— 12 марта исполнилось 60 лет со дня провозглашения пресловутой доктрины Трумэна. Считается, что она положила конец сотрудничеству великих держав антигитлеровской коалиции и означала объявление «холодной войны» Советскому Союзу. Как смотрятся такие оценки в наше время?
— Думаю, что они справедливы. Во всяком случае, в данном вопросе оценки и наших и американских специалистов сходятся. Доктрина Трумэна была сигналом к началу «холодной войны». За её провозглашением последовал план Маршалла, затем было создано НАТО, принят закон о выделении ежегодно 100 млн долларов на подрывную работу в Восточной Европе, развернута гонка вооружений с целью перенапряжения и истощения советской экономики и т.д. Правда, американцы любят говорить, будто тогдашний президент Трумэн некоторое время после завершения Второй мировой войны колебался, уговаривал Сталина продолжать сотрудничество, а тот, мол, этого не хотел и не понимал добрых дружественных намерений США. В результате такой узости мышления и «невоспитанности» Сталина, дескать, и случилась «холодная война», которая длилась вплоть до крушения СССР в 1991 году.
На самом деле это не так. Уже
в послании Трумэна Конгрессу
19 декабря 1945 года говорилось
«о бремени постоянной ответственности за руководство миром», которое легло на США, о необходимости «доказать, что США полны решимости сохранить свою роль руководителя всех наций». А в следующем послании в январе 1946 года Трумэн призывал США использовать силу и положить её в основу отношений с другими нациями.
Ясно, что такая заявка на руководство всем миром, всеми нациями и применение в случае необходимости силы для его осуществления не могла не сталкивать США и СССР. Мы ведь вышли бесспорными победителями из Второй мировой войны, стали действительно великой державой, а нам предлагалось подчиниться чужой воле. При этом в американских газетах писалось, что если в свое время Рим был центром мира, то в XX веке Вашингтон будет таким центром в ещё большей степени, чем Рим. Впрочем, американская политика в этом отношении никогда не отличалась особой изобретательностью и гибкостью. Примерно с такими же претензиями США выступали и по окончании Первой мировой войны, правда, тогда у них кишка оказалась ещё тонка. Те же самые амбиции проявились у Вашингтона и сразу же после падения советской власти в СССР — опять заявка на руководство миром, опять желание по любому поводу и без повода применять силу и при этом полагать, что международные законы писаны для всех, кроме богоизбранных США.
— До провозглашения доктрины Трумэна была известная Фултонская речь Черчилля 5 марта 1946 года с призывами проводить в отношении СССР самую жёсткую политику, создать союз западных государств, опереться на атомную монополию. Видимо, англичане сыграли немалую роль в том, чтобы подтолкнуть мир к «холодной войне».
— Это очевидно. Ещё до завершения войны с Германией в Лондоне уже вынашивались планы ведения следующей войны против СССР. Черчилль как мог ставил палки в колёса советско-американского сотрудничества. Документы на этот счёт сейчас рассекречены и доступны всем интересующимся. Кстати, в Фултон Черчилль ездил вместе с Трумэном, а по окончании своей поджигательской речи вместе с ним распевал американский гимн. Так что родство чувств и мыслей английского и американского руководства было вполне очевидным уже к началу 1946 года.
— А что, собственно, такое эта доктрина Трумэна?
— В узком смысле слова — это послание президента Конгрессу, с которым он выступил 12 марта. Оно было приурочено к открытию в Москве сессии Совета министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции и, как писали тогда американские газеты, замышлялось как «атомная бомба», предназначенная заставить задрожать стёкла в этом зале заседаний и вынудить СССР начать отступление в германском вопросе. Стекла, конечно, не задрожали, как не затряслись и поджилки у советских дипломатов.
Суть послания в том, что Греция и Турция были названы странами, находящимися «под непосредственной коммунистической угрозой». Для её преодоления должны были быть выделены 400 млн долларов в виде американской помощи. По поводу этого решения известный американский журналист Уолтер Липпман писал: «Мы выбрали Грецию и Турцию не потому, что они являются блестящими образцами демократии, а потому, что они представляют собой стратегические ворота, ведущие в Чёрное море и к сердцу Советского Союза». Публиковались и такие откровения: «Мы сможем бомбить мягкое подбрюшье России и почти все её крупные города со сравнительно близкого расстояния. Наши же города находятся на чрезвычайно большом удалении от её баз и бомбардировщиков. Кроме того, у нас имеется атомная бомба».
Сам Трумэн позднее в своих воспоминаниях называл это послание Конгрессу «поворотным пунктом американской внешней политики». По сути дела, это было провозглашение крестового похода против СССР, то есть России как великой державы, посмевшей претендовать на то, чтобы вести дела с Америкой на равных. Что до собственно термина «холодная война», то, наверное, «честь» его изобретения принадлежит тому же Липпману. Так он озаглавил вышедший тогда сборник своих статей, посвящённых доктрине Трумэна.
— Что бы вы сказали об идеологии, лежащей в основе провозглашения и ведения «холодной войны»?
Я уже говорил, что «холодная война» была способом добиться реализации претензий США на руководство миром. Для этого требовалось коренным образом подорвать позиции Советского Союза, изменить его строй, поставить его на колени. «Холодная война» — это не наше политическое изобретение. Мы, как известно, в те годы отчаянно боролись за мир и делали это вполне искренне. Ослабленному и разрушенному войной СССР никакая новая война была не нужна. Нам надо было бросить все силы на восстановление страны и её ускоренное развитие. Это Запад придумал «холодную войну», причём неизвестно, что в этом словосочетании для него представлялось более предосудительным: то, что велась война, или то, что она, к сожалению, должна была оставаться холодной, поскольку на горячую войну с нами Запад так и не смог решиться, особенно после появления в СССР ракетно-ядерного оружия.
На Западе любят повторять, что «холодная война» велась, мол, из чисто альтруистических побуждений. Американцам якобы свойственна высокая политическая мораль, желание отстаивать идеалы свободы и демократии везде и всегда во всем мире. А этого, мол, не мог понять Сталин и другие руководители СССР в силу необразованности и дурного воспитания. Они якобы всегда искали выгоду для своей страны в каких-то конкретных регионах и по конкретным вопросам, а о морали и бескорыстии и представления не имели.
Все это байки для детей дошкольного возраста. Насаждение американских идеалов свободы и демократии не только в каких-то конкретных странах и районах, а в глобальном масштабе — это и есть претензия на гегемонизм. Она только маскируется ханжескими словами, а нередко и прямыми ссылками на Библию. На внутренних совещаниях в Вашингтоне, предшествовавших принятию доктрины Трумэна, разговор тогда вёлся весьма откровенно. Так, бывший зам. госсекретаря Ачесон на встрече в Овальном зале Белого дома 27 февраля 1947 года заявлял, что в мире осталось только две великие державы — США и СССР. «Мы дошли до той точки, когда создавшаяся ситуация имеет параллели лишь в античных временах. Со времени противостояния Рима и Карфагена на Земле не было такой поляризации сил». Ну, а Карфаген, как известно, должен быть разрушен.
— Как это собирались сделать?
Прежде всего, ежегодно планировалось начало атомной войны против СССР. При этом хладнокровно намечалось разрушение сотен наших городов и уничтожение миллионов людей. То есть готовился холокост, который не состоялся только потому, что реализовать эти планы мешало соотношение военных сил и потенциалов. Одновременно велась целенаправленная работа по взрыву СССР изнутри. Один из авторов и теоретиков «стратегии сдерживания» Кеннан в своей нашумевшей статье в журнале «Форин Аффэарз» в июле 1947 года указывал на необходимость «разрушить единство коммунистической партии и эффективность её как политического инструмента. Тогда советская Россия за одну ночь из одного из самых сильных национальных сообществ превратится в одно из самых слабых и жалких». Как в воду глядел!
— И всё же. Явилась ли «холодная война» неким исключением в истории отношений между Россией и Западом?
— Разумеется, нет. Кто на протяжении всей нашей истории не хотел пускать нас на незамерзающую Балтику? Кто оттирал нас от Чёрного моря и проливов? Кто затевал Крымскую войну? Кто составлял планы расчленения России в 1914—1918 годов? Кто организовывал интервенцию в 1918-м? Кто заключил с Гитлером Мюнхенское соглашение 1938 года и соглашение о ненападении? Кто не выполнил договоров об оказании помощи сначала Чехословакии, а затем и Польше в 1939 году? Кто до последнего момента затягивал открытие второго фронта? Кто из года в год планировал применение против нас ядерного оружия, сочинял доктрины отбрасывания и сдерживания СССР, окружал нас кольцом военных баз, мешал нормальным политическим, экономическим и другим связям? Кто воспользовался приступом нашей слабости в начале 90-х годов, чтобы отторгнуть от России почти половину ее европейской территории, а теперь старается включить все эти территории в свои военные и экономические блоки? Кто сознательно способствовал развалу нашей экономики, армии, науки, образования и государственности?
Неужто всё это делалось на протяжении веков из любви к России, ради утверждения прав и свобод наших граждан и опровержения марксизма? Или за этим стояли куда более грубые земные расчёты и замыслы? Конечно же, стояли и стоят. В России после 1991 года получили распространение глупые иллюзии, будто «холодная война» есть отражение самой сути Советского Союза, который рисуют чуть ли не как исчадие ада, источник постоянной международной напряжённости и отрицают само право на его существование. Но тогда с исчезновением СССР должен был наступить некий золотой век всеобщей любви и дружбы, а Запад должен был завалить Россию всякого рода милостями и подарками. Их с вожделением ждали наши демократы. Только ничего подобного не случилось и никогда не случится. Борьба и соревнование на международной арене не прекращались и не прекратятся ни на минуту. Это жестокая борьба. «Холодная война» в длинной цепи событий этой борьбы лишь один из эпизодов. Не надо возлагать на себя вину за «холодную войну». Не мы были её инициаторами. Не надо и полагать, что борьба отныне закончилась. Она никогда не закончится. Не надо думать: оттого что по коридорам власти в Кремле ходят новые люди, изменились вечные геополитические интересы России. Они не сегодня родились, не царями и не коммунистами придуманы. И не нынешним политикам отменять и пересматривать их. Они — объективная данность.
А коли они есть, их придётся обслуживать и отстаивать — нравится это или не нравится российским друзьям заокеанской княгини Марьи Алексеевны. Кто не будет этого делать, тот вылетит из повозки российской истории. По другому не бывало и не будет. Задача не в том, чтобы продолжать принимать грязевые ванны по поводу «холодной войны», бранить «идеологизированную» советскую внешнюю политику. Тот же Кеннан писал в 1946 году в своей знаменитой «длинной телеграмме» из американского посольства в Москве своему вашингтонскому начальству, что Советский Союз, по сути дела, проводит ту же внешнюю политику, что и царская Россия, только она помножается на марксистскую идеологию и окрашена в её цвета. Интересы же великой страны складываются столетиями, существуют объективно, упорно проступают каждый раз через наслоения быстротекущих событий. Они, по большому счёту, для Российской империи, Советского Союза, а теперь и Российской Федерации остаются всё теми же. И задача не в том, чтобы заново изобретать велосипед, а в том, чтобы вновь забраться на него, коли ты с него свалился, научиться вновь сидеть и ездить на нём, а также управлять им. И при этом поторапливаться.
Нет более важной задачи сейчас, чем срочное восстановление экономического и оборонного потенциала России и резкое уменьшение социальных издержек тех реформ, которые были затеяны «демократическим» руководством. Оно по причине своей некомпетентности и отсутствия государственного опыта было вскоре вынуждено самоустраниться от управления страной и сдать её на милость «свободного рынка» и криминала.
Не изобретать способы сохранения власти в руках этой группы, а взяться за наведение порядка в стране и действенное отстаивание её интересов во вне — в этом наша главная общенациональная задача.