Капельница наоборот

Посмотрел по НТВ передачу «Следствие вели». Темой было заявлено «Кооперативы и рэкет в 1989 году». Взят случай весьма типичный для того времени – похищения жены и ребенка с целью вымогательства денег у кооператора Симакова. Жену убили, ребенка ранили, преступников поймали, но бандита и рэкетира Битюкова повесили в камере, так что сажать, кажется, было некого.
Авторы фильма сообщают, что организатором всего этого явления были функционеры из московских райкомов. Потом нам, зрителям, сообщили, что главный преступник – работник райкома (секретарь райкома, завотделом, инструктор, завхоз, в конце концов – кто по должности?) уехал в теплые страны. Там бока греет.
 В фильме были показаны пустые полки магазинов и обвинили в неэффективности социалистическую плановую экономику, руководимую коммунистической партией.
 Если бы я не проводил каждое лето в Николаеве и Николаевской области, я бы, может быть, этому поверил. Но в 1989 году я отдыхал в селе Заселье, в 45 км от областного центра, где бесконечные поля сахарной свеклы, где сахарный завод. Там все жители или выращивают эту самую свеклу, или варят из нее сахар. Так вот, то лето и те годы были самые тяжелые для аграриев. Не потому, что вырастили плохой урожай. Как раз наоборот. Хороший. И свеклу в сахар перерабатывали успешно. Не могли реализовать конечный продукт. Сахар никто не брал. На сотни телеграмм, отправленных в Министерства торговли СССР (тогда оно еще было), РСФСР, Украины, чтобы выбрали фонды – сахар, ни ответа ни привета. Огромные, на пару эшелонов сахара, танки – гигантские круглые башни из нержавеющей стали – должны регулярно освобождаться от сахара, иначе он превратится в камень. Башни придется разрезать, сахар взрывать. Не забирают сахар. Так и в магазины страны он не поступал из-за этого.
 Насчет дефицита других товаров скажу то, чему сам был свидетелем. В магазинах у нас не было металлоизделий, тканей, электротехнических изделий, холодильников, телевизоров. А на складах были. Куда же девались? А за границу. На каждом из нескольких десятков погранпереходов страны стояли очереди на 40 км из откуда ни возьмись появившихся челноков. Мой родственник из Николаева, по профессии шофер, возил начальство из райисполкома одного, то и дело гонял в Югославию. Тогда еще была такая страна. Покупал промышленные товары у нас, и бензин, кстати, тоже. И оставлял все там. Даже автомобильный прицеп. Каждый раз покупал новый. Оттуда привозил только компьютеры. Несколько. Они легко размещались в его легковом автомобиле. Ездили группами. Боялись румынских бандитов. Да и наши уже появились. И тогда же появились у нас фантастические очереди за бензином.
А прекрасные паненки и разные ясновельможные паны из-под Кракова и Быдгоща встречались мне в этом глухом украинском сельце Заселье с вопросами, нет ли у нас простыней, пододеяльников и вообще чего угодно из хлопчатобумажных изделий и льна, потому что у нас дешевле.
Лекарства же вывозились мешками даже из Кулебак. Опять же потому, что у нас они были дотационным товаром. Государство доплачивало. И кстати, фармацевтическая промышленность у нас какая-никакая работала. Это сейчас ее нет, после того как ее брынцаловы приватизировли. 
Отменили монополию на внешнеторговую деятельность. Мой друг, летчик-истребитель Власенко, стал летать в Китай за их пуховиками, тем самым убивая советскую российскую легкую промышленность. До той поры мы что-то раздетыми не ходили. И обувь была в основном своя. Наверное, молодежь предпочитала чешскую, югославскую. Ее купить было можно, но лишь до того момента, когда появились кооперативы.
 Насчет папирос, сигарет. Позвали меня в гости два товарища из Краснодара и из Краснодарского края в 1990 году. В Краснодар – тот самый летчик Власенко, в колхоз, в станицу Линейную, – мой другой товарищ, Алексеев Толя. Так вот Толя работал в колхозе на сушилке. Табак сушили. Работа малооплачиваемая, но работа же. А еще Толя брал на откорм телят, доводил их вес до кондиции, пас в предгорьях со своей престарелой матерью. Потом сдавал по полтиннику за килограмм привеса. Миллионером точно на этой работе не станешь. И пасти бычков гораздо тяжелее, чем шашлычки жарить у берегов Черного моря, но именно шашлычники имеют основной навар с мясца. Опять же скажу: табак-то был.
Вторая, и не последняя, ложь демократических негодяев из телеэфира, что у нас в советское время было невыносимо плохо с продуктами питания. В Минске я учился в 1986 году: чего там только не было, в Белоруссии! По турпутевке ездили мы с женой в Литву в 1988 году. Могу сказать то же самое: там было товарное изобилие. Продовольственное в том числе. В 1976 году побывал я зимой на БАМе. Никаких особых проблем.
Пока этот меченый агент влияния Горбачёв не был продвинут на главный пост в стране, и у нас в холодильниках и на столах было все. В магазинах не было, именно потому, что все произведенное в бесчисленных пищевых предприятиях уносили мы в холодильники и на стол. От голода никто не шатался. И население прибывало год за годом.
Антисоветчик Каневский как-то в передаче рассказывал о советской котлете: мол, подошва была, оказывается, резиновая в тарелке у советского человека в советской столовой. Пусть бы он это сказал в столовой совхоза Кулебакский в селе Мурзицы, куда горьковские летчики всегда бегали покушать, если успевали. Аэропорт там был рядом. А мы каждое утро относили кастрюлю, и за рубль нам в совхозной столовой села Прибугское (это уже на Николаевщине) пять порций борща украинского с пятью ломтями мяса подавали. Пусть эти трепачи из эфира сейчас так покушают у себя в Москве, в том же ресторане гостиницы «Измайловская», где только что отравили детишек из Екатеринбурга, прибывших в Москву на Кремлевскую елку.
А уж про тысячи хитростей нынешних производителей колбас, сосисок, рыбопродуктов, салатов и прочего мы узнали из журналистских расследований и из уголовной хроники столько, что поражаемся наглости этих следователей из НТВ, хулящих все советское сейчас.
Но я отвлекся слегка. Масложиркомбинат в Горьком тогда работал на полную мощность, мыло выпускал, моющие средства, а в магазинах их почему-то не было. Шахтеры волновались в телеэфире, что им не дают мыла, угольную пыль отмыть.
 А это просто была крупнейшая антисоветская диверсия по разрегулированию нашей экономики. И кто ее организовывал? Да московские же власть имущие, коим капитализма захотелось. Те самые, которые придумали кооперативное движение, чтобы вызвать финансовый крах страны. Они же безналичные виртуальные расчеты стали проводить наличными деньгами. За товары, которых у них никогда не было. За услуги, которые вообще-то ничего не стоят. За спекулятивные махинации. Был у меня в те годы примечательный разговор с одним грузином, который на кулебакском рынке стоял за прилавком и продавал яблоки. Наверняка не из Грузии, а откуда-то из-под Курска. Если не ошибаюсь, по цене три рубля, дороже мяса. Яблок я не купил, а этому Гиви или Вано я сказал: «Ты, чудо, вон за твоей спиной завод металлургический. Там мартеновский цех. 1100 высококлассных специалистов там выплавляют сталь. Работают в таких условиях, что тебе эти условия только в аду придется узнать. Эту щеку зимой у сталевара жжет холод, а щеку другую обжигает газовый раскаленный факел из отверстия в заслонке. Ты бы видел подошвы его ботинок, 5 сантиметров. Потому что стоит он на железном полу, на котором слюна закипит, если плюнешь».
Я там семь полных смен проработал как корреспондент, чтобы написать о них в журнал с разрешения директора завода А.Я.Рабиновича. Писать не стал. Восхищался людьми, но был очень разочарован, что такое производство в СССР еще живо. Оно и сейчас в демократической капиталистической России живо, только в меньших масштабах. Я этому Гиви сказал, что эти люди, сталевары, заработать могут за день на несколько килограмм его поганых яблок. Потому что разрешено каким-то олухом этому Гиви, или Вано, или Кахе с Кавказа цену свою устанавливать такую же, как его безразмерная кепка. А вот этим сталеварам   зарплату за их адский труд, а он еще и очень умный в отличие от труда Леонида Каневского, экономисты вроде Аганбегяна назначают весьма скромную и фиксированную. Вот откуда проистекают причины развала страны. Это тоже причина: не эквивалентный обмен продуктами труда. Где теперь та Грузия? По крайней мере, на нашей шее в Кулебаках никакой Гиви или Каха не сидит. Москву я не рассматриваю.
 В те годы читал я огромную аналитическую статью прекрасного журналиста Ю.Воробьевского именно об этом. Что у нас производилось, сколько на душу населения. В отличие от Ю.Черниченко он не считал наше сельское хозяйство черной дырой, а показал, что в наших весьма экстремальных природных условиях колхозники прилично кормили страну, да еще и несколько стран соцлагеря. И в ножках Буша мы не нуждались. Яичек, мяска, молочка, картофеля производили столько, что нам вполне хватало по физиологическим нормам. Но до поры Горбачёва и Яковлева.
Ю.Воробьевский образно сказал тогда, что России поставили капельницу наоборот: высасывающую из России материальные ресурсы, ее кровь. Именно так. И наша экономика, плановая социалистическая, была тысячи раз оплевана, оболгана, результаты ее работы были мастерски в десятки раз преуменьшены, искажены.
Конечно, выражаю глубокое сочувствие кооператору Симакову – убили его жену. Только вот что, на нашем кладбище, кладбище небольшого городка в тридцать тысяч человек, таких убитых не сосчитать. По России наберется безвинно убиенных много сотен тысяч или даже миллионов несколько. Ведь убивают в год несколько десятков тысяч. А еще пропавших без вести десятки тысяч.
А напоследок я скажу о маечках кооператорских. Сделать такую – совсем непросто. Где-то в Средней Азии дехкане полгода выращивали хлопчатник. Привезли его в Иваново или в Калинин на текстильную фабрику. Здесь тысячи разных специалистов – женщин и мужчин, наладчиков станков, приложили умелые свои руки, чтобы создать ткань. Потом сшили на швейной фабрике маечку. Тоже не так уж просто. Продали в государственной торговле за копейки эту маечку. Эти ловкие люди, типа Симакова, скупили побольше, наградили изделие гербом и четырьмя буквами, и цену подняли десятикратно. И пошли на Рижский рынок-цену заламывать, сколько на ум взбредет.
Я столь легко свои трудовые никогда не зарабатывал. Ни на токарных станках, ни гуртоправом, когда 1800 овечек надо гнать 360 км по лесным лорогам в Новосибирск. Легким этот труд никак не назовешь.
И вот пришло такое время, когда я выучился на врача. Нет, физически не устаю. Но какая ответственность за жизнь людей! А мне же платят не столько, сколько я себе фактически назначу, как у этих ловкачей с джинсами и маечками, а сколько государство даст. А оно, по-моему, очень скупо отсчитывает таким, как я.
Так что мои эмоции носят в этом случае двойственный характер. Людей жалко, но бандиты где-то по большому счету отчасти справедливый налог на них наложили. Эти же типы и государству налогов-то умудрялись не платить или, по крайней мере, недоплачивать.
Последнее. Этот Симаков сейчас владеет небольшим цехом по пошиву обуви. Десятка два-три людей на него горбатятся. Им он зарплату положил из научных расчетов? Как бы не так! Столько дал, чтобы и прибавочную стоимость нарастить для себя, и работник все-таки от него не сбежал. Точь-в-точь по Марксу.
И такие, как этот Симаков, заполонили и Москву, и Питер, и всю Россию нищими   гастарбайтерами, рабами по существу. Обувь, эти жалкие чоботы, или там платье, штаны, костюм сошьют им рабы на их полуподпольных фабриках. Шаурму с салмонеллами недожаренную на вертеле прокрутят. А вот самолеты смогут? Такие, как «Боинги» и «Эрбасы»? Как наши ТУ-144?
Так что зря этот Леонид Каневский надеется, что Симаков и симаковы поднимут нашу страну. Увы, мелкий жулик сможет только урвать что-то для себя, но не более того. На Марсе у них яблони цвести не будут – не про них та песня сложена.

Р. ЛАТЫПОВ.
Кулебаки,
Нижегородская область.

Р. ЛАТЫПОВ. Кулебаки, Нижегородская область.