1
– Дорогой мой, я сегодня смотрел весь спектакль из зрительного зала и должен тебе прямо сказать, как моему давнему другу и товарищу, что просто не узнавал тебя. Где твои прославленный темперамент, мощь голоса, вдохновение? Ты же помнишь, как от одного твоего вида зрители в страхе прижимались друг к другу, как дамы буквально цепенели от ужаса, а дети плакали и рыдали. Как во время твоего монолога лопались лампы в осветительных софитах, как рабочие сцены боялись к тебе приблизиться, не ведая, чего от тебя можно ожидать. Твоя яркая игра передавалась публике, зажигая и заражая ее высоким исполнительским искусством сцены. Куда все подевалось, почему исчезло? Ведь ты же почти 40 лет исполняешь эту роль чернокожего мавра, сколько молодых героинь тебе пришлось придушить за все эти годы творчества! А сегодня эта самая ключевая сцена в спальне Дездемоны явно тебе не удалась. Ты что-то там невнятно бормотал себе под нос, почему-то стеснялся приблизиться к ней, выглядел усталым, вялым, неуверенным в себе, робким. Что произошло, друг мой сердечный?..
Провинившийся артист выслушал все упреки в свой адрес молча и смиренно.
– Да что тут скажешь, – начал он оправдываться. – Все правильно, на этот раз не получилось потрясение театром, не вышло, не посетило явление свыше. Я старался играть по Станиславскому, а ведь старик как говорил? Он говорил, что театр возникает только во взаимодействии со зрителем. А вот народ сегодня на спектакле подобрался какой-то квелый, унылый, сонный. Плохо меня поддерживал, не слышно было заранее подготовленных кричалок, речевок, флагов, транспарантов. Ни один зритель не зажег файеры, не взорвали петарды, не вырвали ни одного сиденья из кресел, ни гула, ни рева любителей театрального искусства вообще не прослушивалось и не просматривалось. Как тут играть, скажи на милость? Откуда оно появится вдохновение, мы же зависимые люди, артисты...
Режиссер обреченно опустился на стул и мрачно произнес больше для самого себя:
– Да, старина, нам, пожалуй, ничего больше не остается, как пригласить иностранного режиссера. Ты уж извини, брат, но может он нам поставит такую актерскую игру, чтобы артисты исполняли каждый спектакль, как свой последний в жизни.
Валентин ЧЕРВЯКОВ.
