В еженедельнике «Аргументы неделi» (№6 (40), 8 февраля 2007 года) режиссёр Андрей Кончаловский делится с читающей публикой своим «научным доводом» (слова закавычены не потому, что хочется иронизировать, это — цитата). Довод состоит в том, что национальной чертой русских является зависть, а его научность в том, что «истоки русской зависти находятся в истории Древней Руси». Если кому не верится, могут перечитать в источнике. Статья так и называется — «Истоки и смысл русской зависти». В чём коренное отличие «русской зависти» от некоей международной — пояснений в статье не содержится. То ли в характере других народов такой «зложелательности» не содержится, то ли у русских она по-особому «зложелательна».
Нападки Кончаловского на русский национальный характер по большому счёту не блещут новизной. Приходилось уже читать, что характерной чертой русских является, скажем, лень. Или непросвещённость. Делается это, как правило, облыжно, без особого желания что-либо доказывать. Ленивые, и всё. Завистливые, и всё.
Почему именно характерной чертой русских является зависть, почему истоки её следует искать в истории Древней Руси, есть ли там эти истоки — ответы на эти вопросы в статье кинорежиссёра вы не найдёте. Содержится, правда, ссылка на мнение аргентинского социолога Мариано Грандона, который действительно что-то пишет о причинах возникновения зависти, но по выхваченной цитате нельзя определить: где, в какой среде аргентинский социолог наблюдал эти причины? Следует ли относить эти наблюдения к русскому быту, русскому характеру? Есть ещё рассуждения самого Кончаловского о трудном климате, об общинно-родовом строе. Как оттуда вырулить на зависть — бог знает.
И с чего это вдруг понадобилось Кончаловскому обличать русских в «зложелательности»?!
Известный религиозный философ Н.А.Бердяев — в понимании характера русского народа для меня авторитет больший, нежели А.К., — уверенно писал, что «великим писателям всегда открывались образы национальной жизни».
И кто же из великих русских писателей раскрыл язву зависти? Аввакум Петров? Толстой? Достоевский? Насквозь язвительный Щедрин? Или проглядели русские писатели?
Правда, персонаж «Горя от ума» Фамусов завидует своему дяде Максиму Петровичу: «Не то на серебре — на золоте едал!» Но из текста поэмы совершенно очевидно явствует, что завидует он не зложелательно, а радостно, ставит пример дяди в подражание молодёжи. Есть ещё роман Ю.К.Олеши, который так и называется — «Зависть». Ну так это о другом. Там некий Кавалеров завидует бойким юношам, которые легко знакомятся с девушками. Утверждение статьи о том, что зависть — отличительная черта русского национального характера, кроме как горячим желанием автора считать именно так, ничем иным не подкрепляется.
Впрочем, в статье есть некоторые моменты, которые помогают догадываться, для чего именно понадобилось Кончаловскому рассуждать о научных изысканиях, о древности. Дело, оказывается, в том, что «понятие денег в католичестве утверждалось как эквивалент труда и достоинства, что создавало предпосылки для развития капитализма. В восточной же церкви господствовал догмат «богатство — грех», что и мешало накоплению капиталов. То есть если вы, читатель, выскажете что-то негативное или резкое о чём-то, связанном с богатством, то именно вы поражены недугом зависти.
А ведь это не что иное, как фокус, непонимание или подмена понимания того, что есть на самом деле в народном характере. Упоминаемый уже здесь Н.А.Бердяев, много времени и сил уделивший изучению роли православия в семье христианской религии, непреклонно утверждал: «Православная церковь и есть форма христианства, наименее искажённая в существе своём человеческой историей». Излишне, наверное, здесь напоминать библейскую заповедь, касающуюся зависти и «зложелательности»: «не пожелай!». Чтобы подозревать нацию, сохранившую «наименее искажённую форму христианства», в нарушении одной из основных заповедей этой религии, нужны основания более весомые, чем рассуждения интернетовского собеседника автора статьи. Духовность, нравственность была и есть основой оценок в русском обиходе. Купчик, прикуривающий от сторублёвки, вызывал раздражение не тем, что богат, а тем лишь, что безнравственно расходовать труд многих людей (деньги — эквивалент труда) так пусто и так бездарно.
Еженедельник «Аргументы неделi», желая как-то подкрепить околовсяческие рассуждения автора, на той же странице публикует подборку ответов различных людей на вопрос «Радуетесь ли вы за олигархов и их друзей, когда они платят в Куршавеле по 5 тыс. долларов за бутылку шампанского?» Вопрос, вынесенный в заголовок подборки, сопровождается пояснением: «Спросили мы граждан России». Лихо, правда? Так-таки России.
Сам по себе этот вопрос вызывает, мягко говоря, недоумение. Известно, например, что в среде коллекционеров можно купить бабочку и за пять, и за большее количество тысяч долларов. Коллекционирование — страсть, она толкает порой людей на отчаянные поступки. Этот факт во мне, человеке, постороннем коллекционированию, не может вызывать ни радости, ни печали. Ну, купил, и купил.
Правда, здесь иное.
Всякий винодел — не тот, кто торгует результатами его труда, а именно винодел, кто выращивает виноград, давит сок, разливает его в чаны — положа руку на сердце, скажет вам, что бутылка вина никак не может стоить 5 тыс. долларов. Эту нереальную цену оно приобретает в результате известных рыночных приёмов, маркетинговых ходов. Например, урожай 1964 года. За сорок лет с вином ничего не произошло (это не коньяк), не стало оно всеисцеляющим бальзамом. Разве что для коллекционеров как диковинка. Но из коллекционных бабочек никто не сообразит суп варить. Нет, это шампанское приобретается не для коллекционных целей, а лишь для того, чтобы продемонстрировать: мои деньги — хочу, с кашей съем. Подобная бездарность не может вызывать в нормальном человеке ни радости, ни зависти. Разве что недоумение. Нельзя не увидеть ненормальность этого действия, потому что совершенно безнравственно выкладывать 140 тыс. рублей за бутылку вина. Простите меня за избитость сравнения, но, ставя вопрос «Радуетесь ли вы...», редакция ведёт себя как напёрсточник, предлагающий искать шарик, которого под банками нет. Аморальный поступок не может вызвать ни радости, ни зависти. Но если вас вот так спрашивают: мол, радуетесь или как, вы невольно ищите свои ощущения именно в этом направлении и начинаете рассуждать о том, что совершенно к делу не относится.
Сами понятия нравственности и безнравственности сегодня старательно вытравливаются из нашего обихода как совковое прошлое. Философ Зиновьев в одном из своих последних интервью точно заметил, что сегодняшние люди не ощущают себя детьми русских. А ведь, казалось бы, совсем недавно толстовский Аким («Власть тьмы»), потрясал перстом: «Твой хлеб тае! Не тае!» Заметим, что данный Аким даже и не подозревал ни о социализме, ни о советской власти. Нравственность не советское изобретение.
Мне представляется, что «научные доводы» А.Кончаловского вызваны к жизни не желанием понять русскую историю и русский характер, а именно вот этим самым стремлением провести водораздел между Акимом, Левиным, доктором Астровым и нами, сегодняшними. Авось читатель и не заметит подмены, отречёмся, мол, от совкового мира, отряхнём, так сказать, его прах. Удивительно, как разбогатевшие содержатели средств массовой информации не видят того, что именно отказ от совестливости, от духовного порога «честно-нечестно» ведёт к обнищанию страны, к разрушению источников накопления их богатств.
Развал экономики — результат поведения безнравственных собственников и управленцев. Деньги вливаются в то, что даёт выгоду, быструю выгоду. То есть в основном в торговлю, в спекуляцию. Если вложил рубль, то условием вложения становится получение отдачи в количестве один рубль двадцать копеек завтра к одиннадцати до полудня. Варианты не рассматриваются. Телега ставится впереди лошади. Производство какого товара необходимо людям, стране? Как его произвести? Как добиться того, чтобы это производство стало выгодным? Только такой порядок вопросов и может быть для честного бизнесмена. Именно такой подход в первую очередь служит развитию экономики страны, её богатства. Нравственность в жизни страны равна, а может быть, и превышает по весу поиски макроэкономики.
«Чего не хватает нашему поколению, так это глубокой веры, внутреннего убеждения в живой и действительной силе честности, справедливости и человечности в сфере индустрии. Если нам не удастся привить эти качества к индустрии, то было бы лучше, если бы её вовсе не существовало». Хороша цитата, не правда ли? Каков «совок»! Вся «демпресса» получает хороший повод освистать такого в два пальца. Слова-то какие замшелые! «Честность», «человечность». Да это же прямые призывы назад, к прошлому! Гнать его!
Гнать его не получится, поскольку давно умер. Да и при его жизни у всей «демпрессы» силёнок бы не хватило не только на то, чтобы гнать, но и просто обратить на себя его внимание. Индустрию без честности и человечности не признавал крупнейший капиталист Генри Форд. Приведённая цитата — из его книги «Моя жизнь, мои достижения». Можно полагать, что он, поднявшийся из сарая до владения десятками заводов, всё-таки неплохо разбирался в индустрии.
Нет, дело совершенно не в «зложелательной русской зависти». Пока богатый человек прикуривает от сторублёвки, не получит он в обществе прописку. В российском — тем более. Слишком ещё близка Великая Отечественная, когда за Родину не только мёрзли и голодали, но и жизни отдавали, когда в годы наивысшего напряжения раскрывалась народная духовность. Аморально нажитые состояния ещё отмаливать да отмаливать. Да и тогда народ приглядится, куда повернёт богатей халявно нажитые капиталы: в дело или (2 млн долларов) за приглашение на дачу заморской певицы для двадцатиминутного концерта?