1
Когда
после Великой Отечественной войны журналисты спросили маршала Г.К.Жукова, что
же запомнилось ему из военного лихолетья больше всего, то неожиданно услышали:
«Московская битва…» Не Сталинградская эпопея, не Курская дуга и даже не
блестяще проведенная им Берлинская операция, а именно оборона и
контрнаступление от столицы в сорок первом. Чем врезались они в память Маршалу
Победы?
Вплоть
до первых чисел декабря магнетизм решающего превосходства над Советами
действовал в среднем и верхнем эшелонах Верховного командования вермахта
неотвратимо. Ослепленное лучами прежних побед, оно не разглядело той подвижной
черты, когда боевая инициатива незаметно ускользнула из их штабов и в значительной
доле перешла к русским.
Утром
5 декабря первая тревожная весть поступила из 4-й армии. Фельдмаршал фон Клюге
доложил в Красный Бор, что против его войск ожидаются активные действия
большевиков. Фон Бок воспринял «ожидаемое» как факт местного значения, атаки же
противника восточнее Калинина вообще посчитал отвлекающими. Но в этот же день
«сумасбродный Гудериан» без всяких согласований со штабом группы армий «Центр»
в Красном Бору и командованием сухопутных войск отдал приказ об отводе своей армии
из предместий Тулы.
«Наверху»
обретают плоть давно циркулирующие слухи об отставке главкома сухопутных войск.
Фельдмаршал фон Браухич ставит в известность об уходе в отставку своего
начальника штаба генерал-полковника Гальдера. Так поступить ему посоветовал
начальник управления кадров штаба Верховного командования генерал Кейтель,
младший брат фельдмаршала Кейтеля.
И
6 декабря на совещании главкомов родами войск в Главной Ставке никто из
присутствующих не высказал какого-то беспокойства по поводу негативного
развития обстановки на левом фланге и в центре Восточного фронта. А ведь они в
общих чертах знали, что там происходит. 16-я армия Буша не смогла удержать
позиции южнее Тихвина и начала отход при сорокаградусном морозе. Неожиданный
контрудар русских в районе Рогачёва, южнее Волжского водохранилища, вынудил к
отходу 3-ю танковую группу генерал-полковника Рейнгардта. Продолжался отход
2-й танковой армии генерал-полковника Гудериана на Тульском участке. Севернее и
южнее Ельца был прорван фронт 2-й армии генерал-полковника фон Вейхса.
Фюреру
предельно ясна обстановка на фронте группы армий «Центр» фельдмаршала фон Бока.
Получив небольшие подкрепления из Сибири и с Дальнего Востока, войска генерала
Жукова намерены до последнего удерживать нынешние рубежи. Но и войска
фельдмаршала фон Бока не получили разрешения на отход. Хотя в принципиальном
плане нет сомнений в необходимости сокращения линии фронта, но для этого
необходимо создать новые рубежи с подготовкой стрелковых окопов, обеспечением
печами обогрева и надежной связью.
Опровержения
умозрительным заключениям фюрера последовали вскоре, 7 декабря.
Этот
день выдался просто обвальным. В сложнейшем положении оказалась группа армий
«Центр». Прорвав фронт 3-й танковой группы Рейнгардта, большевики устремились к
Клину, угрожая тылам 4-й танковой группы Гёпнера и левому флангу 4-й армии
фельдмаршала фон Клюге. Сдана Яхрома. На очереди – Красная Поляна. В сложнейшем
положении войска Гудериана под Тулой и фон Вейхса в районе Ельца. Чтобы не
оказаться в окружении, командующий 2-й танковой армией оставил Михайлов и
Мордвес
и отходил к Венёву. У фон Вейхса под вопросом Елец. Русские наступают на Ливны.
Тут-то фельдмаршал фон Бок понял, что мощь атак противника будет нарастать. И
прежде чем подписать боевое донесение в «Асканию», командующий группой армий
«Центр» попытался проанализировать сложившееся положение. В дневнике за 7
декабря он записал: «Ужасный день. Три обстоятельства привели к нынешнему
тяжелому кризису:
1.
Начавшаяся осенняя распутица. В результате ее передвижение войск и их
боепитание почти полностью парализованы...
2.
Развал железнодорожного транспорта. Недостатки эксплуатации, нехватка тягового
и подвижного состава, квалифицированного персонала, рабочих. Недостаточная
устойчивость паровозов и оборудования в условиях суровой русской зимы.
3.
Недооценка силы сопротивления противника, его людских и материальных ресурсов.
Русские, разрушив почти все сооружения на главных магистралях и дорогах, смогли
так умело увеличить наши транспортные трудности, что фронту не хватает самого
необходимого для существования и боев. Боеприпасы, продовольствие, горючее,
зимнее обмундирование не поступают. Из-за катастрофического состояния
железнодорожного транспорта и растянутости коммуникаций до полутора тысяч
километров автотранспорт поставлен перед невыполнимыми требованиями. Получается
так, что сегодня у нас нет никаких возможностей для значительного маневра.
В
обстановке транспортной катастрофы нам противостоит противник, который перешел
в наступление, решительно используя свои безграничные людские ресурсы. За
неожиданно короткое время русские восстановили свои понесшие урон дивизии,
подбросили новые дивизии из Сибири, из Ирана, с Кавказа на угрожаемые участки и
попытались заменить свою утраченную артиллерию ракетными установками. Сегодня
перед фронтом группы действует на двадцать четыре значительно усиленных дивизии
больше, чем 15 ноября. В отличие от этого, боеспособность немецких дивизий в
результате непрерывных боев и трескучих морозов упала более чем наполовину.
Боеспособность танковых войск еще ниже. Потери офицерского и унтер-офицерского
состава ужасающи – пополнить его еще труднее, чем восполнить потери среди
рядовых… Положение катастрофическое.
Гитлера
все чаще посещало в эти дни яростное неприятие предложений то фон Браухича, то
Йодля об отводе терпящих поражение войск из-под Москвы на отсечные позиции. Их
надо было спасать физически. Бесконечные совещания с анализом обстановки
превратились в «бенефис» фюрера. То и дело он стучал кулаками по столу, кричал
на Кейтеля, фон Браухича и Гальдера, как на нашкодивших во дворе мальчишек,
обвиняя свой высший генералитет в неумении воевать.
Во
время доклада Гитлер нередко связывался с командующими армий и групп армий,
выясняя конкретную обстановку. Тут же он отдавал им различные приказы о
нанесении контрударов, об инженерном оборудовании новых неприступных позиций.
Фюрер
никак не мог понять, почему отступает генерал-полковник Гудериан. Все
объяснения командующего 2-й танковой армией на скверное боепитание и сильный
мороз проходили мимо его сознания. Нудные доводы Гудериана в пользу отхода от
Тулы, решительно отвергались Гитлером. Не находя подходящих слов, он неистово
кричал в микрофон:
–
Гудериан! Держитесь, во что бы то ни стало! Я посылаю вам подкрепление! Я
мобилизую все, что можно в тылу! Твердо надейтесь на меня! Только держитесь,
держитесь Гудериан!
Сходные
заклинания фюрер многократно повторял и в переговорах с фон Леебом, фон Клюге,
Бушем, Штраусом, Рейнгардтом и фон Вейхсом. Но бегство вермахта от Москвы
продолжалось. 8 декабря 3-я танковая группа сдала Красную Поляну и Крюково.
Даже вступление Японии в этот день в войну против Англии и Америки не вызвало в
«Вольфшанце» того ликования, которое вызвал бы здесь этот шаг союзника еще два
месяца назад. Командование же сухопутных войск все свои усилия в эти дни сосредоточило
на том, чтобы убедить штаб ОКВ и фюрера в необходимости предоставить фронтовому
командованию право принимать самостоятельные решения.
Главкома
сухопутных войск в этом вопросе безоговорочно поддержал и фельдмаршал фон Бок,
с которым Гитлер несколько раз в течение дня завязывал напряженные переговоры.
Фельдмаршал фон Браухич настойчиво просил Верховного главнокомандующего о
разрешении группе армий «Центр» перейти к обороне. Начальник Генштаба
сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, не называя в открытую сам
оборонительный рубеж, имел в виду линию Осташков–Руза.
Только
8 декабря Гитлер смилостивился и подписал директиву ОКВ №39. Она разрешала
вермахту перейти к обороне: «Преждевременное наступление холодной зимы на
Восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения
вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к
обороне…»
В
тот же вечер фельдмаршал фон Браухич подписал директиву сухопутным войскам.
Вместо четких и конкретных указаний о характере действий групп армий в условиях
разрастающегося отступления войска получили пропагандистский документ в стиле
октябрьских проповедей «крикливого Геббельса». Плачевный итог сорок первого по
личному умозрению главкома сухопутных войск произвольно трансформировался в
задачи сорок второго года:
«Главная
цель – окончательно вывести Россию из строя в военном отношении – все еще стоит
перед нами. Стремление наших войск окончательно разгромить численно
превосходящего противника в условиях непогоды и бездорожья и добиться
осуществления поставленных командованием целей еще до наступления настоящей
зимы, даже ценой напряжения последних сил, потребовало такого их расхода,
которого дальше допустить нельзя.
Германия
ведет решительное сражение за мировоззрение. Серьезные успехи в этом сражении
могут быть достигнуты только благодаря внутренней моральной стойкости каждого
человека в отдельности. Это должно стать твердым убеждением всех солдат и
офицеров сухопутных войск».
Но
грозные директивы «только для командования» мало что меняли на фронте. К исходу
9 декабря 16-я армия оставила Тихвин, 3-я танковая группа – Рогачёво. В этот же
день 2-я танковая армия утратила Венёв, а 2-я армия – Елец. Территория, на
овладение которой ушли месяцы тяжелых боев, утрачивалась в декабре в одночасье.
Разящим ударам русских в этот день подверглась группа армий «Юг» фельдмаршала
фон Рейхенау у Ростова.
Тут-то
и возникла подлинная неразбериха в управлении войсками. Гитлер демонстративно
перестал считаться с мнением командования сухопутных войск. Фельдмаршала фон
Браухича он превратил в «простого письмоносца» для передачи в нижестоящие
инстанции срочных бумаг. Штаб ОКВ направлял прямо на места сырые директивы
фюрера в обход Генштаба ОКХ. Однако командование групп армий не привыкло к
такого рода «перескокам через голову» и не придерживалось приказов ОКВ. Гитлер
все чаще напоминал свой излюбленный афоризм: «Переносить победы могут многие.
Поражения – только сильные духом».
Войска
на глазах теряли доверие к командованию всех ступеней. В Красный Бор поступили
донесения из 3-й и 4-й танковых групп, свидетельствующие о «полной
психологической несовместимости» их командующих. Генералы Рейнгардт и Гёпнер
никак не могли согласовать действия своих войск в обороне. 9 декабря
фельдмаршал фон Бок подчинил 3-ю танковую группу командующему 4-й танковой
группой. Но вместо успокоения это решение обострило отношения командующих. Не
смог помирить их и фельдмаршал фон Браухич.
Катастрофически
нарастало напряжение в районе Клина. Советы штурмовали Истру и Солнечногорск.
Командарм 2-й танковой спешно отводил в направлении Дубны 24-й танковый корпус,
чтобы он не оказался в окружении между Серпуховом и Тулой.
Поздно
вечером фельдмаршал фон Бок доложил в «Асканию», что русские прорвали фронт 2-й
армии фон Вейхса у Ливен, перерезав пути отхода 34-го армейского корпуса. Две
пехотные дивизии, 45-я и 134-я, оказались отрезанными от основных сил.
Разрасталась брешь между 2-й танковой и 2-й армиями. Гудериан вынужден был
перебросить на участок прорыва 293-ю пехотную дивизию и выдвинуть в Орёл свой
последний резерв – штабную охранную дивизию.
Фельдмаршал
фон Бок поставил перед главкомом сухопутных войск непростые вопросы: «Возможна
ли срочная доставка подкреплений в Орёл путем их десантирования?», «Готова ли
6-я армия к наступлению на Курск, чтобы отвлечь на себя часть большевистских
войск, наступающих у Тулы и Ельца?», «Когда конкретно прибудет обещанное
Гудериану подкрепление в лице дивизии СС «Райх»? Но мог ли фельдмаршал фон
Браухич ответить на поставленные вопросы, если все они находились в ведении
Гитлера? Фюрер же в это время находился уже в Берлине. 11 декабря рейхсканцлер
выступил на заседании рейхстага.
Фельдмаршал
фон Бок потрясен. Командование 2-й танковой и 2-й армий, действующих на фронте
Тула–Курск, потерпело полное банкротство. Им следует отступить на рубеж
Тула–Новосиль–Тим. При этом 2-я армия фон Вейхса должна перейти в оперативное
подчинение генерал-полковника Гудериана. Но этот план отвергается главкомом
ОКХ, как нецелесообразный. Фельдмаршал фон Браухич твердо знает, что фюрер не
приемлет никаких отходов.
Кризис
в группе армий «Центр» все очевиднее дополнялся нарастанием темпов отхода 16-й
армии Буша из предместий Тихвина. Без приказа войска оставили Малую Вишеру и
отступили к реке Волхов. Командующий группой армий «Север» вызван фюрером в
«Вольфшанце». Одновременно туда же вызван и генерал-полковник Буш. Главком
сухопутных войск не понимает действий Гитлера. Выходит, тот готовит отставку
фельдмаршала фон Лееба?
Пополудни
16 декабря фон Браухич, Гальдер и Хойзингер были вызваны в «Вольфшанце». В
присутствии Геринга, Кейтеля и Йодля фюрер изложил свое видение обстановки.
Фронт страдает лишь одним недостатком – у Советов больше солдат! Но они не
располагают достаточным количеством танков и артиллерии. Их положение гораздо
хуже, чем у вермахта. Поэтому об отходе немецких войск не может быть и речи.
Развязка
неумолимо приближалась. И 17 декабря главком сухопутных войск еще предпринимал
какие-то действия по обеспечению жизнедеятельности войск на Восточном фронте.
Было подготовлено несколько важных решений: об укреплении правого фланга 4-й
армии фельдмаршала фон Клюге в районе Калуги за счет переброски двух пехотных
дивизий; о закрытии унтер-офицерских школ и отправке полутора тысяч «студентов»
на фронт в качестве младшего командного состава; о поставке в группу армий
«Центр» тысячи новых грузовиков.
Фельдмаршал
фон Браухич действовал, совершенно не подозревая, что к этому времени его
собственная судьба уже решилась в «Вольфшанце». После многодневных размышлений,
заручившись одобрением этого шага со стороны фельдмаршала Кейтеля и генерала
Йодля, Гитлер решил взять на себя командование сухопутными войсками.
Пополудни
18 декабря главком сухопутных войск фельдмаршал фон Браухич проводил из
«Аскании» в отпуск для «восстановления здоровья» фельдмаршала фон Бока, а ровно
через сутки сам был приглашен в «Вольфшанце» и получил отставку. Формулировка
звучала традиционно и стереотипно – «по состоянию здоровья». В командование
группой армий «Центр» вступил командующий 4-й армией фельдмаршал фон Клюге. Но
фронт и при нем продолжал разваливаться на глазах. 9-я армия Штрауса сдала
русским Калинин, 3-я танковая группа – Высоковск. Беспорядочный отход
продолжали войска 2-й танковой и 2-й армий. Выходило, что Гудериан и фон Вейхс
проигнорировали приказ фюрера от 16 декабря «об обороне с фанатическим
упорством»?
Разброд
в управлении войсками катастрофически нарастал. В момент «пересадки»
фельдмаршалов фон Бока и фон Клюге, несмотря на отчаянное положение 24-го
танкового корпуса у Тулы, командующий 2-й танковой армией самовольно направился
в Главную Ставку, чтобы убедить фюрера в необходимости отвода войск группы
армий «Центр» на отсечные позиции. В противном случае, настаивал
генерал-полковник Гудериан, им не избежать полного разгрома. Но вояж «танкового
стратега» в Растенбург оказался безрезультатным. Все заклинания Гудериана по
поводу глубокого снега и сильных морозов, нехваток горючего и боеприпасов,
прибытия свежих резервов большевиков из Сибири, преградивших его войскам путь
на Москву, не возымели эффекта.
Гитлер
и теперь быстро умерил его пыл:
–
Вы слишком близки к событиям, – сказал Верховный главнокомандующий и далее, в
ходе дискуссии, несколько раз повторил эту фразу.
Генерал-полковник
Гудериан покинул «Вольфшанце» в полном расстройстве. Отход войск фюрером
запрещен, но какими силами сдержать большевиков, если сибирские бригады они
поставили на лыжи и атакуют позиции группы армий «Центр» с разных направлений?
Командующий 2-й танковой армией вернулся на фронт и… продолжил отход под ударами
превосходящих сил генерала Жукова.
«Эстафету»
Гудериана подхватил фон Клюге, который ежедневно, по несколько часов вел
переговоры с Гитлером об отводе войск группы армий «Центр». Тот соглашался с
предлагаемым «выравниванием линии фронта», когда это, по существу, становилось
уже свершившимся фактом...
Каждый
следующий день приносил разнокалиберные вести с фронтов. Одни из них радовали,
другие огорчали. 13 декабря перешли в наступление войска Западного фронта на
Можайском и Наро-Фоминском направлениях. 3-я армия Юго-Западного фронта
освободила Епифань и повела наступление на Орёл. Среди потерь значились и
особенно заметные. 19 декабря под Рузой пулеметная очередь врага скосила
командира 2-го гвардейского кавалерийского корпуса Доватора и командира 20-й
кавалерийской дивизии Тавлиева.
Вечером
14 декабря в Москву прилетела английская правительственная делегация. Сразу в
аэропорту союзникам дали понять, что до начала переговоров они могут побывать
на любом из участков фронта под Москвой. Предложение пришлось англичанам по
душе. И утром 15 декабря кавалькада гостевых лимузинов прибыла в только что
освобожденный от врага Клин. По обе стороны от шоссе на многие километры
валялось огромное количество трофейной техники, автомашин и повозок, что лучше
любых слов говорило о поражении вермахта под Москвой. Иден был потрясен
увиденным и, как очевидец славных событий, пообещал рассказать о них в печати
соотечественникам. И действительно рассказал.
В
обстановке победоносного наступления Красной армии по всему
советско-германскому фронту Ставка назначала лучшие войсковые сочетания для
нанесения концентрических ударов по врагу. Эффективные действия войск
Ленинградского и Северо-Западного фронтов южнее Ладожского озера побудили ее к
созданию 17 декабря Волховского фронта во главе с Мерецковым. Решить задачу
деблокирования Ленинграда он не смог, но разгром 16-й армии Буша существенно
улучшил наши позиции на Ленинградском и Демянском направлениях.
Успешное
наступление на Орловском направлении смежных флангов Западного и Юго-Западного
фронтов побудило Ставку воссоздать 24 декабря Брянский фронт во главе с
Черевиченко. В его состав вошли прежние 3-я и 13-я армии генералов Крейзера и
Герасименко.
Выход
войск Калининского, Западного, Брянского и Юго-Западного фронтов к концу
декабря на линию Орешки–Старица– Малоярославец–Калуга–Белёв–Мценск–Новосиль
знаменовал собой завершение первого этапа контрнаступления Красной армии от
Москвы.
Будь
к началу сорок второго в распоряжении Ставки еще хотя бы четыре резервных армии
– две для Западного и по одной для Калининского и Брянского фронтов, –
появилась бы реальная возможность отбросить врага до линии
Витебск–Смоленск–Брянск. Но таких резервов в сто двадцать тысяч человек в
стране тогда еще не имелось.
Декабрьское
контрнаступление Красной армии потрясло вермахт до основания. Враг был отброшен
с подмосковных позиций на сто пятьдесят – двести пятьдесят километров на запад.
Угроза нашей столице была ликвидирована. В конце декабря вернулись из эвакуации
оборонные наркоматы, правительственные учреждения. В филиале ГАБТа СССР
возобновились вечерние спектакли. Несколько сольных концертов для фронтовиков
дал солист Большого театра, заслуженный артист РСФСР Сергей Яковлевич Лемешев.
Как
знаменательно все это было для осажденной столицы, для всей страны!
Москва
устояла!
Анатолий Александров.
В ставке Гитлера. Слева направо: В.Браухич, А.Гитлер, Ф.Гальдер.1941 г.
«Волчье логово» Адольфа Гитлера
