1
Отклик
holod1944. Хороший материал выдала нам Ольга Губарева («Улики», №10, 3.09.2015).
Все мы в тревоге из-за всё более набирающей обороты «митрофанизации» всей страны.
Страна очевидно скудеет талантами. Как бы мы ни пыжились, ни гордились тем, что таланты у нас не переведутся никогда, степень оскудения мозгов такова, что нужно бить во все колокола…
Современное учительство оторвано от народа. Вроде и есть обязательные коммуникации – советы родительские, попечительские, комитеты и прочие институты для связи, общения, а органически искренней, любовной связи нет.
Есть враждебность и недоверие. Они взращены социал-дарвинистской культурой, потребительским отношением к жизни...
Современный учитель – гувернер. Он ПРЕДОСТАВЛЯЕТ услуги – в школе на уроках или репетитором у ученика по договору с родителями.
Он, учитель, давно уже не советский. У него сознание давно уже не направлено на СОТВОРЕНИЕ из дитяти ЧЕЛОВЕКА.
Конечно, есть исключения. Но эти исключения как шагреневая кожа...
А вообще-то учителю всегда нужно было учиться у народа, крестьянства, которого теперь нет: смыслу жизни, народному такту, педагогическому чутью, слову русскому.
Вот так или приблизительно так было в наше время. Моя зарисовка об этом «Эхо недели», стр. 29, №1507, «Чтоб все было не зря...»
Еще студентом-первокурсником мне удалось убедиться в справедливости утверждения К.Г. Паустовского в том, что «русский язык открывается до конца в своих поистине волшебных свойствах и богатстве лишь тому, кто кровно любит и знает «до косточки» свой народ и чувствует сокровенную прелесть нашей земли».
Мне как старшему по возрасту и поступившему на филологическое отделение института после пятилетнего скитания по стране в геологических экспедициях поручили в начале сентября руководить группой студентов. Эту группу, преимущественно состоящую из девушек, направили на сбор яблок в большущий плодово-ягодный совхоз на юго-востоке Орловской области. Нас расселили в центре обширнейшего сада гектаров в шестьсот. Его можно было бы назвать лесом, если бы он не делился на кварталы и многочисленные аллеи. В саду легко можно было заблудиться. Чтобы студенты не плутали по лабиринтам аллей, им в помощь прикрепили сторожа, слепого деда Василия. Он безукоризненно знал сад и ориентировался в нем лучше любого зрячего. Василий потерял зрение в войну и имел, как нам поведал директор совхоза, два ордена Славы.
Каждый вечер дед приходил в наше «общежитие» – переоборудованные для временного жилья три или четыре конюшни бывшей помещичьей усадьбы. На полу были набитые соломой широкие матрасы. Внутри них попискивали мыши, а на них визжали oт страха студентки. Дед хохотал и успокаивал девушек. «Вы приехали в сад не зря, а для смысла, то есть для помощи, – наставлял Василий девушек. – Вот вы учительши, значит, будете обучать детишек разным словам, разумение словам давать и откуда они произошли, – говорил он, глядя, как все слепые, поверх голов собеседников. – Вот и объясните мне, человеку незрячему, откуда взялось слово «зря»? Не знаете… А я вам скажу: слова «зря», «зрячий», «зреть», «зарница», «заря» – родня друг другу, хоть и бывшая. Ведь что спервоначалу означало слово «зря»?» – спрашивал нас дед. Не дождавшись ответа, отвечал победно: «Гуляючи, праздно на что-либо серьезное зреть, глядеть, смотреть. По-научному, по-нашему то есть, напрасно, сдуру что-либо делать, на что-то глазеть. Или, к примеру, такие слова: «заряница», «зарево», «зарянка»... Воззришься на них – и сразу понимаешь, душою зришь, что все они от сияния, от света произошли. Смотришь и видишь свет, который полыхает перед очами. Говорят: хлеба зреют. Спеют, значит. Зарница их по ночам июльским светом узрела, сиянием окатила. К примеру, возжелаешь слово ласковое девушке сказать, шепчешь ей: «Ах ты заря моя-заряница, невестушка моя любовная!» Враз вызреет любовь у нее к тебе, всмотрится в душу твою, озарит светом своим – и полюбит навеки...»
Дед на минуту умолк – ему приятно было ощутить напряженно притихшие взоры студенток. Он не видел, он чуял на себе эти острые, любопытством овеянные очи девушек. И уже тише и ласковее просил их: «Будьте с детишками в школе зорными, то есть зоркими, видючими, чтобы ничто не ускользнуло от вашего острого взгляда. Чтобы все было не зря...» Говорили долго. До самой зари.
«Узрев, как зреет заря, не говорите, что все зря», – сказал всем нам на прощание дед Василий.
Михаил МОРОЗ
