Пылать гневом

Зато про будущее рассуждала новоиспеченный нобелевский лауреат – полуукраинка отрабатывает безбедную старость. Госпожа Алексиевич стала предрекать, что война на Донбассе может возобновиться в любой момент: «Не забывайте: украинский конфликт только несколько затих, но сама война пока не закончена. И она может вспыхнуть вновь…» Причину, по которой в России практически никто не выступает против «российской агрессии» на Донбассе, Алексиевич видит в том, что российская интеллигенция находится в шоковом состоянии и попросту не может все это понять: «А народ (у нее народ справедливо отделен от либеральной интеллигенции. – А.Б.), к сожалению, на самом деле поддерживает Путина. Все просто-напросто счастливы, что Россия опять наконец-то стала великой империей, которую боятся в мире… Я боюсь, что все это может стать причиной новой спирали насилия. Тем более что я недавно была на Украине и говорила с беженцами, которые покинули свои дома, а теперь возвращаются обратно на Донбасс, чтобы воевать там с русскими… Никто не может точно сказать, чем все закончится». Алексиевич с горечью констатирует, что только западные санкции могут являться «своеобразным решением» по уменьшению агрессивности России, но признает, что толку от них практически никакого. Она уверена, что «на санкциях можно поставить крест», потому что «мечта об империи живет в каждом русском человеке. И решающим фактором тут является так называемый «красный человек», который верит в идеалы, в новую жизнь… Это, мол, «последствия промывки мозгов» еще с советских времен. Вот это фундамент заложен! А разве плохо верить в идеалы? И что ж, как не бредовые идеалы и несбыточные европейские мечты, навязывают украинскому народу?

Вот почитайте плоды пропаганды в сетях. Некая Мария Беккер: «Почему вы упорно считаете, что Украина должна быть с Россией? Ну не хотят этого украинцы, не-хо-тят! А после того, что уже содеяно Россией, вообще назад дороги нет, и вряд ли когда-нибудь украинцы вас простят. Займитесь своими делами, своей страной, это же логично. И конечно, подумайте и ужаснитесь содеянному: ведь уже более 10 000 чел. погибло, неужели не пора остановиться?»

Николай Антоненко ответил: «Мария! Вы отвечайте лично за себя, а не за всех украинцев! Я украинец, никогда от России себя не отделял и не отделю. Потому что мы один кровный народ. Для меня все эти выдуманные границы от Черниговской обл. до Ростовской на протяжении 25 лет являются цирком. Если я еду из России к своей матери на Украину, то перед кем я должен отчитываться? Это разделение придумали местные царьки и князья. Простому люду эта «нэзалэжнiсть» как корове седло!!!»

Но тут вмешался «третейский судья: «Почему нужно обязательно усложнить отношения с Россией подписанием соглашения с ЕС. Россия с разными странами и ЕС подписывает соглашения и никого об этом не спрашивает. Почему Украина от взаимодействия с ЕС ничего не получит, если научится строить придорожные туалеты, как в Европе, продавать туда свое сало с семечками и покупать у них мерседесы. Зациклиться на российской нефти и газе тоже не интересно, а другого более-менее стоящего в России нет».

Да, поехали мозги у «продвинутых пользователей». Любитель туалетов даже не хочет спросить у не лузгающих семечки европейцев: а нужно ли им то сало? По итогам 2014 года сама Украина закупила на внешних рынках 70,4 тысячи тонн сала, что почти на 60% больше, чем в 2013 году. Основной причиной роста закупок является финансовая выгода: в Европе продукт значительно подешевел – в среднем килограмм сала обошелся Украине в 0,92 доллара, тогда как в 2013 году его цена была на уровне 1,53 доллара. Основными поставщиками сала для Украины традиционно являются Германия (33,1% всего импорта), Польша (27%) и Венгрия (11,7%) – больше половины «национального продукта»!

Неведомый стихоплет ответил спорящим так:

 

 

Не буду развиваться эту тему, хотя как раз накануне годовщины майдана получил авторские экземпляры оперативно созданной книги «Олесь Бузина. Расстрелянная правда». Не стану развивать эту тему, а обращусь к близкому юбилею великого и любимого лирика Александра Блока, который родился (16) 28 ноября 1880 года, 135 лет назад, в Петербурге, в семье профессора философии и права. Он чутьем гения понимал, что творится в России, и еще 12 июля 1917 года записал в дневнике: «Отделение» Финляндии и Украины сегодня вдруг испугало меня. Я начинаю бояться за «Великую Россию...». Заметим, до Октябрьской революции еще четыре месяца, а Блок уже начинает бояться за «Великую Россию». И правильно делает! Его мучает главный вопрос: «Если распылится Россия? Распылится ли и «весь старый мир» и замкнется исторический процесс, уступая место новому (или Иному); или Россия будет «служанкой» сильных государственных организмов?» 

Нас ведь с отделением Украины и Прибалтики снова хотели сделать такой же служанкой западных «сильных организмов», которые подгнили и начинают смердеть на весь мир. Надо было тогда в расхристанной России понять, кто спасет распадающуюся державу? И Блок записывает в дневнике 19 октября 1917 года, за пять дней до вооруженного выступления: «Вчера – в Совете рабочих и солдатских депутатов произошел крупный раскол среди большевиков. Зиновьев, Троцкий и пр. считали, что выступление 20-го нужно, каковы бы ни были его результаты, и смотрели на эти результаты пессимистически. Один только Ленин верит, что захват власти демократией действительно ликвидирует войну и наладит все в стране. Таким образом, те и другие – сторонники выступления, но одни – с отчаянья, а Ленин – с предвиденьем доброго». Теперь-то и в России «растерянная» (по определению Алексиевич), и на Украине одураченная интеллигенция выставляют Ленина чуть ли не носителем зла, а вот гений – вплотную! – думал иначе. Кому же верить – гениальному Блоку или какому-нибудь изолгавшемуся Павлычке? Смешные вопросы…

Многие историки, как и Анна Ахматова, к слову, полагают, что истинное начало ХХ века совпадает с началом Первой мировой войны: «Приближался не календарный – настоящий двадцатый век». К этому времени в творчестве Блока завершается период «синтеза», и уже в предгрозовое для мира время рождаются «Стихи о России», которые потом вошли в цикл «Родина».

 

 

Здесь чужая земля – не Европа, где Блок путешествовал с Любовью Дмитриевной или создавал роскошные стихи об Италии, а умозрительная обитель отчуждения от страданий и крестных путей Родины. Какой вехой ни измеряй начало века – около нее царит, присутствует, осеняя и предвосхищая события, Александр Александрович, такой разный, противоречивый, но мучительно прекрасный. Поклонники поэзии, как и автор этих заметок, могут повторить хрестоматийное: «Мы диалектику учили не по Гегелю...» Да, по Блоку! – теза, антитеза, синтез. А потом – снятие, отрезвление...

Нам выпало снова жить в революционную эпоху, быть свидетелями подлинного рождения ХХI века, а потому самая больная тема зрелого Блока – интеллигенция и революция – выступает на первый план. Не только одноименная статья имеется в виду, а все предреволюционное и последующее творчество вплоть до последнего классического стихотворения «Пушкинскому Дому» («Пушкин, тайную свободу пели мы вослед тебе...»), до мучительного угасания в 1921 году. Берешь дневники Блока и снова – параллели, переклички, предостережения – «нераздельность и неслиянность искусства, жизни, политики». Одна только запись чего стоит, надо ее на майдане Незалежности крупными буквами начертать: «Ненавидеть интернационализм – не знать и не чуять силы национальной». Обожавшая Блока Марина Цветаева Октябрьскую революцию не поняла и не приняла. Лишь много позднее, уже в эмиграции, смогла она написать слова, прозвучавшие как горькое осуждение самой же себя: «Признай, минуй, отвергни Революцию – все равно она уже в тебе – и извечно… Ни одного крупного русского поэта современности, у которого после Революции не дрогнул и не вырос голос, – нет». Голос самого Блока так вырос, что достиг философских высот и прозрений, он обращен впрямую к нам, ко всем европейцам: «… На вопрос: «что делать?» я могу ответить только за художника. На вопрос о продовольствии, о замещении пустующих престолов, о парламентаризме, о дефилировании крестных ходов по проспектам – я отвечать не берусь, хотя мне не хватает хлеба так же, как всем другим. Тем не менее я в некотором смысле, как понимаю, «русский гражданин». А так как «слова писателя суть его дела», то я считаю своим долгом ответить на вопрос – не волнующий, а сжигающий меня – что делать сейчас художнику.

1) Художнику надлежит знать, что той России, которая была, – нет и никогда уже не будет. Европы, которая была, нет и не будет. То и другое явится, может быть, в удесятеренном ужасе, так что жить станет нестерпимо. Но того рода ужаса, который был, уже не будет. Мир вступил в новую эру. Та цивилизация, та государственность, та религия – умерли. Они могут еще вернуться и существовать, но они утратили бытие, и мы, присутствовавшие при их смертных и уродливых корчах, может быть, осуждены теперь присутствовать при их гниении и тлении; присутствовать, доколе хватит сил у каждого из нас. Не забудьте, что Римская империя существовала еще около пятисот лет после рождения Христа. Но она только существовала, она раздувалась, гнила, тлела – уже мертвая.

2) Художнику надлежит пылать гневом против всего, что пытается гальванизировать труп. Для того чтобы этот гнев не вырождался в злобу (злоба – великий соблазн), ему надлежит хранить огонь знания о величии эпохи, которой никакая низкая злоба недостойна. Одно из лучших средств к этому – не забывать о социальном неравенстве, не унижая великого содержания этих двух малых слов ни «гуманизмом», ни сантиментами, ни политической экономией, ни публицистикой. Знание о социальном неравенстве есть знание высокое, холодное и гневное.

3) Художнику надлежит готовиться встретить еще более великие события, имеющие наступить, и, встретив, суметь склониться перед ними».

Начиная с безумного майдана, с войны на Донбассе, с терактов созданного при попустительстве США ИГИЛ стало ясно, что грозные события – принципиально изменили мир и, может, только сейчас он кроваво вступает не в календарный, а в настоящий ХХI век!