Ополченец, сражающийся за свободу Донецкой народной республики, депутат Александр Кишинец два месяца провел в украинском плену. Благодаря усилиям товарищей и своей спортивной подготовке он остался жив, вернулся в свой полыхающий Донбасс, чтобы снова вступить в схватку с фашизмом.
– Как вы оказались в плену?
– Случилось все под Донецком. Ехали по делам с моим товарищем, он был за рулем. Налетели на засаду укров. Это была их разведка. Они нас остановили и сразу начали бить. Хорошо, что при мне было много всяких документов – письма от Стрелкова, депутатское удостоверение, обращения, законопроекты. Это их насторожило, потому меня не убили. Подумали, что поймали важную птицу, и отправили дальше. Моего товарища вскоре отпустили. Нам удалось их убедить, что он просто шофер, в ополчении не состоит. А мне надели мешок на голову и двое суток возили на грузовиках, танках… Периодически избивали ногами и прикладами, подвешивали, кидали в меня нож. По каким дорогам двигались, не знаю. Я ничего не видел. Был предельно напряжен, думал, что вот-вот убьют или замучают. Не убили. На вертолете переправили в фильтрационный лагерь. Мешок не снимали и там, держали отдельно в наручниках четверо суток. Позже узнал, что попал в распоряжение СБУ (Служба безопасности Украины). Первая встреча с СБУ: били прикладами, ставили на колени и били ногами. Поднимали и снова били. Не поднимался – дальше били. Все время я был со связанными руками. Они хотели сломить меня. Но не убивали.
– Чего они от вас добивались?
– Спрашивали, едет ли кто за мной из наших. Переживали, что ополченцы их достанут. Били за то, что я – дэнээровец, по-ихнему – террорист. Кричали: «Что, свободы захотели? А ты, депутат…, законы свои, дэнээровские принимаешь?» Да, говорю, принимаю и буду принимать. И Конституцию свою пишем. Это ни для кого не секрет. Гуманитарная помощь? Получаем. Это тоже не секрет. Рассказать, кто у нас участвует в ополчении? Все участвуют. Каждого можно видеть. У нас в масках не ходят. Это укровские батальоны все в масках, выходят присягу принимать – тоже в масках…
В СБУ хотели получить от меня какие-то секретные сведения. Я им рассказал, что главный секрет ДНР в том, что у нас все патриоты и никто не собирается сдаваться. Сколько у нас автоматов? Я этого не знаю. Все меняется каждый час.
Они держали меня как ценного пленника… Думали выслужиться перед своими хозяевами, надеялись от меня чего-то добиться. Допрашивали, избивали, увозили… Всё так же, как в фильмах про фашистов. Точно, как в гестапо, происходит и сегодня. Не кормили… Один раз мне дали воды. Нашелся сердобольный человек лет 50, воспитанный в социалистической формации, он не остался равнодушным к моей участи. А так больше ничего не давали.
Я об этом сейчас спокойно рассказываю, потому что прошло два месяца, как освободился из плена.
…В СБУ я пробыл где-то неделю. Потом меня отправили в Запорожский СИЗО. Там уже было легче… В камере с уголовниками было лучше, чем среди нацистов. С бандеровцами у меня был разговор. Я им объяснил, что живу по закону и что на Украине сейчас законность соблюдается только на юго-востоке. А в Киеве 21 февраля произошел незаконный переворот, свержение законной власти. Я им сказал: вы пытаетесь нас, донбассовцев, судить, ставить в какие-то рамки или на колени, но по большому счету у нас – закон, а у вас – беззаконие. У нас разные идеологии, нам не по пути.
Ментальность в Донбассе другая. Для нас Шушкевич и Бандера – враги, а не национальные герои. Неофашизм противоречит нашему мировоззрению. Он всей Украине не подходит. Только у нас на юго-востоке мы твердо отвергли фашиствующую власть. Мы с ней не смиримся.
– А в других регионах Украины люди молчат и терпят?
– Да, терпят… А Донбасс – Луганск, Донецк – территория свободолюбия и работяг. Все прошедшие 24 года нас обливали грязью, вытирали ноги о наш шахтерский край. Народ все помнит и не готов мириться с таким положением.
У нас на Донбассе сохраняется дух Советского Союза – дух интернационализма. Нацизм для нас категорически неприемлем. У нас что русский, что грузин, что украинец – все равны и уважаемы. Мы все были советские, и по-прежнему подавляющее число донбассовцев ощущают себя советскими. Мы не хотим делить людей по каким-то особым признакам. Мы хотим мирно жить, работать, развиваться, творить, радоваться жизни все вместе. Национализм никогда не приживется на Донбассе.
– Как удалось вам вырваться живым из плена?
– Отчасти повезло. Помогла спортивная закалка, владение приемами рукопашного боя – джиу-джитсу. Это боевое искусство учит, как при необходимости расслабляться или группироваться. Не оставляли попыток вызволить меня мои друзья в Донецке. Прорабатывали все варианты: обменять, выкупить, через политические переговоры. Еле выцарапали.
Когда в Минске была достигнута договоренность об обмене пленными, меня вписали в первый список. Но украинская сторона несколько раз меня вычеркивала, а наши настаивали, чтобы я был обязательно. 14 августа при обмене 26 на 26 я был освобожден.
– Как вы сейчас себя чувствуете, как ваши раны?
– Порезы уже почти затянулись. На руках какие-то нервы не работают, пальцы не слушаются. Но у других людей последствия значительно серьезнее.
– Ваши планы?
– Буду баллотироваться в депутаты Верховного совета ДНР, мы готовимся в ноябре провести выборы. И, конечно, продолжаю бороться за Донбасс. Украинские фашисты зверствуют на оккупированных территориях – в Славянске, Краматорске, Красном Лимане. Когда к нам приходят люди и рассказывают, сколько человек зарезали, замучили, – просто скрежещешь зубами, что есть силы сжимаешь кулаки и автомат.
Это страшная, неправедная война. Нам говорят: перемирие, а укрармия бомбит нас, не переставая. Применяют уже дальнобойную технику, не только «Грады», но и «Ураганы», которые бьют дальше и мощнее «Градов». Бомбили уже и «Точкой-У», это твердотопливная баллистическая управляемая ракета. Обрушили на нас 24 «Точки-У». Разорвалось, к счастью, только 3.
У ополчения нет таких ракетных комплексов. Но мы держимся на вере в свою победу.
Беседовала
Галина ПЛАТОВА
Александр КИШИНЕЦ