1
Лидер нацистcкой Германии Адольф Гитлер и рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс на встрече в резиденции фюрера Бергхоф
Из американской записи беседы со Сталиным 26 мая 1945 года:
«МИСТЕР ГОПКИНС выразил надежду на то, что русские найдут тело Гитлера. МАРШАЛ СТАЛИН ответил, что, по его мнению, Гитлер вовсе не мертв, а где-то скрывается…»
Почему таким был ответ?
После первых же заявлений Наркомата иностранных дел СССР о необходимости предать суду руководителей Третьего рейха советские карикатуристы изобразили тех, кто должен был оказаться среди подсудимых. Первым среди них был «фюрер германской нации» Адольф Гитлер. Рядом с ним изображали Геббельса, Гиммлера, Геринга. Однако в числе обвиняемых Нюрнбергского процесса оказался лишь Геринг. Остальные трое не появились перед Международным трибуналом.
«Версии, одна хлеще другой»
Оперативная сводка Советского информбюро за 2 мая 1945 года открывалась словами: «Войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза ЖУКОВА, при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза КОНЕВА, после упорных уличных боев завершили разгром Берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии городом БЕРЛИН – центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии». После сообщения о взятии в плен 70 000 немецких солдат и офицеров, включая видных немецких генералов, сводка информировала о том, что был взят «также в плен первый заместитель Геббельса по пропаганде и печати доктор философии и истории Фриче». Далее сообщалось, что «Фриче при опросе показал, что Гитлер, Геббельс и вновь назначенный начальник Генерального штаба генерал пехоты Кребс покончили жизнь самоубийством».
На другой день в советских газетах новой информации о Гитлере и других не было. Тем временем на территории рейхсканцелярии шло расследование, в ходе которого советские разведчики под руководством полковника В.И. Горбушина проверяли информацию Фриче и подобные сообщения о самоубийстве фюрера. Елена Ржевская, которая работала переводчицей с этой разведгруппой, в своей книге «Берлин, май 1945» писала, что к утру 4 мая были собраны лишь отрывочные сведения. Техник гаража рейхсканцелярии Карл Шнайдер сообщил: «Находился ли вообще Гитлер в Берлине до 1 мая 1945 года, мне неизвестно. Лично я его тут не видел». Шеф-повар кухни фюрера Вильгельм Ланге повторил то, что слышал от собаковода Гитлера: «Фюрер умер, и от его трупа ничего не осталось». Технический администратор здания рейхсканцелярии Вильгельм Цим сообщил: «В последний раз я видел Гитлера в 12 часов дня 20 апреля. Меня вызвали в бункер фюрера наладить испортившийся механизм вентилятора. Работая, я в открытую дверь кабинета увидел Гитлера».
Ржевская признавала с огорчением: «Вот и все, что мы знали к утру 4 мая… Но и эти сведения приходилось выгребать из вороха других, противоречивых, сенсационных. Чего только не говорилось! Что Гитлер улетел на самолете с летчицей Рейч за три дня до падения Берлина, а его смерть была инсценирована и в эфир было передано ложное сообщение о его смерти; что Гитлера вывезли из Берлина подземными ходами и он скрывается в «неприступной» Южнотирольской крепости. Люди, обладавшие более скромными, но существенными сведениями, были так измучены, ошеломлены всем пережитым, что путали даты и факты, хотя то, о чем они рассказывали, происходило всего лишь позавчера или еще на день раньше. То тут, то там вскипали и лопались версии, одна хлестче другой».
Ржевская писала: «Генерал-полковник Берзарин, комендант Берлина, пообещал, что представит к Герою Советского Союза того, кто найдет труп Гитлера. Вот и натащили штук шесть «Гитлеров». Немало людей, желавших найти тело Гитлера, появилось на территории рейхсканцелярии. Ржевская вспоминала некоего генерала, который, увидев среди трупов мертвеца с усиками и в сером кителе, уверенно изрек: «Вот он!» Труп лежал в актовом зале рейхсканцелярии до тех пор, пока из Москвы не прибыл бывший сотрудник советского посольства в Берлине, который опроверг версию генерала. По словам Ржевской, этот неопознанный труп «успел породить среди журналистов легенду о «двойниках», которая нет-нет да и мелькнет где-то и по сей день».
Допросы тех, кто был в рейхсканцелярии в последние дни апреля, продолжались. Истопник рейхсканцелярии показал, что видел, как из комнат Гитлера выносили завернутых в серые одеяла фюрера и Еву Браун. Сначала на показания истопника не обратили внимания и даже не удосужились записать его фамилию, а когда решили его опросить вновь, того уже и след простыл. Допрошенный более внимательно врач Кунц сообщил: «Ходили слухи, что труп Гитлера должен быть сожжен в саду имперской канцелярии».
Лишь к концу дня 4 мая в саду рейхсканцелярии были найдены два обгоревших трупа. 5 мая был составлен акт, который гласил: «1945 года, мая месяца 5 дня. Мной, гв. старшим лейтенантом Панасовым Алексеем Александровичем, и рядовыми Чураковым Иваном Дмитриевичем, Олейник Евгением Степановичем и Серух Ильей Ефремовичем в г. Берлине, в районе рейхсканцелярии Гитлера… были обнаружены и изъяты два сожженных трупа, один женский, второй мужской. Трупы сильно обгорели, и без каких-либо дополнительных данных опознать невозможно. Трупы находились в воронке от бомбы, в 3 метрах от входа в гитлеровское убежище, и засыпаны слоем земли».
Ржевская вспоминала, что, хотя «обгоревшие лица мужчины и женщины были неузнаваемы, ... произведенное тщательное расследование установило, что это Гитлер и Ева Браун. На трупах имелись приметы», позволявшие их опознать.
Однако полковник Горбушин счел опознание недостаточным. 8 мая он вызвал к себе Елену Ржевскую. По ее словам, он «протянул мне коробку, сказав, что в ней зубы Гитлера и что я отвечаю головой за ее сохранность». После напряженных поисков разведчики обнаружили Кете Хойзерман, ассистентку стоматолога Блашке, который лечил Гитлера. Хойзерман помогла найти рентгеновские снимки зубов Гитлера и золотые коронки, которые ему не успели надеть. Сначала описала зубной мост, и ее описание совпало с подлинным. А затем зубной мост был предъявлен ей для опознания. Позже Хойзерман написала для западногерманского журнала: «Я взяла в руки зубной мост. Я поискала безусловную примету. Тут же нашла ее, перевела дух и залпом выговорила: «Это зубы Адольфа Гитлера!»
11 мая Хойзерман была еще раз допрошена подполковником медицинской службы Шкварским, и ее показания были запротоколированы. Ржевская констатировала: «С помощью Кете Хойзерман мы смогли добыть важнейшие, неопровержимые доказательства смерти Гитлера и оставить их потомкам».
Через пару дней был найден свидетель сожжения трупов – эсэсовец из личной охраны Гитлера – Гарри Менгерсхаузен, который был задержан советскими разведчиками. Он был приведен на место обнаружения трупов. Там он объяснил, как были произведены их кремация и погребение. Об этом был составлен акт от 13 мая 1945 г. В ходе расследования выяснилось, что Менгерсхаузен успел снять с мертвого Гитлера его золотой партийный значок, полагая, что «в Америке за эту реликвию дорого заплатят».
Ржевская писала, что 18 мая в небольшой городок под Берлином «прибыл из Москвы присланный Ставкой генерал, чтобы проверить на месте все данные о самоубийстве Гитлера и с личным докладом вернуться в Ставку. Началось переосвидетельствование. Заново опрашивались все главные свидетели. Я переводила. Генерал все изучал, задавал вопросы, внимательно слушал. Протоколы не подписывал, но в перерывах по аппарату ВЧ передавал в Ставку слово за словом текст протокола».
А затем в лесочке на окраине города состоялось захоронение останков Гитлера и его супруги, которая к моменту смерти именовалась Ева Гитлер. Тут был и прибывший из Москвы генерал. Ржевская замечала: «Его глазами, доверенного лица, решил Верховный Главнокомандующий удостовериться во всем досконально… Составляется снова акт. Все мы, присутствующие, немцы и советские военные, кроме генерала, подписываем его. Акт, составленный в присутствии его посланца, предназначен для Сталина».
Геббельсы и Кребс
Еще до обнаружения тела Гитлера советские разведчики стали разыскивать тех, кто наследовал его власть. В соответствии с завещанием Гитлера, вступившим в силу после его самоубийства 30 апреля, президентом Германии стал адмирал Карл Дёниц, рейхсканцлером – Йозеф Геббельс. Организацию нацистской партии в ранге министра возглавил Мартин Борман. Дёниц находился на севере Германии, в городе Плён. Остававшиеся в бункере рейхсканцелярии, окруженной советскими войсками, Геббельс и Борман направили начальника генерального штаба генерала Ганса Кребса к советским войскам с письмом к Сталину, в котором сообщали о смерти Гитлера и готовности приступить к переговорам о мире.
1 мая с 3.55 утра до 13.08 дня (по берлинскому времени) на командном пункте командующего 8-й гвардейской армии генерала В.И. Чуйкова состоялись переговоры с начальником генерального штаба Германии Гансом Кребсом. Помимо Чуйкова, в переговорах с советской стороны принимал участие заместитель командующего 1-го Белорусского фронта генерал армии В.Д. Соколовский. О ходе переговоров постоянно получал информацию командующий фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Последний же информировал об этом И.В. Сталина. Между командным пунктом и бункером была установлена телефонная связь, и Геббельс постоянно связывался с Кребсом.
Результатом этих переговоров явилась предварительная договоренность о порядке безоговорочной капитуляции Германии. Советские военачальники обещали членам правительства Геббельса помочь доставить их к новому президенту Германии Дёницу, а затем вернуться с ним в Берлин. После прибытия Дёница в Берлин он, а также рейхсканцлер Геббельс или назначенные ими лица должны были подписать акт о капитуляции.
Кребс покинул командный пункт Чуйкова после 13.00, а в 18.00 некий представитель немецких вооруженных сил, окруженных в бункере, объявил нашим войскам, что капитуляции не будет. Через полчаса начался штурм рейхсканцелярии. После захвата нашими войсками рейхсканцелярии, как вспоминала Елена Ржевская, вечером 2 мая тело Геббельса было вынесено на берлинскую улицу. «Нацистская форма – темные шерстяные брюки и светло-коричневый китель – вся в клочьях, в ржавых следах огня». Тут же обнаружили тело жены Геббельса Магды.
3 мая старший лейтенант Ильин в одной из комнат подземного бункера обнаружил лежавших в постелях шестерых детей Геббельсов (четырехлетнюю Хайде, шестилетнюю Хедде, восьмилетнюю Хольде, девятилетнего Хельмута, 11-летнюю Хильду и 13-летнюю Хельгу). Судя по характерному цвету их лиц, они были отравлены. Позже эсэсовский врач Кунц утверждал, что он по приказу Магды Геббельс сделал детям уколы морфия. Детям сказали, что это прививка, которую сейчас делают всем солдатам в бункере. По словам Кунца, когда дети уснули, Магда и эсэсовец Штумпфеггер стали разжимать рты спящих детей и укладывать туда ампулы с ядом, сжимая затем их челюсти.
Во дворе рейхсканцелярии было обнаружено и тело начальника генерального штаба Кребса. Почему-то у него были сорваны генеральские погоны.
Говорили, что оставшиеся два министра последнего правительства рейха, находившиеся в бункере (Борман и Науман), руководитель нацистской молодежной организации Гитлерюгенд Аксман и сотни эсэсовцев вышли из окружения по подземным коммуникациям.
Этой общепринятой версии автор данной статьи противопоставил свою гипотезу, которая была впервые изложена на страницах «Советской России» в приложении «Улики» (№№ 3–4 за 2 марта и 1 апреля 2010 г.) в статье «Берлинский Первомай. Загадки последних часов рейхсканцелярии». Автор обратил внимание на явные несообразности в существующих рассказах о событиях, которые предшествовали уходу из жизни всей семьи Геббельсов, Кребса, а также исчезновению Бормана. Не пытаясь пересказать содержание указанной статьи (а тем более книги «Смертельная схватка нацистских вождей», опубликованной год назад издательством «Книжный мир»), автор хотел бы обратить внимание на самые главные моменты его версии.
1. Против капитуляции перед СССР выступал Г. Гиммлер, который на протяжении последних месяцев вел переговоры с западными державами о сепаратном мире. После его достижения Гиммлер рассчитывал вместе с западными державами развернуть контрнаступление против Красной Армии. О тайных переговорах Гиммлера Гитлер узнал, находясь в бункере из радиопередач вечером 28 апреля. Тогда он приказал арестовать Гиммлера и подтвердил это решение в своем завещании.
2. В ходе переговоров у Чуйкова Кребс неоднократно подчеркивал, что, несмотря на грозный приказ Гитлера, рейхсфюрер СС оставался на свободе и фактически был главным руководителем рейха на севере страны, где находился Дёниц. К тому времени Гитлер и его окружение не имели возможности передавать по радио свои приказы и обращения. Поэтому советское командование согласилось предоставить правительству Геббельса возможность обратиться через советские военные радиостанции к германским войскам, чтобы объявить Гиммлера «изменником».
3. В то же время на протяжении своего пребывания у Чуйкова Кребс не скрывал своего страха перед Гиммлером и его людьми. Дело в том, что подавляющее большинство обитателей бункера составляли эсэсовцы, многие из которых сохраняли верность Гиммлеру. Чуйков обратил внимание на то, что по окончании переговоров, когда Кребс должен был вернуться в бункер, он явно не хотел это делать. В своих воспоминаниях В.И. Чуйков писал: «По глазам и поведению было видно – генерал колебался: идти ему обратно в пекло или первому сдаться на милость победителя. Возможно, ждал, что мы объявим его пленником, с чем он, возможно, охотно согласился бы».
4. Тем не менее в 13.08 Кребс покинул командный пункт Чуйкова. А в 15.18 к Дёницу в Плён была направлена радиограмма за подписью Бормана и Геббельса. В ней сообщалось о завещании Гитлера, его смерти, назначении Дёница президентом Германии, Геббельса – рейхсканцлером, а Бормана – «партийным министром». Радиограмма гласила: «По приказу фюрера завещание направляется из Берлина вам и фельдмаршалу Шёрнеру для того, чтобы обеспечить его сохранение для народа. Рейхсляйтер Борман попытается прибыть к вам сегодня и проинформировать об обстановке. Вы должны сами решать, когда и в какой форме сообщить об этом в печать и войсках». Содержание радиограммы свидетельствовало, что Геббельс и Борман действовали в соответствии с намерениями, изложенными Кребсом в ходе переговоров на командном пункте Чуйкова.
Из воспоминаний бывшего министра вооружений Альберта Шпеера, которого Гитлер не включил в последнее правительство рейха, известно, что после получения этой радиограммы он и Дёниц приняли решение немедленно арестовать Бормана, если он прибудет в Плён. Никаких объяснений для этого неожиданного решения Шпеер не предложил. Шпеер умолчал, что подобные решения мог принимать лишь человек, который фактически контролировал северную Германию, – Г. Гиммлер. Оглашение завещания Гитлера означало бы конец Гиммлера. Очевидно, что Кребс был прав и Гиммлер был готов принять самые жесткие меры против тех, кто выступал против него.
5. Как утверждал Шпеер, больше радиограмм из бункера не поступало. Не было никаких свидетельств, письменных или устных, о том, что Геббельс и Борман отказались от своих намерений, изложенных Кребсом в ходе переговоров на командном пункте Чуйкова. Не было никаких доказательств того, что заявление в 18.00 анонимных парламентеров об отказе от капитуляции (то есть менее чем через три часа после радиограммы из берлинского бункера в Плён) было сделано с ведома Геббельса и Бормана. Ни Геббельс, ни его супруга, ни Кребс не оставили никаких писем, объяснявших их желание покончить жизнь самоубийством. Странным казалось и то, что перед своим самоубийством Кребс почему-то сорвал с себя генеральские погоны. Ведь несколько часов назад генерал, по наблюдениям Чуйкова, явно хотел выжить и готов был сдаться в плен Красной Армии, но не возвращаться в бункер.
6. Противоречивыми были сведения и о судьбе Бормана. Потом его «видели» погибшим при прорыве из бункера или живым и здоровым в Южной Америке. Все эти сведения не нашли документальных подтверждений. Как кончил жизнь Борман, до сих пор неизвестно.
7. В соответствии с соглашением, достигнутым на командном пункте Чуйкова, Геббельс, Борман, Кребс и ряд других, включенных в особый список, не считались военнопленными. Остальные же обитатели бункера, то есть несколько сотен эсэсовцев, становились пленными Красной Армии. О том, что эсэсовцы были враждебно настроены по отношению к переговорам с советскими войсками и даже пытались сорвать их, свидетельствовало убийство ими одного из советских офицеров, который сопровождал группу с телефонным проводом в бункер.
Эти и другие сведения позволили автору выдвинуть свою версию, в соответствии с которой верные Гиммлеру эсэсовцы выступили против тех, кто пытался подписать капитуляцию с участием СССР. В этом случае неудивительно, что они заставили всех членов семьи Геббельса и Кребса принять яд. Возможно, что каким-то образом эсэсовцы расправились и с Борманом.
Хотя в то время не были известны все обстоятельства смерти Геббельсов и Кребса, с первых чисел мая 1945 года советские разведчики имели неопровержимые доказательства идентичности их трупов.
Почему смерть Гитлера была окружена тайной?
Хотя разведчики сохраняли в тайне свой поиск тела Гитлера, сведения об их находках просочились в мировую печать. В начале мая агентство «Рейтер» распространило материал «Гитлер – труп или легенда?». Сообщая о советских находках, авторы материала писали: «Обследование этих человеческих останков представляет собой кульминационный пункт продолжавшихся целую неделю напряженных розысков среди развалин Берлина. Розыски вели солдаты Красной Армии, добивавшиеся неопровержимых доказательств смерти Гитлера».
Между тем советская печать продолжала хранить молчание по поводу того, чем увенчались поиски Гитлера или его трупа. Этим воспользовались создатели сенсаций. Газеты и радио различных стран сообщали, что Гитлер сбежал на подводной лодке в Аргентину и находится сейчас там. Объявляли о том, что Гитлер находится в Испании под защитой Франко. Так как Франко к этому времени приютил Пьера Лаваля, премьер-министра французского правительства, сотрудничавшего с германскими оккупантами, и вождя бельгийских фашистов Дегрелля, то этому не удивлялись.
Помимо Аргентины и Испании, называли и другие страны, где мог скрываться Гитлер. В это время многие в мире хотели знать: где Гитлер? Поэтому, хотя визит в Москву Гарри Гопкинса был вызван необходимостью разрешить советско-американские разногласия по польскому вопросу, этот личный представитель президента США в ходе своей беседы со Сталиным 26 мая 1945 стал выяснять: найден ли труп Гитлера? В американской записи этой беседы сказано: «МИСТЕР ГОПКИНС выразил надежду на то, что русские найдут тело Гитлера. МАРШАЛ СТАЛИН ответил, что, по его мнению, Гитлер вовсе не мертв, а где-то скрывается. Он сказал, что советские врачи идентифицировали тела Геббельса и шофера Гитлера, но он сомневается в том, что мертв Геббельс, и все это кажется ему очень странным, и все эти разговоры относительно похорон и захоронений возбуждают в нем большие сомнения. Борман, Геббельс, Гитлер и, возможно, Кребс, ускользнули и находятся в бегах».
«МИСТЕР ГОПКИНС сказал, что у немцев было несколько очень больших подводных лодок, но никаких следов их не было найдено. Он сказал, что мы найдем Гитлера, где бы он ни был. МАРШАЛ СТАЛИН сказал, что он тоже знает об этих субмаринах, которые курсировали туда-сюда между Германией и Японией, перевозя золото и ценные активы из Германии в Японию. Он сказал, что все это было сделано при потворстве Швейцарии. Он приказал своей разведке заняться этими подлодками, но пока им не удается обнаружить каких-либо следов, а потому он думает, что Гитлер и компания вполне могли перебраться на них в Японию».
Помимо того, что Сталин имел официально заверенные свидетельства о смерти Гитлера, сделанные в присутствии его личного представителя, у него были столь же тщательно проверенные данные о смерти Геббельса и Кребса. Неужели Сталин не поверил этим документам? Но если это так, то почему же обмен мнениями между ним и Гопкинсом не только не был предан огласке в советской печати, но и был удален из советского протокола об этой беседе, который был подготовлен лишь для служебного пользования?
Совершенно очевидно, что свои слова Гопкинсу Сталин предназначал лишь для американских ушей. Их содержание было обусловлено теми вопросами, для решения которых тяжело больной Гарри Гопкинс был вынужден покинуть больничную койку и вылететь в Москву. (О тяжести его хронического заболевания свидетельствовало то, что через 8 месяцев бывший ближайший помощник Ф.Д. Рузвельта скончался.)
К тому времени отношения между СССР и США осложнились из-за разногласий по формированию Временного правительства национального единства Польши. Президент США Г. Трумэн стремился воспрепятствовать укреплению в Польше позиций коммунистов и других левых сил, выступавших за укрепление сотрудничества с СССР. Вместе с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем Трумэн старался восстановить Польшу как часть «санитарного антисоветского кордона». Но, с другой стороны, Трумэн остро нуждался в сохранении сотрудничества с СССР вплоть до разгрома Японии. Атомная бомба еще не была испытана. Но и после испытания атомного оружия в Аламогордо Трумэн упорно добивался вступления Красной Армии в войну против Японии, так как не был уверен, как прореагируют японцы на атомную бомбардировку. Президент США знал, что военные действия против японской армии могут потребовать от американской армии до 1 миллиона жертв, и он хотел, чтобы СССР взял на себя значительную часть бремени по разгрому последнего участника агрессивного блока стран «оси».
Хотя после кончины Рузвельта 12 апреля 1945 г. Трумэн стал быстро избавляться от бывших соратников покойного президента, он решил обратиться к услугам Гопкинса, потому что тот сыграл значительную роль в организации сотрудничества между СССР и двумя западными державами летом 1941 г. В Белом доме знали, что Сталин хорошо относился к Гопкинсу. Трумэн не ошибся в своем выборе: Гопкинс сумел выработать компромиссные решения по польскому вопросу, на основе которых США и Великобритания признали польское правительство национального единства.
В то же время Гопкинс поделился со Сталиным своими наблюдениями относительно перемен в политике США после смерти своего патрона. Хотя, судя по записи беседы, Гопкинс «заверил маршала Сталина в твердом намерении Трумэна продолжать рузвельтовскую политику сотрудничества с Советским Союзом и что он, Трумэн, желает выполнять как фактически, так и по духу те соглашения, официальные и неофициальные, которые обсуждались между Рузвельтом и Сталиным», личный представитель президента США с беспокойством говорил о стремительном ухудшении советско-американских отношений. Из его слов следовало, что разногласия вызваны не только польским вопросом, а носят более глубокий характер.
Гопкинс сообщал Сталину: «Несколько недель тому назад… в Соединенных Штатах подавляющая часть американского общества была дружественно расположена к Советскому Союзу. В результате войны, в результате того, что Соединенные Штаты и Советский Союз так великолепно сотрудничали друг с другом в интересах достижения победы над врагом, большинство американского народа было убеждено, что обе страны могут работать совместно в мирное время так же, как они работали во время войны… Эти благоприятные настроения ухудшились в течение последних недель и продолжают ухудшаться в такой степени, что они оказывают серьезное влияние на отношения между нашими обеими странами… Не входя в обсуждение вопроса о том, почему это произошло, он должен сказать, что это факт. Друзья приходят к нему, Гопкинсу, выражают тревогу и беспокойство по поводу того, что происходит что-то, чего они не могут понять, но что грозит разрушить структуру взаимоотношений между обеими странами, созданную в последние три года».
Разумеется, и до визита Гопкинса в Москву, Сталин прекрасно знал о начавшемся ухудшении в отношениях между СССР и его западными партнерами по антифашистской коалиции. Но высказывания Гопкинса показали Сталину, что трудности в отношениях между СССР, Британией и США, возникавшие еще во время войны в силу глубоких идейно-политических различий между этими державами, достигли критической стадии. Сталину стало ясно, что уже по мере приближения разгрома Германии союз стал давать все более глубокие трещины. Теперь союз мог продержаться до тех пор, пока сохранялся другой общий враг – милитаристская Япония.
Из мировой истории Сталин помнил, как быстро могут распадаться коалиции после побед их участников над общим врагом. В то же время Сталин знал, что даже после победы над Наполеоном страх перед его возвращением во Францию не позволял членам Священного союза перессориться друг с другом. Поэтому опасения по поводу возвращения Гитлера могли оказать подобное же воздействие на центробежные тенденции в англо-американо-советской коалиции. Рассказав Гопкинсу версию про бегство Гитлера на подводной лодке в Японию, Сталин подсказывал ему, а через него – Трумэну и другим о том, что до разгрома Японской империи и поимки Гитлера нельзя хоронить боевой союз трех великих держав.
На Потсдамской конференции Сталин продолжил предпринимать усилия с целью объединить угасавший союз трех держав поиском общего врага. Еще до начала конференции Сталин во время своей первой встречи с Трумэном заявил, что советская делегация «хотела бы обсудить вопрос о режиме Франко в Испании, который был установлен в Испании странами «оси» – Италией и Германией». Сталин говорил: «Этот режим можно рассматривать как навязанный испанскому народу. Его существование наносит вред Объединенным Нациям, так как укрывает у себя остатки фашистских режимов других стран. Поэтому Советское правительство считает необходимым порвать с режимом Франко и дать испанскому народу возможность установить у себя в стране тот порядок, который он желает».
Хотя Трумэн, а затем и Черчилль негативно оценили Франко и его строй, они не поддержали предложений Сталина. Слова Сталина о том, что Франко укрывает лиц из гитлеровской верхушки, были проигнорированы. Даже попытки Сталина разработать иные способы выразить осуждение участниками конференции режима Франко не были поддержаны. Из этого Сталин мог сделать вывод, что западные державы не намерены прилагать усилия по укреплению сотрудничества, сложившегося в годы войны.
Поэтому Сталин не стал повторять версию о бегстве Гитлера из осажденного Берлина. Более того, когда он перечислил тех из главарей рейха, кого следовало бы привлечь к суду, среди них не было ни Гитлера, ни Геббельса. В этой связи новый премьер-министр Великобритании Климент Эттли заявил: «Я не думаю, что перечисление имен усилит наш документ. Например, я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке».
Далее произошел такой обмен репликами.
Сталин: Но его нет в наших руках.
Эттли: Но вы даете фамилии главных преступников в качестве примера.
Сталин: Я согласен добавить Гитлера (общий смех), хотя он и не находится в наших руках. Я иду на эту уступку. (Общий смех.)
Сталин явно лукавил. Советские солдаты не смогли взять в плен живого Гитлера, но Сталин не хотел говорить публично о том, что было ему известно об обнаружении Гитлера и его захоронении. Когда же дело дошло до составления окончательного списка подсудимых Нюрнбергского процесса, то ни Гитлер, ни Геббельс не были в него включены. Зато Борман был в этом списке. Возможно, советские члены Международного трибунала дали понять своим коллегам, что искать Гитлера и Геббельса уже не имело смысла.
Очевидно, что Советское правительство решило окружить секретностью обстоятельства, связанные с захоронением Гитлера. Огласка подлинных сведений привела бы к тому, что оставшиеся на свободе нацисты и другие сторонники Гитлера попытались бы завладеть его останками или, по крайней мере, превратить его могилу в место поклонения. Возле места захоронения, по словам Ржевской, был «скрытно выставлен круглосуточный пост». Затем могила оказалась на территории созданного здесь же советского военного городка, куда допуск посторонних лиц был строго запрещен.
Последняя могила Гитлеров и Геббельсов
Видимо, из-за того, что во время погребения останков присутствовали немцы, менее чем через полгода в разгар Нюрнбергского процесса было решено произвести перезахоронение. А.Г. Звягинцев в своей книге «Главный процесс тысячелетия» писал, что вместе с останками Гитлера «дважды предавались земле тела Евы Браун, Йозефа Геббельса, его жены Магды и шестерых его детей». Второе захоронение было совершено 21 февраля 1946 г. на территории советского военного городка в Магдебурге.
Между тем в мире продолжали гулять слухи о том, что Гитлер остался жить после мая 1945 года. На основе этих слухов были написаны книги и созданы кинофильмы, в которых показывали Гитлера 80-летним старцем в одной из латиноамериканских стран. Эти слухи до сих пор питают общественное сознание. Спросив как-то на лекции своих слушателей, что они знают про поджог рейхстага, я услыхал от одной студентки следующее: «Рейхстаг был подожжен, когда наши сражались в Берлине. А Гитлер в это время сидел в подвале рейхстага. Но он успел оттуда улететь на самолете и где-то долго скрывался».
Через 24 года после погребения Гитлера под Магдебургом было принято радикальное решение – уничтожить его останки, а также тех, кто был погребен вместе с ним. 26 марта 1970 г. председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов подписал план проведения мероприятия «Архив». План предусматривал меры чрезвычайной секретности. Было приказано установить палатку «над местом захоронения… за два-три дня до начала работ… Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за ближайшим от места работы домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения возможной визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению исходя из конкретно сложившейся обстановки».
В четвертом пункте плана говорилось: «Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки вложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей саперного и танкового полков ГСВГ в районе Гнилого озера (Магдебургский округ, ГДР), где сжечь, а потом выбросить в озеро».
План предусматривал «привести в первоначальный вид» место захоронения. «Палатку снять через два-три дня после проведения основных работ».
Указывалось, что, поскольку местные жители не допускаются на территорию военного городка, «необходимость объяснения причин и характера производимых работ может возникнуть только в отношении офицеров, членов их семей и вольнонаемных служащих штаба армии, проживающих на территории городка». Для них была сочинена легенда: «Работы (установка палатки, раскопки) производятся в целях проверки арестованного в СССР преступника, по данным которого в этом месте могут находиться ценные архивные материалы».
Восьмой пункт плана гласил: «В случае если первая раскопка вследствие неточных указаний о местонахождении «Архива» не приведет к его отысканию, организовать командировку на место находящегося ныне в отставке и проживающего в Ленинграде генерал-майора тов. ГОРБУШИНА В.Н., с помощью которого осуществить мероприятия, предусмотренные данным планом».
План был подписан генерал-лейтенантом Федорчуком, который тогда занимал пост начальника 3-го Управления КГБ.
В начале апреля план стал осуществляться. По словам Звягинцева, «в течение ночи и утра 4 апреля 1970 г. оперативники вскрыли тайное захоронение… и обнаружили пять истлевших ящиков, «поставленных друг на друга накрест». Дерево сгнило и превратилось в труху, останки перемешались с грунтом. От тел детей почти ничего не осталось. По подсчету наиболее сохранившихся костей и черепов, в захоронении находилось 10–11 трупов. На другой день, 5 апреля, все тщательно собранные кости были уничтожены». (Если трупов было 10, то это означает, что были погребены супруги Гитлеры и Геббельсы, а также дети последних. Если же трупов было 11, то возможно, что среди них был и труп Кребса.)
В книге Звягинцева отмечалось, что «мероприятие» обошлось без чьего-либо нежелательного внимания. Наблюдение за близлежащим домом, в котором проживали немецкие граждане, не выявило «подозрительных действий с их стороны». Никак не прореагировали на секретную акцию и советские люди, находившиеся в военном городке: «Прямого интереса к проводимым работам и установленной на месте раскопок палатки не проявилось». После изъятия останков территорию привели в прежний вид».
В акте, который был подписан полковником КГБ Н.Г. Коваленко и другими сотрудниками КГБ, говорились, что физическое уничтожение останков было «произведено путем их сожжения на костре на пустыре в районе г. Шенебек в 11 км от Магдебурга. Останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидериц».
Вместе с водами этой малоизвестной речки исчезли последние следы Гитлера и Геббельса, так и не представших перед судом народов в Нюрнберге.
Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ
Продолжение. Начало см. «СР», №108 (1 октября) и №111, (8 октября) 2015 года.
