1
В предыдущем номере газеты («СР» 25.10.2011 г.) был
опубликован материал Сергея Турченко «Хризантемы для надзирателей»,
рассказывающий о том, как 45 лет назад советский разведчик Георгий Блейк
совершил дерзкий побег из лондонской тюрьмы строгого режима. Читатели проявили
живейший интерес к самому герою рассказа и к удивительной истории его жизни. Но
их не удовлетворили всего два абзаца под заголовком «Побег из тюрьмы», возникла
потребность в пояснениях. К счастью, сохранился подробный рассказ человека,
организовавшего этот побег, – ирландца Шона Бёрка. Советский разведчик
сдружился с ним в тюрьме и уговорил помочь ему бежать, после того как Шон
освободится.
Приводим странички из книги Шона Бёрка «Побег
Джорджа Блейка», воспроизводящие картину дождливого октябрьского вечера 1966
года, когда был
совершен побег из тюрьмы Уормвуд-Скрабс.
Побег Джорджа
Блейка
Тюрьма
Уормвуд-Скрабс состояла из четырех прямоугольных блоков, где размещались
камеры. Между ними находились мастерские, прогулочные дворики; весь этот
комплекс окружала шестиметровая стена.
Камера
Блейка под номером 8 располагалась на первом этаже, где было удобнее постоянно
вести за ним наблюдение. Он представлял собой уникальное явление, будучи
единственным заключенным в блоке «Г», которого не разрешалось сопровождать
«голубым повязкам»: куда бы он ни выходил за пределы блока, его обязательно
сопровождал надзиратель.
Пройдя
по всему залу, я повернул назад и увидел Блейка, выходящего из своей камеры.
Его руки были сжаты за спиной, голова опущена, на лице выражение глубокой
сосредоточенности. Никогда раньше я не видел его таким. Обыкновенно он проходил
по залу с высоко поднятой головой, широко улыбаясь.
Подойдя
ко мне, он внезапно вскинул голову, посмотрел мне прямо в лицо, нахмурился и
без всяких предисловий произнес:
–
Мистер Бёрк, я хотел бы обсудить с вами очень важный вопрос.
Он
не называл меня «мистером Бёрком» уже несколько лет, с тех пор как мы стали
друзьями.
–
Какой именно? – спросил я.
–
Хочу сделать тебе предложение, – сказал он, по-прежнему держа руки за спиной и
уставясь в пол. – Но сначала два предварительных замечания. Прежде всего у меня
нет капиталов, хотя сама моя персона имеет весьма внушительную денежную стоимость.
Можно, например, написать о моем деле. Такая книга будет наверняка пользоваться
большим спросом. Разумеешь?
–
Да.
–
И вот еще что: если ты откажешься принять мое предложение, я все пойму
правильно, не буду думать о тебе хуже. Не принимай решения сразу, а подумай
пару дней...
Мы
молча прошли еще немного.
–
Видишь ли, я уже отсидел в тюрьме больше четырех лет. Сначала срок казался мне
не вполне реальным, я надеялся на какой-то выход, например на обмен с русскими
или что-то в этом роде. Но сейчас все больше сознаю, что надеяться не на что.
Поэтому пришел к выводу, что выбираться отсюда надо своими средствами, чего бы
это ни стоило. Я прошу тебя, Шон, помочь мне бежать...
Я
резко остановился и повернулся к нему.
–
Джордж, – сказал я, – мне не требуется время на раздумья.
–
Да? – В его лице появилась настороженность. – Что же ты решил?
–
Я согласен.
Он
просветлел...
Почему
я сразу согласился пойти на этот опасный шаг? И с такой готовностью!
Конечно,
мне нравился Блейк. Ему симпатизировали очень многие. Но было ли дело только в
этом? В блоке «Г» много хороших парней, но я не уверен, что так же охотно
решился бы помочь им. Здесь наверняка сыграла свою роль особая длительность его
срока. К тому же он был не простым заключенным, а узником совести.
И
все же, чтобы быть до конца честным, я принял предложение Блейка отчасти
потому, что видел в предстоящем предприятии возможность насолить властям.
В
последующие месяцы мы с Блейком провели много часов, обсуждая наши планы. Все
планы предусматривали использование
веревочной лестницы, переброшенной с внешней стороны стены…
*
* *
…Утром
я стоял на Пиккадилли, рассматривая витрины магазина радио- и электротоваров
фирмы «Макдоналдс». Почти сразу мне удалось высмотреть комплект из двух
портативных японских раций для двусторонней связи. Они показались мне
достаточно миниатюрными, чтобы их можно было незаметно носить во внутреннем
кармане. В инструкции говорилось, что их радиус действия 5 миль.
Я
зашел в магазин и купил этот комплект.
Теперь
настало время заняться разработкой позывных и опознавательного кода.
Использовав персонажи ирландской мифологии, я дал Блейку кодовое имя «Пекарь
Чарли», а себе – «Лис-Майкл».
За
полчаса до выхода в эфир я купил букет хризантем и отправился к месту связи.
Без двух минут двенадцать моя машина уже стояла на Дю Кейн-роуд, напротив
Артиллери-роуд.
–
Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли. Слушаю тебя.
Блейк
тут же отозвался. На связь было грех жаловаться.
–
Ну вот и настал наш день, – сказал я. – У меня все в порядке. Как твои дела?
–
Отлично, мой друг, все готово для вечерней операции. Обстановка лучше не
придумаешь. Большинство заключенных, как всегда, пойдут в кино, в блоке
останутся только два офицера охраны. Кстати, я не знаю, видно ли тебе это с
твоего места, но на наше окно металлическую сетку еще не установили.
–
Вот и отлично, Пекарь-Чарли! Если нет никаких новостей, я, пожалуй, буду
сматываться отсюда. Выйду на связь ровно в 6 часов.
Впервые
за все время нашего радиоконтакта мы закончили разговор, не пожелав друг другу
спокойной ночи.
Вернувшись
в свою квартиру, я начал отрабатывать бросок веревочной лестницы через стену.
Она должна быть переброшена с первой же попытки. Если первый заброс окажется
неудачным и охранник в угловой будке заметит что-нибудь, он, пожалуй, успеет
добежать до места, пока я буду повторять бросок. Лестница была очень легкой, и
бросать ее было нетрудно. Главная проблема заключалась в том, чтобы найти
наилучший способ сложить ее, чтобы сна не запуталась.
Одежда
для Блейка была аккуратно разложена на кровати, включая носки и белье, около
кровати стояли ботинки. На столе были развернуты недавно приобретенная карта
Лондона и схема метрополитена. Телефон Майкла я закодировал, записал на
маленьком клочке бумаги и положил его вместе с несколькими банкнотами и монетами
в небольшой коричневый конверт. Аккуратно сложенную лестницу я сунул в бумажный
пакет «Джексоне Тэйлорс». Именно там была куплена одежда для беглеца.
Подойдя
к припаркованной машине, я положил пакет с лестницей в багажник и сел за руль.
Заранее приготовленный букет цветов я положил на переднее сиденье рядом с
собой. Включил
радиоприемник,
надеясь, что музыка поможет успокоить нервы. Дождь усиливался, и это было мне
на руку. Сильное волнение не покидало меня.
Наконец
я добрался до нужного места на Артиллери-роуд: как раз напротив блока «Г».
Мгновенно
были сняты плащ и шляпа и заброшены на заднее сиденье. Рация была подключена к
антенне автомобильного приемника. Камуфлировать ее в цветах сейчас не было
необходимости – на улице было темно и пустынно. Цветы останутся на всякий
пожарный случай.
Мою
машину отделяло от стены каких-нибудь два метра.
Взглянул
на часы: шесть минут седьмого – и включил рацию.
–
Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли, Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли. Как слышишь
меня?
Как
можно было предположить, Блейк уже заждался.
–
Здесь Пекарь-Чарли, вызывает Лиса-Майкла. Слышу тебя громко и отчетливо.
Условный
пароль Блейк произнес скороговоркой, чувствовалось, что и он нервничает.
–
Прости за задержку. Попал в пробку. У меня все о’кей. Ты готов?
–
Да, – ответил Блейк, – готов. Наш общий друг сейчас займется окном. Он стоит
рядом со мной с домкратом в руках. Могу я сказать ему, чтобы приступал?
Я
взглянул на часы: 18.10.
–
Да, Пекарь-Чарли, пускай начинает…
Я
повернулся на сиденье и взглянул в зеркало заднего вида вдоль Артиллери-роуд.
Она терялась в темноте. Впереди, по Дю Кейн-роуд, каждые несколько секунд
мелькали фары проезжавших автомобилей. Внезапно мне пришло в голову, сколь
уязвимо мое положение. Если бы сейчас какая-нибудь полицейская машина внезапно
свернула сюда, я сразу же попал бы в свет ее фар, деваться мне было некуда.
Пути для спасения не оставалось. Всего один автомобиль мог бы полностью
заблокировать эту узкую улочку. Дождь к этому времени припустил вовсю, мерно
барабаня по крыше машины, через закрытые окна практически ничего не было видно.
Если брешь в тюремном окне будет проделана своевременно, ею следует
воспользоваться сразу же, так как повреждение очень быстро заметят. Любая
задержка – и нам придется все начинать сначала, разрабатывать новый план.
Вновь
зазвучал голос Блейка:
–
Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла.
–
Слышу тебя.
–
С окном все в порядке. Я готов действовать дальше.
Быстро
они управились! Ровно три минуты. Наступал решающий момент операции. Как только
Блейк выберется через окно и спустится в тюремный двор, мосты будут сожжены,
ничего изменить уже будет нельзя. Куда бы ни повернуло колесо фортуны, будущая
жизнь Блейка зависела от этого момента. На меня возлагалась огромная
ответственность.
Он
ожидал моего ответа. Я уже нажал кнопку передачи, как вдруг в этот самый момент
машина с мощными фарами, включенными на дальний свет, свернула на
Артиллери-роуд. Стало светло как днем: фары на мгновение ослепили меня. Я
уронил рацию на колени, взял хризантемы, поднес их к лицу и сделал вид, что
любуюсь букетом. Водитель приближавшейся машины фары не переключил, и я ничего
не мог видеть. Когда он проезжал мимо, я успел заметить, что это был фургон. В
зеркальце можно было отчетливо различить, как его красные габаритные огни
двигались в направлении тупика, которым кончалась Артиллери-роуд. Это было
странно. С чего бы фургону податься туда?
Я
нажал на кнопку передачи.
–
Ты еще здесь?
–
Да, что случилось? – ответил Блейк.
–
Только что какая-то машина проследовала к парку.
Думаю,
это сторож или обходчик поехал проверить спортивный павильон. Он, конечно,
вернется, поэтому повремени еще немного у окна. Как только он уберется, сразу
дам тебе знать.
–
Понятно, Лис-Майкл, буду ждать.
Пять
минут спустя яркие фары вновь появились в конце улицы. Даже на таком расстоянии
они осветили салон моего автомобиля. Фургон остановился как раз за шлагбаумом,
и водитель вышел. Мне не было видно его, но я слышал, как хлопнула дверь. Я
догадался, что он запер шлагбаум на ночь. Снова хлопнула дверь, и фургон
тронулся. Он приближался очень, очень медленно, с черепашьей скоростью, фары
были по-прежнему включены на дальний свет, и я сразу понял, что из фургона за
мной наблюдают. А раз наблюдают, значит, в чем-то подозревают. Сторожа за то и
получают деньги, чтобы быть бдительными.
Фургон
прополз мимо меня и остановился в полуметре впереди, впритык к больничной
ограде. Теперь у меня уже была твердая уверенность, что я попал под подозрение.
Я не мог поднести рацию к губам, так как фургон стоял слишком близко, а его
водитель наверняка следил за мной через зеркало заднего вида. Дверь фургона
открылась, из него вышел мужчина.
Достаточно
было беглого взгляда, чтобы в голову пришло слово «охранник» – оно наиболее
полно характеризовало его облик. Он был высок ростом, на голове матерчатая
кепка. Темная куртка с капюшоном и резиновые сапоги дополняли картину. Он
просто стоял у своего фургона, уставившись на меня, не делая ни малейшей
попытки скрыть свое любопытство. У меня в руках по-прежнему был букет с
хризантемами. Я демонстративно посмотрел на часы, пытаясь дать понять этому
человеку, что с нетерпением жду начала приема посетителей в больнице. На него
это не произвело ни малейшего впечатления. Он стоял, как скала, даже не пытаясь
сделать вид, что занят чем-то еще. Это был явный вызов. Окажись поблизости
полицейский, он позвал бы его не задумываясь.
Возможно,
если мне выйти из машины с цветами и направиться в сторону больницы, это
удовлетворит его? В тот момент, когда я собирался именно так и поступить, он
повернулся ко мне спиной, нагнулся над водительским сиденьем фургона и что-то
пробормотал. До меня донесся звон цепи, и на землю спрыгнул огромный пес
эльзасской породы. Мужчина снова повернулся лицом ко мне, держа собаку на
коротком, туго натянутом поводке, как бы давая понять, сколь свиреп его зверь.
Теперь нас разделяло немногим более метра, причем каждый из нас знал, что
думает о нем другой. Тут не до шуток. Собака в случае необходимости будет
натравлена на меня…
Нехотя
я завел машину и отъехал. Это само по себе, как мне казалось, уже было
признанием вины. Когда я поворачивал налево на Дю Кейн-роуд, то думал уже, что
операция провалилась не только сегодня, но и вообще. И мне ничего не удастся
объяснить Блейку. Он сейчас наверняка посылает в эфир свои отчаянные призывы, а
рация молчит. Он мучительно думает, что случилось, почему его покинули в тот
самый момент, когда свобода была на расстоянии вытянутой руки. Уж лучше бы
никто не подавал ему надежды, чем теперь переживать все это. Мне легко было
представить, что сейчас чувствует Блейк. Но что я мог сделать? Человек из
фургона уже позвал, должно быть, полицию или сам ждет, не вернусь ли я назад.
Как я все это объясню Майклу, Энн и Пэту? Поверят ли они мне?
Впереди
показался переулок Вуд Лейн, сигнал светофора был зеленым. Поворачивать в
сторону дома? Или свернуть направо, чтобы еще раз попасть на Дю Кейн-роуд? Я
повернул направо. Посмотрел на часы: 6.30. Обитатели блока «Г» обычно
возвращались из кино к семи, иногда раньше. Это означало, что вскоре на
лестничных площадках появится народ и повсюду начнут шнырять еще с полдюжины
надзирателей, которые примутся отпирать двери камер. Если Блейк не сумеет
выбраться из блока до этого момента, он уже не сделает этого никогда.
*
* *
Моя
машина вновь была на улице Дю Кейн-роуд. Я вышел из нее и медленно пошел вдоль
Артиллери-роуд.
Фургон
убрался, но точно на его месте была припаркована другая машина. Полиция? На
часах 18.35. Действовать надо было немедленно или вообще отказаться от
операции. Вернувшись в машину, я поехал по Артиллери-роуд, развернулся и встал
на свое прежнее место. Отсюда можно было рассмотреть тот, другой автомобиль.
Бог
ты мой! Воркующая парочка!
От
них нужно отделаться. Любым способом я должен заставить их убраться. Взгляд на
часы: без двадцати семь.
Выхожу
из машины, прислоняюсь к дверце и так стою на дожде, демонстративно глазея на
влюбленных. Девушка сняла голову с плеча своего кавалера и села прямо. Мужчина
стал нервно теребить руль, несколько раз раздраженно посмотрел на меня. Я
продолжал упорно смотреть на них. Все это заняло не меньше минуты. Затем
девушка что-то сказала своему обожателю, он завел машину, дал задний ход,
сделал разворот и уехал с Артиллери-роуд.
Я
прыгнул в машину и схватил рацию. Ждет ли меня еще Блейк?
–
Лис-Майкл вызывает Пекаря-Чарли.
–
Пекарь-Чарли для Лиса-Майкла. Слышу тебя хорошо. Тянуть дальше невозможно.
Народ возвращается из кино. Я должен уходить через окно сейчас. Для объяснений
нет времени.
–
О’кэй, Пекарь-Чарли, действуй.
–
Начинаю, – сказал Блейк. – Свяжусь с тобой, когда вылезу наружу и спущусь во
двор.
В
этот момент еще одна пара слепящих фар повернула на Дю Кейн-роуд. Машина
остановилась примерно в пяти метрах передо мной, рядом с тюремной стеной. Ее
фары оставались включенными, били прямо в глаза. Я был виден как на ладони.
Голос Блейка прозвучал вновь.
–
Пекарь-Чарли вызывает Лиса-Майкла. Я во дворе.
Можешь
бросать лестницу.
Глаза
мне слепил свет фар, слух мой был полностью сосредоточен на гулком голосе
Блейка, который заполнял собой весь салон автомобиля. От недостатка свежего
воздуха у меня закружилась голова. Чтобы продемонстрировать свои намерения
пассажирам того, другого автомобиля, которых не было видно, я поднес цветы к
лицу, делая вид, что нюхаю их. Фары продолжали оставаться включенными.
–
Лис-Майкл, ты еще на связи? Откликнись!.. Потяни еще минутку, тут появились
посторонние. Надо подождать, пока они уберутся.
–
Хорошо, Лис-Майкл, будем надеяться, что для этого не потребуется слишком много
времени. Я во дворе и готов воспользоваться лестницей. Народ уже вернулся из
кино. Патруль может появиться в любую минуту. Прошу тебя, действуй быстрей!
В
голосе Блейка отчетливо слышались страх и тревога, которые он, несомненно,
испытывал, стоя под дождем в каких-то пяти метрах от меня. Он ждал, когда через
стену будет переброшена путеводная нить, которая приведет его к свободе. Он
твердо знал, что обратной дороги нет.
Фары
этого проклятого автомобиля наконец погасли, и его пассажиры начали выбираться
наружу. Двое мужчин и две женщины. Они направились в сторону Дю Кейн-роуд. На
часах 18.45. Эти люди приехали проведать кого-то в больнице. Теперь вплоть до
семи часов начнется сплошной поток посетителей.
Я
уже собирался вызывать Блейка, когда еще один автомобиль свернул на
Артиллери-роуд. Он остановился как раз напротив первого. Я вновь взялся за
цветы. Рация, включенная на прием, лежала рядом со мной.
–
Лис-Майкл, ради бога, выходи на связь! Я не могу ждать!
Едва
я успел захлопнуть дверь машины, как еще одна пара ярких фар залила светом всю
улицу. Опять мне не оставалось ничего другого, как взять цветы и выйти из
машины. Голос Блейка настойчиво преследовал меня:
«Лис-Майкл,
Ли…» Я захлопнул дверцу как можно быстрее в надежде, что никто не успеет
услышать. Фары машины, прибывшей последней, погасли. Ее пассажиры вскоре
скрылись за углом Дю Кейн-роуд.
Было
без пяти семь. Сейчас или никогда. Блейк уже не сможет вернуться в блок «Г».
Только два пути оставались для него: свобода или штрафная тюрьма Паркхерст...
Я
отбросил букет к стене: он больше не пригодится.
Блейк
был уже в совершенной панике:
–
Лис-Майкл, умри, но бросай лестницу немедленно, ты просто должен это сделать!
Нельзя ждать! Бросай лестницу! Бросай ее! Ты слышишь меня! Скорей!
Дав
ему закончить, я нажал кнопку передачи:
–
Лис-Майкл для Пекаря-Чарли. Лестницу сейчас получишь. Что бы то ни было, но я
ее бросаю.
Все
это было произнесено мною умышленно медленно.
–
Понял, Лис-Майкл, понял. Но давай быстрей! Срочно! Меня могут схватить в любой
момент. Бросай лестницу немедленно, у нас последний шанс!..
*
* *
Выйти
из машины, открыть багажник, достать из бумажного пакета веревочную лестницу
было минутным делом. Лестницу я взял именно за нужный конец: все это было
тщательно отработано. Потом бесшумно закрыл багажник. В лестнице было двадцать
ступенек. Они должны оказаться с внутренней стороны стены. Другая половина
лестницы, которая должна остаться с внешней стороны, состояла из двух
сплетенных вместе бельевых веревок, заканчивавшихся петлей.
Я
продел левую руку в петлю и крепко ухватился за толстый конец веревки, часть
лестницы со ступеньками была у меня в правой руке. Внезапно меня обуяло
сомнение. Стена кажется намного выше, когда стоишь у самого ее подножия.
Лестница должна быть переброшена через стену с первой попытки. Удастся ли это
мне?
Я
взглянул на машину. Она стояла в каком-то метре от стены. Над замком багажника
был небольшой выступ, которым я воспользовался как ступенькой и взобрался на
крышу. Дю Кейн-роуд оставалась пока пустынной. Решающий момент: ведь любой
автомобиль, повернувший оттуда на Артиллери-роуд, высветит меня стоящим на
крыше автомобиля и размахивающим веревочной лестницей. Пан или пропал!
Теперь
верхний срез стены казался значительно ближе: высота машины и мой собственный
рост создавали впечатление, что до карниза стены рукой подать. Я размахнулся
сложенной лестницей три раза и бросил ее. И немножко перестарался – она
перелетела стену значительно выше над срезом, чем это было необходимо. Но на
другую, внутреннюю сторону стены она упала как нужно. Я спустился с машины и
подтянул лестницу приблизительно на метр вправо. Было бы нежелательно, чтобы
Блейк спрыгнул прямо на крышу. Весьма вероятно, что он бы ее продавил. Я
потянул лестницу к себе, пока не почувствовал сопротивление двух завязанных
мною веревочных узлов, которые уперлись в карниз. Это означало, что двадцатая
ступенька была у самой кромки стены, а первая – у земли.
Я
стоял и ждал, когда веревка натянется. Но ничего не происходило, и я начал уже
подумывать, не схватили ли Блейка. Казалось, что минула вечность с тех пор, как
легла на место лестница. «Давай, давай, давай!» – шептал я сквозь стиснутые
зубы, до боли упираясь лбом в камни, выступавшие из стены. Уже несколько минут
новые машины не появлялись, но такое везение не могло продолжаться долго. Мой
автомобиль частично загораживал меня и скрывал от обзора, но верхняя часть
веревки была отлично видна на фоне стены… В бешенстве и от сознания
собственного бессилия я пнул стену ногой: «Ради бога, давай, парень, давай!»
Дождь
ручьями струился по лицу и шее, я промок до нитки. Тут я услышал, что по другую
сторону кто-то ударил ногой по стене как раз в том месте, где я стоял, только
ниже. Потом еще удар, выше, потом еще. Кто-то карабкался по лестнице...
Но
кто это – Блейк или охранник?
Звуки
по ту сторону стены уже раздавались на самом верху. Сейчас, думал я, сейчас!
Затем пара ладоней, издав негромкий хлопок, ухватилась за гребень стены. Пальцы
широко растопырены, напряжены. Мгновение спустя появилось лицо. Это был Блейк.
Он
посмотрел вниз, на меня. Глаза широко раскрыты, в них – испуг и изумление. Мы
не виделись почти год, и он не сразу узнал меня на слабо освещенной улице.
Потом мне часто приходило в голову, что в последний момент у Блейка могли
возникнуть сомнения, кто поджидает его по другую сторону стены. Британская
контрразведка, секретная служба, КГБ? Такова была цена, которую приходилось
платить за принадлежность к своей касте.
Он
подтянулся на руках, сел верхом на карниз стены, потом перевалился на внешнюю
сторону и повис на руках. Блейк был без пиджака. Он поглядел на меня через
плечо, как бы ожидая команды.
–
Прыгай, прыгай! – закричал я.
Он
отпустил руки, оттолкнулся от стены и полетел вниз. Я бросился вперед в тщетной
попытке смягчить его падение, но он только слегка задел меня и распростерся у
моих ног. Его голова ударилась о покрытую гравием дорогу. Блейк лежал и не
двигался.
В
этот момент Артиллери-роуд вновь ярко осветилась.
Еще
один автомобиль подъезжал к больнице с включенным дальним светом. Веревка от
лестницы, болтаясь, свисала со стены, а Блейк неподвижно распростерся на земле.
К счастью, нас обоих загораживал мой автомобиль. Я выпрямился и поглядел сквозь
стекла
машины в направлении Дю Кейн-роуд. Автомобиль медленно двигался в нашем
направлении. Блейк продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Было уже
слишком поздно убирать свисавшую со стены веревку. Автомобиль остановился
примерно в трех метрах от нас, а потом дал задний ход и припарковался вплотную
к тюремной стене. Прошло некоторое время, но фары не выключались. Нужно было не
мешкая забираться в машину и сматываться – в этом было наше единственное
спасение. Если мы поедем, нас уже не остановить. Я выпрямился во весь рост.
Теперь пассажиры той машины, кто бы они ни были, могли отлично рассмотреть
меня. Я открыл заднюю дверь и вновь зашел за машину. Блейк по-прежнему лежал на
том же месте, куда упал, Я нагнулся, крепко взял его рукой за подмышку:
«Джордж! Ты цел? Ради бога скажи, что с тобой?»
Конечно,
в этих обстоятельствах можно было бы сказать что-нибудь поумнее, но ничего
другого мне не пришло в голову. Блейк застонал.
Я
потащил его к машине. В этот момент фары погасли, хотя нас по-прежнему было бы
видно, если бы не открытая задняя дверь автомобиля. Я впихнул Блейка на заднее
сиденье, он лежал на нем, продолжая стонать. Машина завелась сразу. Когда я
включил передачу, из стоящего напротив автомобиля как раз начали выходить
пассажиры. Две особы женского пола стояли на середине дороги и разговаривали, в
то время как мужчина запирал машину. Моя машина рванула с места. Это так
напугало их, что они со страху отпрыгнули в сторону, уступая дорогу. Когда я
проезжал мимо, мужчина бросил на меня недоуменный взгляд. Благодаря просвету в
потоке транспорта мне удалось без задержки повернуть на Дю Кейн-роуд.
К
этому времени Блейк, немного очухавшийся, уже сидел на
заднем
сиденье.
–
Все в порядке, Джордж? – спросил я, не оборачиваясь.
–
Ничего, мой друг, ничего, – ответил он слабым голосом.
–
Рядом с тобой на сиденье лежат шляпа и плащ. Надень их.
К
этому времени дождь опять припустил вовсю. Окна машины оставались закрытыми, и
ветровое стекло почти полностью запотело. Я почти не видел дороги. Но едва я
начал протирать стекло рукой, как заметил прямо перед собой машину и понял, что
столкновения уже не избежать. Мы находились перед пешеходным переходом.
Водитель впереди идущего автомобиля притормозил, чтобы пропустить пешеходов,
вышедших на мостовую. Я резко нажал на педаль тормоза, колеса заклинило
намертво, но машина продолжала скользить по влажному асфальту.
Бамперы
ударились друг о друга с ужасным скрежетом, мотор моей машины заглох.
Пешеходы
прошли, но машина впереди меня не делала никаких попыток сдвинуться с места.
Слева, на автобусной остановке, собралась большая очередь...
Я
снова завел мотор и со злостью закричал:
–
Твою мать, почему этот сукин сын не едет?
Блейк
наклонился ко мне со своего сиденья и попытался меня успокоить:
–
Не психуй, Шон. Что бы ни случилось, не надо терять голову.
Легко
ему было говорить! За нами уже скопилась небольшая вереница автомобилей.
Наконец впереди стоящая машина тронулась с места, медленно подалась вперед,
освобождая пешеходный переход, и затем подрулила к обочине. Водитель показывал
мне знаками, чтобы я встал рядом.
–
Нет, этот номер не пройдет! – пробормотал я, нажал на газ, со скрежетом
переключил передачу, потом еще раз и рванул в сторону переулка Вуд Лейн. Перед
ним горел красный сигнал.
–
Плевать я хотел на ваши светофоры, – такова была моя реакция.
–
Шон, ради бога не психуй! Было бы обидно сейчас все испортить! – уговаривал
меня Блейк, но, к счастью, прежде чем мы доехали до перекрестка, зажегся
зеленый.
Я
повернул направо и еще направо на Латимер-роуд.
Взглянул
в зеркало заднего вида: погони за нами не было…
*
* *
Понедельник
на Хайлевер-роуд прошел спокойно и размеренно. Утром я отправился за покупками
и принес домой все утренние газеты. Побег был по-прежнему в центре внимания,
заголовки, набранные крупным шрифтом, прямо-таки кричали о нем с первых полос.
Так продолжалось всю неделю. Карикатуристы тоже не остались в накладе. Никакой
другой преступник в Великобритании не способствовал столь бурному росту тиражей
газет и, следовательно, росту доходов Флит-стрит, как Блейк. По телевидению и в
кинотеатрах демонстрировались фильмы, которые создавали «культ шпиона».
Я
просмотрел газеты. Букет хризантем, брошенный на месте действия, с легкой руки
комментаторов получил таинственное значение. «Загадка розовых хризантем» –
гласил один из заголовков. Он сам по себе давал некоторое представление о том,
чего можно было ожидать в дальнейшем.
В
середине дня в радиопрограмме Би-би-си «Единый мир» канадский журналист,
который был интернирован в Корее вместе с Блейком, выдвинул первую из целого
ряда фантастических версий. Он сообщил корреспонденту Би-би-си, что Блейк никак
не мог совершить побега из тюрьмы по той простой причине, что он в ней никогда
не был. По его утверждению, все это было крупномасштабной игрой английской
разведки, чтобы ввести в заблуждение КГБ. Суд над Блейком был в
действительности хорошо разыгранным спектаклем с целью убедить русских, что
Блейк искренне сотрудничал с ними, когда на самом деле он строго выполнял
инструкции Эм-Ай-6 (британская разведка). После судебного спектакля Блейк
преспокойно жил в полном комфорте под вымышленным именем, а на его месте в
тюрьме сидел другой человек.
Теперь
Эм-Ай-6 организовала столь же правдоподобный спектакль с побегом. Подставному
лицу хорошо заплатят, а настоящий Блейк объявится в России, где КГБ встретит
его как героя. Там Блейк, несомненно, сразу же включится в работу КГБ и
одновременно будет регулярно направлять в Лондон подробные доклады своим настоящим
хозяевам. Таким образом, Эм-Ай-6 сумеет внедрить своего человека в
штаб-квартиру КГБ в Москве.
В
конце передачи я повернулся к Блейку.
–
Вот, значит, в какие игры ты играешь? Выходит, что я все время работал на
разведку? Тогда они могли бы хотя бы несколько облегчить мне жизнь в тот вечер.
А может быть, они и подослали сторожа с собакой, влюбленную парочку в машине? Я
чуть не отдал концы, и все для того, чтобы инсценировка побега выглядела
поубедительнее?
Очень
изобретательно! Но ты, Джордж, в этом лучше разбираешься. Кстати, тебя
действительно зовут Джордж?
Блейк
рассмеялся.
–
Можешь ли ты себе представить, чтобы британская разведка дурачила министра
внутренних дел, министра юстиции и лорда – верховного судью?
Верно,
такой ситуации я себе представить не мог.
В
тот же вечер стало известно, что министр внутренних дел объявил в Палате общин,
что он уже назначил адмирала флота герцога Маунтбэттона-Бирманского главой
правительственной комиссии по расследованию положения с обеспечением
безопасности в тюрьмах Великобритании на основании материалов дела о побеге
Джорджа Блейка. Но эта мера не удовлетворила оппозицию, которая внесла
предложение о вотуме недоверия министру внутренних дел. Было решено обсудить
это предложение в следующий понедельник.
Вечером
по телевидению было объявлено, что все шпионы, отбывающие тюремное заключение в
Великобритании, в течение одного дня были переведены в другие тюрьмы под
усиленную охрану…
Шон
БЁРК.
На фото: Джордж Блейк с детьми в Ливане, 1961 г.
