Лишить зека языка

Теперь же, если Минюсту удастся исполнить свои замыслы, малышей без всякой опасности для их культурного развития можно будет водить на экскурсии в следственные изоляторы. На днях министерство выпустило приказ «Об утверждении правил внутреннего распорядка СИЗО». По этим правилам, арестованным категорически – даже в дружеских или не очень беседах между собой – запрещается использовать «нецензурные, угрожающие, оскорбительные или клеветнические выражения, а также жаргон». То есть ни матюгнуться, ни «по фене поботать», ни утвердить свой авторитет, как это принято в местах не столь отдаленных. Максимум агрессии: «Вася, ты не прав!»

Пожалуй, более амбициозных задач Минюст за всю свою историю еще не ставил. Что там «обеспечение установленного порядка деятельности судов», «противодействие коррупции», «оказание бесплатной юридической помощи населению», «контроль над исполнением уголовных наказаний» и другие предписанные законом функции! Все это мелочи, не стоящие внимания. Вот отучить ругаться заключенных – это приоритет, прорыв.

Однако не получится ли так, что в российских СИЗО отныне будут содержаться и работать только немые? Да-да, и работать, потому что за культуру речи своих сотрудников Минюст также взялся со всей решительностью.  Тогда в скорой перспективе СИЗО вообще исчезнут – немых-то не слишком много. Подавляющее же большинство заключенных будет отбывать бесконечные 15  cуток административного ареста за «плохие слова». Наверное, в одиночках, где и говорить не с кем. А сотрудников, умеющих объясниться с контингентом, придется поувольнять за грубость и нарушения. 

Впрочем, наверняка все обойдется, и переживать за СИЗО вряд ли приходится. Безусловно, наши сидельцы и их охранники найдут самые разнообразные отмазки. Матерятся? Ничуть не бывало! Разговаривают на своем профессиональном языке – между прочим, языке филологов и ученых! Не верите? Да посетите любую крупную библиотеку. Там точно отыщутся словари и исследования и русского матерного, и уголовного жаргона. За последние два десятилетия их немало издано. Причем «труды», зачастую выполнены остепененными деятелями на государственные гранты. То есть государство поддерживает культуру в самых разных ее проявлениях, в том числе матерных.

К тому же русский матерный – не самая большая проблема в борьбе Минюста за чистоту речи. Повторимся, запрещен не только мат, но и агрессивно-оскорбительные выражения, и жаргон. 

Услышав такую примерно словесную тираду, администрация СИЗО поначалу наверняка призовет наговорившего столько угроз и оскорблений к ответу. И фатально просчитается.

– Как, вы что-то имеете против национального лидера? Какие же это оскорбления и жаргонизмы?! Это практически дословные цитаты из речей нашего президента. И не в каких-нибудь частных застольных беседах, а во время публичных выступлений на пресс-конференциях перед всем миром. Вам не нравятся мнения и оценки главы государства, его манера изъяснятся? Хотите запретить гражданам пропагандировать его замечательные афоризмы? А не много ли на себя берете?

Сложно себе представить, что министр устоит перед таким авторитетом, как президентский. 

А может, Минюст поизучает новояз, который воцарился теперь в обществе, причем везде: в газетах и на телеэкранах, на страницах книг, в диалогах юных школьниц, в выступлениях с высоких трибун. «Откат», «распил», «замочить», «стрёмно», «прикол» – несть им числа! 

Да что там! Даже совершенно обычные слова приобрели другой смысл. Скажешь про уважаемого человека – «авторитет», и тут же смутишься, потому что ныне это воспринимается как оценка крупнейшего преступника. «Мальчик клеил в клубе модель». Фраза, в которой за тридцать лет все слова, кроме предлога «в», поменяли значение. Те, у кого был хоть кусочек советского детства, еще способны представить пионера, своими руками сделавшего в кружке модель корабля или самолета, а вовсе не великовозрастного раздолбая, пристающего в кабаке к красоткам. Но таких все меньше.

Безусловно, слова влияют на жизнь. Но ведь и жизнь, как очевидно, ничуть не меньше влияет на наш язык. И тут опять вспоминается детский анекдот – про Вовочку. Он очень удивился, когда мама в воспитательных целях сообщила ему, что слова на букву «ж», обозначающего пятую точку нашего тела, нет: «Как это так? Сама она есть, а слова нет?»

Но когда анекдоты становятся реальностью, уже не смешно. Если общество больно, развращено, криминализировано, приходится ли удивляться, что и языком граждане пользуются соответствующим? Надо же как-то обозначать уродливые явления и события, раз они стали повседневностью.  

Вместо «мочить в сортирах», можно говорить «убивать в туалетах», вместо «отката» – взятка. Но чем заменить «беспредел»? А ведь каких-нибудь четверть века назад слово «беспредел» использовалось исключительно в криминальной субкультуре, обозначая грубое нарушение «воровских понятий». Даже у уголовников тогда были какие-то правила и понятия. Сейчас же беспредел, то есть крайняя степень беззакония и беспорядка, буквально всюду, во всех сферах жизни. 

И выход только один – не запретить слово, а победить этот беспредел. Что, собственно, и входит в непосредственные обязанности Минюста (те самые « надзор за соблюдением законности», «противодействие коррупции», «обеспечение деятельности судов» и т.д и т.п). И жизнь станет чище и лучше, и язык. И тогда, вместо «А не пошел бы ты, Саша…», можно будет от души сказать: «Спасибо вам, министр юстиции, Александр Владимирович Коновалов. Вы правы!» А пока от его фантастических приказов стремно.