доли), которую он не в состоянии обрабатывать по экономическим причинам, может сделать и его эффективным земледельцем или улучшить социальное положение. Но этот процесс должен быть управляемым, используя при этом те же давно известные три «экономических кнута и пряника»: увеличение или ограничение закупок у фермеров по залоговым ценам, поощрение или лишение их дешёвых кредитов и льготного государственного страхования. Если же земли будут оставаться в запустении, то безвозвратные потери и нарастающие затраты на вторичное освоение старопахотных земель — неизбежны. А осваивать их, похоже, придётся. Глобальное потепление всё больше и больше сдвигает сельское хозяйство с юга на север.
Нынешние постреформенные изменения в системе землевладения и землепользования привели к дроблению аграрных земель, что пагубно сказалось на использовании сельхозугодий и ресурсоэкономных технологий, а также на развитии органического сельского хозяйства. При значительном увеличении мелкотоварного частного сектора в условиях дефицита зернофуража и средств доставки кормов резко возросли нагрузки скота на сенокосы и пастбища, расположенные вблизи населённых пунктов. В результате сегодня на 6% естественных кормовых угодий в индивидуальных хозяйствах производится 82% баранины, 52% говядины, 48% молока. Особенно остро эти проблемы проявились в центральных и южных регионах Европейской России, где идёт деградация пастбищ на склонах рек и оврагов. В то же время в районах Нечерноземья отдалённые луга и пастбища недоиспользуются, зарастая кустарником, мелколесьем и тоже деградируют. В результате разрушается баланс природных кормовых угодий и само аграрное хозяйство. О каком росте его конкурентоспособности можно говорить, если при огромных российских просторах природных кормовых угодий — 97 млн га (2-е место после Канады) — доля пастбищных самых дешёвых кормов в рационах нашего скота составляет лишь 10—15%. В то время как в странах ЕС, где луга куда более обозримы — 35—40%, а в США при самом высоком уровне производства зернофуража — 44%.
Проблема сбыта сейчас является одной из причин нехватки капитала и квалифицированных кадров для инноваций и прогрессивных технологий, которые способны существенно изменить перспективы страны. В Индии, занимающей в 1966 году второе место в мире по объёму ввоза зерна из-за границы, «зелёная революция» позволила к концу 70-х годов полностью обеспечить свои потребности, и сегодня эта страна стала одним из экспортёров пшеницы на мировой рынок. А пока Россия больше «растит» стабфонд, нежели квалифицированные кадры: учхозы вузов, техникумов, ПТУ сегодня на голодном пайке. Техника там не обновляется уже не один десяток лет.
Для покупателя, по большому счёту безразлично, является ли товар результатом прогрессивных технологий или деятельности экстенсивного производства — стихийных сил (солнца, воздуха, воды, земли). Главное, чтобы продукт был качественным и доступным. Но давно известно, что богатство нации, государства — определяется величиной доли экстенсивных факторов, заключённых в виде товара, который произведён на занимаемой им территории. Чем эта доля больше, тем больше богатство общества.
Стратегия же концентрации сельскохозяйственного производства на ограниченной территории «лучших земель» имеет не только экологические, но и геополитические изъяны. При такой стратегии неизбежно в дальнейшем сжатие российского освоенного пространства, его экономическое опустынивание и даже одичание территории.
Нынешняя география экологической предрасположенности сельского хозяйства российских регионов в значительной мере определяется природными и экономическими факторами их территорий. При этом для староосвоенных традиционных сельскохозяйственных территорий присущи наиболее низкие эколого-экономические характеристики. Тогда как «богатые» регионы и территории — с высоким уровнем душевого ВВП, большей долей естественных сенокосов и пастбищ, а также пригороды крупных городов, с большей платёжеспособностью населения имеет повышенную эколого-экономическую ориентированностью сельского хозяйства.
Развитию органического сельского хозяйства сегодня не способствует и российское законодательство. В ряде регионов страны отмечена негативная динамика трансформации земель сельскохозяйственного назначения в иные земли в обход Земельного кодекса. Наиболее массовый характер этот процесс приобрёл в Белгородской, Калининградской и Московской областях. Только за период с 1999 по 2003 год до 90% сельхозугодий Подмосковья сменили своих собственников: более 1,5 млн га были скуплены коммерческими структурами для спекулятивных целей, в основном для перепродажи земли под строительство коттеджей бизнес-класса.
НО НАИБОЛЕЕ значительно развитие органического сельского хозяйства в России сдерживается нынешним низким уровнем благосостояния большинства россиян, который ограничивает потребление лучшего продовольствия и не стимулирует его производство. В то же время малодоступное в стране высокоценное продовольствие идёт всё больше для поставок в страны Запада. Их объёмы уже достигли 4 млрд долл., приближаясь к экспорту оружия ВПК, — 5,3 млрд. А оттуда завозится почти треть — на 16,5 млрд долл. от нынешнего российского производства, невостребованного там продовольствия — тех же пресловутых куриных окорочков и фарша, кенгурятины, буйволятины, сухого молока и других малоценных продуктов. Именно бедность многих россиян сегодня стимулирует такой обмен. Эти проблемы станут в полный рост при вступлении страны в ВТО.
Исходя из современного мирового опыта, нетрудно предвидеть, что в решении этих проблем прежде всего будут учтены интересы стран-лидеров, членов ВТО. Согласно представлениям руководства США сегодня Америка, Австралия, в меньшей степени Канада и некоторые другие страны могут прокормить весь остальной мир. России среди этих стран нет. Очевидно, что нам могут предложить на «выгодных условиях» производить органическую сельскохозяйственную продукцию по образу и подобию внедряемых сегодня в Прибалтике. Здесь фермеры получают от стран ЕС солидные субсидии за ведение «органического» сельского хозяйства, которые гарантируют прибыль даже при мизерных результатах — урожаях на уровне начала XX столетия и надоях у «органических» коров меньше, чем у коз — 900 л в год(!). Для фермера это сегодня благо, но завтра, если вдруг в субсидиях откажут, он разорится. И если таких фермеров в стране много, то в лучшем случае ей уготовлена участь «банановой» республики.
Решая проблемы экологии и питания натуральными продуктами органическое сельское хозяйство, конечно, будет создавать новые проблемы, и возможно, более трудные. Россия, учитывая опыт западной цивилизации, имеет возможность более рационально приспособиться к ситуации: при решении проблемы забот о хлебе насущном избежать проблемы забот о хлебе безопасном, непресыщенном агрохимикатами. Но при этом следует помнить, что многие стимулы к развитию общественной системы в странах Запада порождены экономической необходимостью. Органическое сельское хозяйство, поддерживаемое субвенциями зарубежных стран — потребителями органической продукции может ослабить эту мощную связь. Поэтому предстоит ещё увидеть, найдут ли отставшие страны движущую силу, способную обеспечить их социальное, культурное и политическое развитие, необходимое для того, чтобы справиться с проблемой новой «органической» эмансипации. Для суверенной России, с её разнообразием природных условий и земельных просторах, органическое сельское хозяйство, может стать одним из перспективных направлений и импульсом развития ряда регионов и их территорий.