Когда умер И.В.Сталин, мне было четырнадцать лет. Я учился в седьмом классе одной из школ Замоскворецкого района. Школа эта располагалась между Мытной и Шаболовкой, как раз напротив старой телевизионной башни. В тот день, когда Левитан сообщил по радио эту весть, я пошёл в школу, хотя были объявлены три нерабочих дня.
Собрался почти весь класс. Наша учительница литературы, она же классный руководитель, Вера Павловна Лозинская была с заплаканными глазами, в строгом чёрном костюме. Она сказала, что через три часа состоится школьный траурный митинг, на котором нужно прочитать стихи. Я выучил стихотворение Твардовского, напечатанное в газете «Известия».
Митинг проходил в школьном актовом зале. Шторы были задёрнуты, люстра укрыта чёрным крепом, на сцене — портрет Сталина с чёрной лентой. А из глубины сцены звучала патефонная мелодия — вторая часть «Аппассионаты» Бетховена. Я до сих пор помню одно из четверостиший:
В этот час величайшей печали
Я тех слов не найду,
Чтоб они до конца выражали
Всенародную нашу беду...
Траурный митинг был коротким. После него мы договорились всем классом идти прощаться со Сталиным в Колонный зал Дома союзов. Инициатором этой идеи, насколько я сейчас помню, был Толька Баранов. Встретиться решили у метро на Калужской площади в шесть часов вечера. Пришли не все, человек десять.
Оказалось, что все центральные станции метро закрыты. Удалось выйти только на Белорусской. Конечно же, в суматохе мы друг друга растеряли.
И от ст. м. «Белорусская» меня понесла толпа. Помню, однако, как проходил мимо Центрального банка СССР. А потом только Трубную площадь, перегороженную «полуторками». Толпа бросилась на эти «полуторки», как на баррикаду. Я побежал и прошмыгнул под кузовом одной из машин. Но позади меня уже стали накапливаться толпа. Курсанты какого-то военного училища стали нас быстро и неуклонно отжимать к стене из красного кирпича. Вдоль этой стены двигалась очередь, сдерживаемая цепью тех же курсантов.
И только здесь я обнаружил, что на мне нет галош, шарфа, потерялись и варежки. Впереди нас, на Рождественке, происходила людская давка, к которой я подошёл уже так близко, что мог всё видеть и слышать. Страха у меня никакого не было. Была лишь цель — увидеть Сталина в Колонном зале.
Дело в том, что почти за год до этих событий в Москве я жил в Улан-Баторе, в Монголии. Тогда умер маршал Чойбалсан. Тело его из Москвы в столицу МНР сопровождал маршал Будённый. Похороны были очень пышными, многолюдными, однако же мы, пацаны, сумели пройти мимо гроба Чойбалсана раза по три. Никакой людской давки тогда не возникло, и я наивно полагал, что нынешняя моя задача столь же несложная.
Но теперь всё происходило иначе. На Рождественке в людской толпе я увидел машину с открытыми бортами. В кузове этой машины стоял мужчина в спортивном костюме лет сорока. Он призывал толпу к порядку.
Наша очередь продвигалась очень медленно. У меня стали мёрзнуть ноги в отсыревших ботинках. Время подходило к одиннадцати вечера. Женщины, стоявшие рядом со мной, стали просить курсантов оцепления: «Пропустите мальчишку!» Курсанты разомкнули цепь и выпустили меня из толпы.
На мартовском снегу бульвара я увидел несколько лежащих людей, но лишь через несколько шагов понял, что это трупы. Вот тогда-то я по-настоящему испугался и почти бегом выскочил на освещённую Трубную площадь. Площадь была усеяна калошами, всякими сумками, муфтами. Я попытался отыскать свои калоши, но попадалась обувь большого размера.
Пешком дошёл до метро на Арбатской площади, где обнаружил, что у меня нет ни копейки денег — вытряхнулись в толпе. Кто-то в метро дал мне пятак. Я добрался до той же самой Калужской площади, а уже оттуда — домой, в старые Черёмушки. На последнем тридцать третьем трамвае. На этот раз меня пожалела кондуктор.
Зачем я пишу это письмо в редакцию? С высоты возраста всё становится отчётливее. Нужно представить, кем был Сталин при жизни. Для большинства людей, живших в СССР, он был кумиром. Сейчас, читая книги, смотря телевизионные передачи, я вижу много наносного и даже лживого по отношению к личности И.В.Сталина. Единственная, пожалуй, книга, последняя работа К.Симонова «Глазами человека моего поколения», объективно и очень подробно рассматривает жизнь и поступки Сталина.
Кроме того, говорят, что на похоронах Сталина были тысячи жертв. Едва ли. Могу лишь сказать, что при той неразберихе, растерянности и даже панике московские власти сделали всё возможное, чтобы уменьшить число погибших.