Человек тяжело реагирует на поругание того, что для него свято, — и в первую очередь это военная тема. Можно стараться не обращать внимания на брань врагов и дикарей. Но как быть, если разумные вроде бы люди начинают нести околесицу с чужих слов, выдавая их за неопровержимую истину?
Случилось такое на передаче «Школа злословия» на канале НТВ, куда ведущими, пожизненными диссидентками Татьяной Толстой и Авдотьей Смирновой был приглашён директор Государственного архива РФ С.В.Мироненко, возглавляющий его с 1992 года. Был обсуждён волнующий момент архивных открытий, связанных с подвигом героев-панфиловцев: подвига, мол, не было, политрука Клочкова с его знаменитыми словами не было, это миф! В архиве есть соответствующие документы, а в школах, дескать, бедным детям продолжают твердить о несуществующем подвиге. Высокообразованная, с пяток до макушки, Авдотья Смирнова поинтересовалась, нельзя ли вместо несуществующего подвига рассказывать школьникам о древних новгородских берестяных грамотах к вящей славе России?
Пролитую кровь ничем заменить нельзя.
ВСПОМНИМ о подвиге панфиловцев. В то трагическое время «…на московском направлении враг сосредоточил 1800 тыс. человек, свыше 14 тыс. орудий и миномётов, 1700 танков, 1390 самолётов… Гитлеровцы рвались к Москве, ставя на карту всё… В боях под Волоколамском особенно отличились курсантский полк… полковника С.И.Младенцева и 316-я стрелковая дивизия генерала И.В.Панфилова, сформированная в Казахстане. Отражая в течение шести дней непрерывные атаки врага, они подбили до 80 танков и уничтожили несколько сот солдат и офицеров. Попытки противника овладеть районом Волоколамска и открыть путь к Москве с запада провалились… О стойкости советских воинов можно судить по героическим действиям 316-й дивизии. В течение 16 ноября она отразила несколько бешеных танковых атак гитлеровцев, рвавшихся к Москве по Волоколамскому шоссе. У разъезда Дубосеково беспримерный подвиг совершила группа истребителей танков 1075-го полка.
Как вспоминает участник боя Г.М.Шемякин, позиции части с утра подверглись сильной бомбёжке. Не успел рассеяться дым от взрывов, как в атаку двинулись фашистские автоматчики. Но бойцы отбили её дружным огнём. Тогда противник бросил в бой 20 танков и новую группу автоматчиков. В этот момент в окопах появился политрук роты В.Г.Клочков. «Не так уж страшно,— сказал он бойцам, — меньше чем по танку на человека». Отважные воины отразили и эту атаку, уничтожив 14 вражеских машин. Но вскоре снова донёсся шум моторов. На этот раз атаковали уже 30 танков. Шла огромная сила против горстки бойцов. И в этот критический момент политрук Клочков произнёс вдохновенные слова, которым суждено было войти в боевую летопись Отечественной войны: «Велика Россия, а отступать некуда, позади — Москва!» Четыре часа длился легендарный бой. Враг потерял 18 танков, множество солдат, но так и не смог пробиться вперёд.
Мужественно, стойко, умело дрались и другие части 316-й дивизии. За героические действия это соединение было награждено орденом Красного Знамени и преобразовано в 8-ю гвардейскую, а её командир генерал И.В.Панфилов удостоился звания Героя Советского Союза… 18 ноября у деревни Гусенёво он пал смертью храбрых». После гибели И.В.Панфилова дивизии было присвоено его имя.
Вот что пишет об этих боях маршал Г.К.Жуков, в то время командующий Западным фронтом: «С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступление из района Волоколамска на Клин. Резервов в этом районе у нас не оказалось, так как они по приказу Ставки были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником.
В тот же день немецко-фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска. На истринском направлении наступали две танковые и две пехотные немецкие дивизии… Развернулись ожесточённые сражения. Особенно упорно дрались стрелковые дивизии 16-й армии: 316-я генерала И.В.Панфилова, 78-я полковника А.П.Белобородова… Бои, проходившие 16—18 ноября, для нас были очень тяжёлыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями. Но глубоко эшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие всех родов войск не позволили противнику прорваться через боевые порядки 16-й армии. Медленно, но в полном порядке эта армия отводилась на заранее подготовленные и уже занятые артиллерией рубежи, где вновь её части упорно дрались, отражая атаки гитлеровцев».
Приведём также оценку оперативной обстановки и боевых действий войск маршалом К.К.Рокоссовским, в то время командующим 16-й армии, взятую из главы «Отступать некуда» его книги «Солдатский долг».
«Именно на Волоколамском рубеже 6 октября 1941 года началось сражение непосредственно за Москву». ещё в конце октября «...в кровопролитных боях за Волоколамск и восточнее его навеки покрыла себя славой панфиловская дивизия. Её в армии так и называли, и солдаты 316-й о себе говорили: «Мы — панфиловцы». Счастлив генерал, заслуживший в массе бойцов… любовь и веру.
16 ноября немецко-фашистские войска группы армий «Центр» перешли в наступление… Сразу определилось направление главного удара в полосе нашей армии. Это был левый фланг — район Волоколамска, обороняемый 316-й дивизией и курсантским полком. Атака началась при поддержке сильного артиллерийского и миномётного огня и налётов бомбардировочной авиации. Самолёты, встав в круг, пикировали один за другим. На нас ринулись танки, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков. Они действовали группами по 15—20 машин. Всю эту картину мы видели… с НП командира 316-й дивизии генерала Панфилова. Танки лезли напролом. Одни останавливались, стреляя из орудий по нашим противотанковым батареям, другие, с подбитыми гусеницами, вертелись на месте. До десятка уже горело. Некоторым танкам всё же удалось добраться до окопов. Там шёл жаркий бой. Части 316-й дивизии, поддерживавшая их артиллерия усиления, а также танки поддержки пехоты, которых у нас было очень мало, давали наступавшим гитлеровцам жестокий отпор…
Именно в этот день у разъезда Дубосеково совершили свой всемирно известный подвиг 28 героев из панфиловской дивизии во главе с политруком Василием Клочковым…
Картина и поведение наших войск вызвали у меня твёрдую уверенность в том, что враг будет разбит, не достигнув Москвы… С таким убеждением мы покидали наблюдательный пункт… Битва за Волоколамское направление послужила началом коренного поворота в ходе всей кампании. Как ни силён был враг со всей его мощной техникой, ему не удалось прорвать наш фронт. Невиданной была стойкость войск в этих боях».
Три очевидца событий — два командующих войсками прославленных маршала и рядовой — рисуют картину сопротивления, которую иначе как героической не назовёшь. Это сплошной, множественный подвиг. Какой чёрствостью, каким нелепым самомнением нужно обладать, чтобы бестрепетно произносить кощунственные слова: «Подвига не было!»
ПОСЛЕ РАЗВАЛА Советского Союза взгляд на советское военное прошлое расщепился. По отношению к Великой Отечественной войне в обществе отчётливо различаются по крайней мере три группы. В первой, самой массовой, сохраняется то отношение к героическому прошлому, которое Шарль Де Костер выразил словами: «Пепел Клааса стучит в моё сердце». Под давлением этого многочисленного общественного слоя была сохранена музыка советского Гимна и получило ограниченные права военное Красное Знамя; этому слою населения мы обязаны военными парадами, хотя и куцыми, и самим последним неискорёженным праздником — Днём Победы. Самопроизвольно возникшая георгиевская символика гармонично вписалась в праздник, обозначая поддерживающих традицию людей.
Другая категория — хулители прошлого по убеждению, профессии и призванию. Исключений для них не бывает, величие подвигов их не заставит отступить. Понятия «народ», «история», «победа» для них пустые звуки. Мы с почтением читаем слова Н.М.Карамзина: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего». Люди этой категории на «зерцале» старательно разыскивают пятна и с усердием обрабатывают их кислотой. Завета предков к потомству, примера будущего в подвиге панфиловцев они в упор не видят. Слом государственной машины в 1991 году ими был воспринят как сигнал к разборке и уничтожению самих основ народной жизни. Подобно мародёрам — чёрным копателям — они устремились в раскрытые архивы, скользя по страницам ядовитыми змеями с холодной кровью, но грабили не останки тел, а души погибших. Зашелестели нужные документы, понеслось змеиное шипение в СМИ и Интернет, а где гарантии, что сохранились документы противоположного содержания? Нет гарантий.
К третьей категории относятся люди, в чём-то ущемлённые или обиженные советской властью, принявшие крутой поворот вспять за прогресс, собственные успехи за гарантию грядущего благополучия, личный опыт за мерило справедливости. Между тем для оценки общественных явлений личного опыта (неважно какого) абсолютно недостаточно. Можно сказать, что эта группа смотрит на всё через особые гулаговские очки и приветствует любое «разоблачение», чего бы оно ни касалось. «Разоблачение» воинских подвигов приносит огромный вред, поскольку разрушает одну (возможно, уже одну из немногих) мощных скреп, связывающих народ воедино и препятствующих хаотизации страны.
Поскольку по СМИ и Интернету гуляет сквозняк, выдувающий на всеобщее обозрение отдельные тенденциозно подобранные документы из Государственного архива, поскольку безобразная — и абсолютно безнаказанная — антисоветская, антирусская, антироссийская, наконец, пропаганда вызывает возмущение, — рассмотрим информацию о 28 героях-панфиловцах именно в Интернете.
ВОТ КАКАЯ картина боя складывается на основании документов, приведённых в «Википедии — свободной энциклопедии» (ru.wikipedia.org) и очерка Юрия Прохорова (Хронограф. Три списка 28 гвардейцев-панфиловцев. hronograf.org.ru).
Группа истребителей танков 2-го взвода 4-й роты 1075-го полка 316-й стрелковой дивизии была готова встретить врага: вырыты окопы, укреплённые шпалами, подготовлено оружие — винтовки, пулемёт, противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью, два противотанковых ружья. Во взводе были и опытные бойцы, отличившиеся в октябрьских боях под Москвой, и мало знакомые друг с другом: бои были жестокими, потери большими; состав часто менялся. Командир взвода был ранен, и его эвакуировали в тыл. 16 ноября немцы пошли в атаку. Командование принял на себя помкомвзвода И.Е.Добробабин. Главный удар немецких танков, шедших большими группами, пришёлся на расположение 2-го взвода. Когда танки совсем приблизились, из люка одного из них показался немецкий офицер и крикнул: «Рус, сдавайся!» Он был застрелен. Выскочившие из окопа с поднятыми руками двое струсивших солдат тоже были застрелены. Бойцы подпускали танки поближе, выскакивали из окопов, чтобы наверняка бросать противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью. Кроме того, надо было стрелять по немецким автоматчикам и по танкистам из подбитых танков. Ряды бойцов редели. Тяжелораненых Добробабин отправлял в блиндаж, двоих из них местные жители доставили в медсанбат. Связи с командным пунктом не было, от разрывов снарядов в воздухе стояла завеса из снега, копоти и земли. Тяжёлое положение взвода было настолько очевидным, что командир 4-й роты Гундилович послал туда политрука В.Г.Клочкова. К тому времени, когда Клочков сквозь огонь боя сумел добраться до 2-го взвода и взял командование на себя, Добробабин уже потерял сознание. Первая атака сорвалась: 14 немецких танков было подбито и подожжено, десятки фашистов убиты. На окопы двинулась следующая группа танков, и ещё четыре танка были уничтожены ценой жизни последних оставшихся в строю бойцов, выскочивших из окопа с гранатами в руках во главе с Клочковым. Герои-панфиловцы не дали немцам осуществить прорыв, на четыре часа задержали крупную танковую группировку противника, позволив командованию отвести войска и подтянуть резервы. Когда ни одного защитника Дубосеково не осталось, в район разъезда зашли немцы. Они вновь были выбиты отсюда частями Советской Армии 20 декабря 1941 года.
Ю.Прохоров ссылается на свидетельство оставшегося в живых панфиловца И.Р.Васильева. Как Г.М.Шемякин, так и И.Р.Васильев единодушны в оценке действий политрука В.Г.Клочкова. Один из них считает, что под командованием Добробабина было уничтожено наибольшее количество немецких танков, другой выделяет Клочкова, но оба свидетельствуют, что политрук вёл себя геройски, воодушевлял бойцов во время коротких передышек, во главе последних защитников пошёл на вражеские танки.
23—24 ноября 1941 года военные корреспонденты Коротеев (газета «Красная звезда») и Чернышёв («Комсомольская правда») выезжали на фронт. В штабе 16-й армии комиссар 8-й панфиловской дивизии Егоров рассказал о чрезвычайно тяжелой обстановке на фронте и сообщил, что бойцы дерутся геройски на всех участках. Он привёл пример геройского боя одной роты с немецкими танками, о котором рассказывал со слов комиссара полка. Егоров рекомендовал написать об этом в газете, предварительно ознакомившись с политдонесением, поступившим из полка. В донесении говорилось о бое 5-й роты во главе с Диевым с 54 танками противника, о том, что рота стояла насмерть — погибла, уничтожив 18 танков, но не отошла, и только два человека оказались предателями, подняли руки, чтобы сдаться немцам, но они были застрелены нашими бойцами. (Подробности боя были известны доставленному в медсанбат 16 ноября И.М.Натарову, позднее скончавшемуся от ран.) О количестве принявших бой в донесении не сообщалось, фамилии бойцов не были названы. Пробраться в полк было невозможно, корреспондентам не советовали и пытаться, и они вернулись в Москву.
Что в этом случае было делать журналистам? На фронте продолжались тяжёлые бои, немцев ещё не остановили, шла перегруппировка войск, гремели взрывы и лилась кровь. Подвиг не рекорд из Книги Гиннесса: взвесили, обмерили, проверили, записали. Восхищённые свидетели стоят рядом и любуются. Ближе к подвигу, чем эти командированные корреспонденты, редко кому удаётся подойти. А рассказать о подвиге было необходимо: и профессия, и обстоятельства этого требовали. 27 ноября 1941 года в газете «Красная звезда» была напечатана корреспонденция В.Коротеева, а на следующий день — передовая А.Кривицкого. И тут в публикацию вкрались неточности, связанные с цифровыми данными. Коротеев назвал редактору газеты Ортенбергу примерную, как он это понял из разговоров в штабе, цифру сражавшихся: человек тридцать. Редактор вычел расстрелянных предателей, и передовая вышла под заголовком: «Завещание 28 павших героев». Кроме того, Ортенберг счел целесообразным написать только об одном предателе.
Когда место, где происходил бой, было освобождено от немцев, дотошные журналисты продолжили работу. По поручению Ортенберга к разъезду Дубосеково несколько раз выезжал Кривицкий. Здесь выяснилось, что на этом месте вела бой 4-я, а не 5-я рота. Именно командир 4-й роты Гундилович посылал политрука роты Клочкова во 2-й взвод, на который особенно яростно наседали немецкие танки. Прозвище Диев было дано энергичному Клочкову бойцом-украинцем («дие» — делает, действует) и прижилось в роте. После прямых попаданий, взрывов гусениц немецких танков, прохода немецкой похоронной команды и таяния снега жители села Нелидово нашли и похоронили в братской могиле шесть трупов наших бойцов. В их числе был труп политрука Клочкова, которого опознали бойцы. Список фамилий павших героев на основании имевшихся данных составил командир роты Гундилович. Отметим, что фамилии бойцов 2-го взвода 4-й роты, участников героического боя, были установлены журналистами с возможной в сложных боевых условиях точностью. В вину журналистам можно поставить лишь то, что они выделили 28 человек, хотя геройски сражалась вся 4-я рота, потери которой составили больше 100 человек. Да, вполне вероятно, что и другие сражались не хуже.
Подвиг становится известен, когда о нём расскажут. В трагической повести фронтовика К.Воробьева «Убиты под Москвой» последний оставшийся в живых курсант, на открытом месте поджёгший бутылкой с бензином немецкий танк, двигавшийся прямо на него, чувствует обиду на то, что никто не видел, как он сжег танк. Немцы ещё долго имели превосходство в танковых войсках, и бесстрашная битва бойцов с бронированными машинами была образцом воинской стойкости. 22 января в газете «Красная звезда» был опубликован очерк А.Кривицкого «О 28 павших героях», в котором были названы их имена. В апреле 1942 года по инициативе командования Западного фронта было возбуждено ходатайство о присвоении 28 гвардейцам из дивизии Панфилова звания Героев Советского Союза. Всем им звание было присвоено посмертно.
Позже выяснилось, что шестеро бойцов, раненые и контуженые, остались живы. И.Р.Васильева уже после боя доставили в медсанбат местные жители. Г.М.Шемякин полз, пока его не обнаружили в лесу конники Доватора. В беспомощном состоянии были взяты в плен немцами (похоронная команда пинала тела, чтобы отличить живых от мертвых) потерявший сознание И.Д.Шадрин и тяжелораненый Д.Ф.Тимофеев.
После расследования этим четырем героям были вручены награды. К судьбе двух бойцов, попавших в плен Добробабина и Кожубергенова, следствие отнеслось с подозрением. Ввиду невозможности что-либо доказать с полной определенностью, все было оставлено без изменений: список героев-панфиловцев остался прежним, за исключением инициалов Кожубергенова, а Добробабин и Кожубергенов были судимы и предоставлены своей участи. Быть может, это и было правильное решение. Героический бой взвода не может быть отменён из-за дальнейшей судьбы двоих. С другой стороны, вернувшиеся с войны предпочитали смерть плену, иначе было не победить, их нельзя было оскорблять награждением тех, кто был в плену и, возможно, сотрудничал с немцами. Ю.Прохоров без ссылок на источники с большим сочувствием описывает злоключения Добробабина и Кожубергенова.
НЕ ИСКЛЮЧЕНО, что военные историки могли бы вернуться к этой теме и внести ясность. Но наступило время варварства, и возбужденные дилетанты радостно полезли в архивы, чтобы побеждать подвиги.
Документ! Есть документ, из которого следует, что ни подвига, ни политрука, ни его слов — ничего не было!
В материалах расследования военной прокуратуры 1948 года в связи с арестом Добробабина содержатся показания бывшего командира 1075 стрелкового полка И.В.Капрова: «Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период; никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал... Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев… Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона, но о бое 28 гвардейцев мне ничего не известно… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, никаких документов о бое 28 панфиловцев в полку не было и не могло быть».
Допрошенный секретарь газеты Кривицкий показал: «…Слова политрука Клочкова, написанные в моем подвале: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва», — выдумал я сам… В части ощущений и действий героев — это мой литературный вымысел».
Главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Н.Афанасьев подписал вывод расследования прокуратуры: «Установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого».
Прокуратура начала расследовать дело арестованного Добробабина, а вынуждена была восстанавливать картину боя у разъезда Дубосеково. Способы определения преступлений и подвигов принципиально различаются. Для прокуратуры важны точные факты. Если улик (фактов) недостаточно, события (подвига) не было. Кто командовал боем? Полковник Капров. Если полковник считает, что боя не было, и не удостоверяет личности героев, следовательно, не было и подвига.
Но мы-то, живущие благодаря героизму предков, не прокуроры подвигам. Для полковника Капрова отдельного героического боя 2-го взвода 4-й роты не было, шел бой, весь полк сражался. Никто не созерцал атаку танков на окопы 2-го взвода и не восхищался. В этом смысле Капров и говорит, что боя 28 не было. Политрук Клочков, который был послан командовать тяжелым участком, убит, командир 4-й роты капитан Гундилович, у которого могло быть собственное мнение о бое именно на этом участке, погиб в апреле 1942 года. Командира дивизии, который мог бы разобраться с дивизионными донесениями, видел общую картину боя и наиболее тяжелые участки, давно нет в живых. 16 ноября, когда немецкие танки атаковали расположение 4-й роты, один танк вышел к командному пункту и Капров едва не погиб. Понятно, что он не писал донесения, события во 2-м взводе прошли мимо него.
Вдобавок, когда полк отступил и выяснилось, что он понес большие потери, командир полка Капров и комиссар были временно отстранены от должностей. Когда приехал журналист, Капров сказал, что сражался весь полк, вся 4-я рота, а за фамилиями отправил журналиста к Гундиловичу. Наградные листы он подписал. В мае 1942 года у него были неприятности с наградным отделом после ареста Кужебергенова. И вот в 1948 году его вызывают в прокуратуру в связи с арестом Добробабина и спрашивают, почему тот оказался награжденным. «Никакого боя 28 с немецкими танками не было», — заявляет раздраженный Капров. Почему он не захотел, чтобы высокой награды были удостоены бойцы одного взвода, если не была награждена вся рота, весь полк и он сам, теперь не выяснить.
Интересно, что сказал бы полковник, если бы примерно шестьдесят лет спустя прочитал в интернетовской «Википедии» на тему «Панфиловцы» следующее резюме, основанное на его показаниях: «В бою у разъезда Дубосеково участвовали не 28, а более 100 человек. В ходе боя участвовавшие в бою подразделения были разбиты, их остатки отошли. Часть бойцов погибли, часть попали в плен. Сколько было уничтожено немецких танков, и были ли они уничтожены вообще, неизвестно (но их число заведомо меньше 18). Все опубликованные подробности боя — литературный вымысел». От героизма, как видим, не осталось и следа. Остался след грязной пятерни мечтающих о реванше и пересмотре истории. Кто же немчуру под Москвой разгромил? Неужели «википеды»?
Что вообще во время войны мог говорить бойцам политрук? А политрук подразделений, находившихся под Москвой? Отступать нельзя, некуда, нужно защищать Москву, она совсем близко, ни шагу назад. Что, кроме этого? Кривицкий приписал политруку Клочкову замечательные слова, краткие, емкие, проникнутые реальным духом того времени.
В.Кардин, как бывший фронтовик, вразумляет коллегу: «В разгар сражения не до патетических речей. Короткая команда и та не всегда слышна, не всегда выполняется. Над полем боя стоны и мат» (В.Кардин. Легенды и факты. Годы спустя// Вопросы литературы. 2000. №6). Наверное, мата было все-таки меньше, чем у нынешних нарядных старшеклассниц. Кроме того, вряд ли политруков подбирали из самых больших матершинников.
Маршал Г.К.Жуков высоко оценивал роль политруков именно в это время: «В частях проводилась большая воспитательная идейно-политическая работа, основой которой была популяризация лучших способов уничтожения врага, индивидуального и массового героизма и боевой доблести частей и подразделений». «Как свидетельствует Васильев, — пишет Ю.Прохоров, — заметив приближение второй группы немецких танков, Клочков сказал: «Товарищи, наверное, помирать нам здесь придется во славу Родины. Пусть Родина узнает, как мы здесь деремся, как мы защищаем Москву. Москва — сзади, отступать нам некуда». И оставшиеся в живых бойцы пошли на танки вслед за Клочковым. В «Краткой истории Великой Отечественной войны» помещен портрет В.Г.Клочкова, под селом Нелидовым он похоронен. Почему же подвиг героев-панфиловцев, известный каждому со школьной скамьи, миф? Вот то, что у нас сейчас нет врагов и на нас некому нападать, — это миф.
В ВЕЧНУЮ загробную жизнь неизменяющейся души поверить трудно. Но святыни есть, и существует понятие греха. Не страшно утверждать над геройскими могилами, что подвига не было?
Военная прокуратура в 1948 году разошлась настолько, что осудила чисто литературные произведения, посвященные подвигу панфиловцев. Если следовать этому образцу, нужно с подозрением отнестись к стихотворению Лермонтова «Бородино»: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?» Позвольте, а был ли зафиксирован душевный разговор старого солдата, дяди, с молодым? О каких, собственно, подвигах речь, если имело место не только отступление, но и сдача города?
«Бой с данными подробностями, — пишут заинтересованные лица в «Википедии», — не упоминается ни в советских, ни в немецких официальных документах. Остается неясным, каким образом панфиловцы смогли уничтожить такое количество танков, располагая лишь несколькими противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с зажигательной смесью — весьма малоэффективным противотанковым оружием». «Если имеется в виду батарея батальонных «сорокопяток», то с ними немецкие танки при таком численном и огневом перевесе разделывались как повар с картошкой», — льет воду на фашистскую мельницу В.Кардин. Да-а, мнение американских советников во время приватизации оборонной промышленности в 90-е годы приняли во внимание вплоть до её уничтожения, а немецкие документы времен Великой Отечественной войны ещё не стали главной справочной книгой в России. Недоработочка вышла! И как же это немецкие повара свою картошку под Москвой так и не доварили!
У меня есть личный документ, рассказывающий о том, что именно так и было: при всем своем численном и огневом перевесе и кулинарных способностях, при том, что со стороны русских, или советских, войск подвига не было, немцы бежали, как тогда говорили, драпали. Это письмо моего отца, Винокурова Бориса Рувимовича, написанное в декабре 1941 года его родителям.
Отец был инженером, работал в мартеновском цехе на Нижнесалдинском заводе. У металлургов была бронь, но он добился отправки на фронт. Был дважды ранен, его направили в московский артиллерийский центр, но он и оттуда снова добровольно ушёл на фронт. В феврале 1943 года отец погиб. Среднеуральским книжным издательством было собрано более двух тысяч писем фронтовиков, часть из них опубликована в книге «Живые строки войны» в 1980 году. Вот что писал мой отец:
«Находимся на отдыхе. Я жив-здоров, участник взятия г.Клина. Последние дни начиная с 16-го никак не могли догнать немцев: удирает гад, только пятки блестят. По дороге грабит и жгет, если бы вы видели, сколько брошено машин! Это какое-то бешенство, деревни жгут полностью, остаются только угольки. Но не везде успевают поджигать…»
Прошел ровно месяц со дня тяжелейшего боя, которого не было, а на том же направлении фашисты удирают, только пятки блестят. Остановила же их какая-то сила, пока прибывали пополнения с Урала, из Сибири, с Дальнего Востока. Те самые герои, которые не дали фашистским танкам прорваться к Москве, с гранатами и бутылками с горючей смесью противостоявшие танкам, в большинстве своем погибшие, они остановили немцев.
«ПРОКУРАТУРА миф приговорила», — рада и счастлива вся детвора в лице Николая Петрова и Ольги Эдельман (Новый мир. 1997. №6// Новое о советских героях). Сначала они плясали на костях героев «Молодой гвардии». Не сложилось. «Зато с другим сюжетом нам повезло больше, и мы можем не только узнать всю подноготную легенды о 28 панфиловцах, но и проследить, как и из чего этот миф слагался». Любители подноготных не стесняются объявить поиски грязи целью «исследования». Хотелось бы знать, возможно ли в других странах такое пакостническое отношение к своим защитникам, в большинстве погибшим? «Кстати, — вопрошает эта пара, пережевав обнародованную справку прокурорского архива, — почему, если уж на то пошло, такой стратегически важный разъезд Дубосеково остался вдруг без прикрытия, под защитой всего 28 бойцов, от которых, выходит, зависела судьба столицы?»
Победоносные маршалы не знали, что «уж на то пошло». Уважая своего читателя, они загодя объясняли: «Намного превосходя наши войска в числе, имея большую подвижность, постоянную поддержку авиации, противник сравнительно легко создавал в процессе боя ударные группировки. Нам же в каждом таком случае, поскольку достаточных резервов в глубине не имелось, приходилось снимать с какого-либо участка обороны часть сил, чтобы не допустить прорыва в угрожаемом направлении» (К.К.Рокоссовский). «Фронт нашей обороны выгибался дугой — образовывались очень слабые места. Казалось, вот-вот случится непоправимое. Но нет! Войска стояли насмерть, а получив подкрепление, вновь создавали непреодолимый фронт обороны» (Г.К.Жуков).
Однако «двое вышли из леса», а может быть, недавно слезли с дерева и кроме разоблачений ничем не интересовались. Для убедительности была пущена крокодилова слеза: «А ведь были настоящие, реальные герои и действительные подвиги…» Хотя и подросток поймёт, что ставилась задача не отыскивать новых героев, а содрать ордена с уже признанных.
«Краткосрочный пропуск в бессмертие», — иронизирует над панфиловцами В.Кардин. Собственно говоря, из его статьи видно, что он и свару-то затеял ещё в 1966 году, чтобы посчитаться с литературным коллегой Кривицким. Годы спустя и с другими удалось посчитаться. «Сомнения в достоверности легенды о панфиловцах закрались у нас, солдат, принявших боевое крещение ранней зимой 41-го», — вспоминает В.Кардин. Так сложилось у выжившего студента ИФЛИ, что иными были его чувства и остались воспоминания, а следовательно, по-другому и быть не могло. Когда наступил час раскрепощения, раскрепощение дошло до бесстыдства, только так можно оценить слова, обращенные к погибшим защитникам Москвы: «Если боя не было, откуда отвага?»
В.Кардин помнит, как Д.Ортенберг, бывший редактор газеты, затем начальник политотдела 38-й армии, под горячую руку лишил его награды. Помнит и ничтоже сумняшеся отказывает в награде, воинской отваге и даже благодарной памяти 28, пусть 26 панфиловцам, из которых двадцать два сложили головы той самой ранней зимой 41-го.
Вывод из своих разоблачений В.Кардин делает поистине всемирно-исторический: «ХХ век — век торжества и падения грандиозного мифа коммунизма. Он рухнул… под тяжестью своих преступлений… Другой миф того же века — фашизм. Оба мифа, воплотившись в кровавую реальность, обнаружили свое родство и предопределили собственный крах… Вера в глобальные мифы позволяла насаждать легенды местного значения».
На самом деле существуют два омерзительных, поистине дьявольских мифа. Первый: Гитлер не хотел нам плохого, он хотел, чтобы все работали. Второй: фашизм и коммунизм — одинаковое зло. Цели обоих мифов одни и те же. Коммунизм провозглашает равенство всех людей, фашизм — расу господ и расы рабов. Для коммунистов труд — условие развития и совершенствования личности, фашисты признают необходимость трудиться, пока у каждого из господ не появятся земля и рабы. Коммунисты уповают на науку и стремление к знаниям, фашисты предпочитают погружение в мистику. Коммунисты признают оборонительные и освободительные войны, фашисты провозглашают завоевания своей целью. Если разыскать серийного убийцу ростом с г-на Кардина, с таким же примерно весом, цветом глаз и волос и на этом основании объявить обоих одинаково преступными, то и тогда у В.Кардина будет больше сходства с преступником, чем у коммунизма с фашизмом. Кардин как будто развенчивает Резуна-Суворова, однако по существу находится с ним в одном антикоммунистическом строю.
А ВОТ и представитель заказчика мифологического подхода к событиям нашего военного прошлого: «Советский героический миф: механика, прошлое, настоящее (Владимир Тольц. По архивам радио «Свобода»// Русский глобус. Май. 2004. №5). Здесь не размениваются на мелочи: «Советский миф о войне замешен на невероятной лжи… Воевать человек может только тогда, когда он чувствует за своей спиной некую действительную родину, некую мать, которую он защищает… любимое до глубины души существо, за которое не жалко и душу положить. Но такой-то родины не было! За спиной были лагеря, нищета, голод, гонения на ту же церковь, уничтожение всего святого. Ложь, ложь, и ещё раз ложь… И надо было в этой ситуации заставить человека воевать…Скажем правду о всех тех людях, которые были вынуждены перейти на сторону врага, потому что к ним отнеслась родина не как мать, а как злейшая насильница».
Чувствуете, как у вас выбивают почву из-под ног? Ваша родина вам несет зло, она другим пригодится, у вас не должно быть никаких нравственных и почвенных опор — одна каша в голове. Радио «Свобода» — это свобода от русских, Геббельс отдыхает. Теперь понятно, что экзерсисы мелких исполнителей, вроде того что «были настоящие, реальные герои и действительные подвиги», — флёр, дымовая завеса. Цель прослеживается чётко: поочередно дискредитировать всех и все, что связано с Великой Победой русского, советского народа, — главнокомандующего, командующих, людей, совершивших известные, вошедшие в учебники подвиги. Никаких «других, реальных» подвигов не будет, они тоже подлежат развенчанию.
Сколько же этих отвратительных тараканов расплодилось, ползут целыми полчищами. Вот «АиФ Москва» в №19 от 8 мая 2001 года в статье «Сколько же было панфиловцев?» пишет, извольте проглотить: «гадюшник в танке», «подвиг 28 панфиловцев — некая историческая условность». И даже на очерк Юрия Прохорова, преисполненный уважения и сочувствия к героям-панфиловцам, написанный автором в память об отце, Вениамине Ивановиче Прохорове, кавалере ордена Красной Звезды, награжденном медалью «За победу над Германией», «Википедия» ссылается не зря. И здесь свои перлы: «Кутузов не спас Москву и сдал её Наполеону, спасая армию, а теперь спасали не армию, солдат не жалели — спасали Москву, Сталина». Вот тебе, бабушка, и юрьев день! То ли перед нами уважительный потомок, любящий сын достойного отца, то ли специально созданный сценарий: если даже признать панфиловцев героями, то подвиг свой они совершили зря, Москву защищать было незачем. Трудно поверить, что Ю.Прохоров не в курсе хотя бы того, что в 1812 году столицей России был Санкт-Петербург, а не Москва, не в Москве находились царь, двор, система управления страной, да и, вообще, история не параграф для повторения. В 1941 году в Москве были сосредоточены все нити управления страной, и вся страна смотрела в сторону Москвы затаив дыхание. Сталин же не сделал больше ошибок, чем это возможно для главнокомандующего, иначе не сумел бы победить Гитлера.
Весь этот враждебный, утомительный, прямо-таки зловонный материал по пересмотру нашей военной истории заставляет сделать следующие выводы.
Все подвиги нашего народа в Великой Отечественной войне были советскими, за что и были объявлены советским пропагандистским мифом. Несоветских подвигов не было и не могло быть, как не существовало побед народа отдельно от якобы некомпетентного и преступного командования. Это примитивные байки, рассчитанные на сверхнаивность или гулаговские очки. Либо всем обществом будет признана советская победа, либо весь народ останется без Победы. В последнем случае никому не может быть гарантирована безопасность, в том числе самой безразличной к данному вопросу части населения. Природа не терпит пустоты, даже в человеческих головах.
Если мы не удержали уважительное отношение к собственным героям и их подвигам, нечего удивляться и жаловаться, что появилась чужая символика, а вместе с ней чужое, агрессивное поведение. Ах, как же так, у нас вдруг фашисты, почему так нехорошо? Да потому что упивались зрелищем своего прошлого через гулаговские очки, с энтузиазмом оплевывая «мифы советской пропаганды».