1
– Мама миа! – воскликнул доктор Кастилио, войдя в клуб. – Сюда невозможно пробраться! Вы знаете, – обратился он к Надежде Алехиной, – иду в клуб – не пускают. Я им говорю: «Я доктор, лечу Алехина и Капабланку». А они смеются. «Капабланке, – кричат, – никакая медицина уже помочь не может, а Алехин и без врачей справится!»
Надя со своего места видела сквозь стеклянные двери, как волнуется у входа толпа, как яростно набрасываются болельщики с расспросами на каждого выходящего из клуба. Да и в самом турнирном помещении сегодня было тесновато, никогда до сих пор, даже в дни самых боевых встреч, не толпилось столько народу.
Все считали, что матч скоро кончится. Вчерашняя тридцать четвертая партия была отложена в тяжелой позиции для Капабланки, хотя некоторые рьяные сторонники кубинца еще надеялись, что техника его восторжествует и ему удастся спастись. Выиграй Александр эту партию – матч был бы окончен. Такая нужная, долгожданная шестая победа!
Последние дни Надю буквально осаждали зрители, и это всеобщее внимание утомляло ее, нервная обстановка последних дней заметно подорвала ее силы: она осунулась, стала раздражительной. Да и как было не волноваться!
После двадцати одной партии Саша одержал четыре победы, Капабланка – две. Казалось, всё в порядке: Саше нужно выиграть всего две партии, чтобы стать чемпионом. И вдруг он проигрывает двадцать девятую! Хорошо, хоть тридцать вторая партия досталась Саше, теперь лишь одно решающее очко отделяет его от заветной цели.
Днем, перед доигрыванием тридцать четвертой и, может быть, последней партии, она спросила мужа:
– Как дела?
– Должен выиграть, хотя и не без труда.
Саша даже не так уж долго анализировал отложенную позицию.
– Такие положения нужно решать за доской, – сказал он. – Все равно в домашнем анализе всего не увидишь.
В этой решающей позиции у Алехина была лишняя пешка. Вот она висит на демонстрационной доске, эта маленькая картонная фигурка, а сколько с ней связано горя и радости, сколько сердец она заставляет сейчас биться учащенно! «Исчезни она сейчас, – с ужасом подумала Надя, – допусти Александр просмотр, жизнь для Капабланки вновь будет полна счастья, надежд на спасение матча, удержание звания чемпиона… А Саша потеряет вместе с этим кусочком картона все, к чему стремился всю жизнь, чему отдал силы, здоровье, расстроенное в бессонных ночах. Как все-таки странно устроен мир!»
Но она и не думала исчезать, эта лишняя крайняя пешка. Она прочно вцепилась в белый квадрат и даже попыталась немного продвинуться вперед на соседнее черное поле. «Вперед, к счастью, сеньора Алехина!» – сказал Паулино об этом продвижении и вскоре еще более обрадовал Надю, принеся сообщение о том, что на доске разменены ферзи. Теперь победа Алехина не за горами. Надя чувствовала это и по настроению публики. В клуб прибыли важные лица, перед которыми расшаркивались администраторы. «Представители нашего президента, – сообщили Алехиной. – Приехали поздравлять нового чемпиона с победой!»
Сердце Нади радостно забилось. Господи, неужели вправду конец мучениям, желанная шестая победа, выигрыш матча? Скорее бы уж!..
Но время шло, а Капабланка не сдавался. Он, видимо, решил упорно бороться до конца, использовать малейший шанс. Вдруг Надя испугалась – крайняя пешка Саши, за которой она так следила весь вечер, исчезла. Неужели что-нибудь просмотрел?! Однако Паулино успокоил ее, сообщив, что за отданную пешку сеньор Алехин получил две на другом фланге. Правда, пешки разбиты, но, к счастью, король противника далеко, и Алехин должен вот-вот победить.
Напряжение в клубе достигло предела. Комнаты переполнились зрителями, репортерами, фотографами. Привезли даже киноустановку, чтобы снять на пленку момент передачи высшей шахматной власти. С минуты на минуту ждали конца исторической битвы. Все боялись пропустить этот важный момент. Знатные гости ушли наверх, наиболее рьяные зрители залезли на верх лестницы и стояли там, ожидая капитуляции кубинца. «Ждут низвержения старого чемпиона, горят желанием поздравить нового, – подумала Надя. – Даже не скрывают своего восторга. Таковы люди: их пленяет только успех. Как жестоко это по отношению к Капабланке! Но ничего не поделаешь, такова жизнь». Ей стало жаль кубинца: в последние дни добрая женщина не раз замечала в
его глазах печаль.
Вдруг по рядам зрителей пробежал ропот. «Не просмотрел ли Саша чего?» – по привычке подумала она в первую минуту. Но ее успокоили: Капабланка заявил судье, что хочет отложить партию. «Смена власти» была перенесена на завтра.
Вскоре появились партнеры. По лицу Александра Надя поняла, что победа у него не вызывает сомнений.
Как, вы думаете, закончится партия? - обратился какой-то корреспондент к Капабланке.
– Полагаю, что Алехин должен выиграть, – ответил он.
Всё внимание теперь было сосредоточено на Алехине. Аргентинцы, когда-то мало верившие в его победу, ныне старались с лихвой исправить свою ошибку пылким выражением чувств. Его поздравляли, корреспонденты засыпали его вопросами, на которые он не отвечал, – партия еще не кончена. Фотографы мучили его бесконечными снимками, десятки рук зрителей тянули к нему книги, блокноты, клочки бумаги: каждый хотел иметь автограф будущего шахматного короля.
А в это время Капабланка – поверженный кумир – был покинут даже своими самыми пылкими почитателями. Чемпион мира всего на одни сутки – кого он мог теперь интересовать!
«Шахматная машина!», «Непобедимый чемпион всех времен», – вот тебе и «непобедимый»! «Разгромлен, уничтожен, разбит вдребезги!..», «Так ему и надо!..», «Ура Алехину!».
Когда Капабланка уходил из клуба вместе с Кончитой, толпа безмолвно расступилась перед ними. С таким холодным любопытством пропускают на эшафот обреченного на казнь, жить которому осталось считанные минуты.
В отеле Алехин расставил на своих любимых шахматах отложенную позицию. Фигур-то всего шесть: по королю, ладье и две белые пешки. Проверив элементарные варианты, он вскоре махнул рукой: «Чего тут смотреть! Две лишние пешки. Играть дальше смешно».
– Вот и все! – вслух произнес счастливый победитель. И надолго задумался, вспоминая свой большой и трудный путь.
Позади четверть века турнирной жизни. Миновали огорчения неудач, терзания творческих мук. Вспомнился московский дом в Плотниковом переулке и старый дуб в садике. Именно здесь, под этим дубом, он придумал множество интересных новинок. Потом война, голодная Москва, первый чемпионат Советской России. Вспомнил свои неустанные попытки добиться матча с чемпионом мира. Вот и конец мучениям, теперь он на самой вершине: то, к чему стремился всю жизнь, достигнуто!
Взгляд Алехина задержался на старинных шахматах, когда-то подаренных ему бабушкой. На миг показалось, будто белые пешки радостно улыбнулись своими круглыми полированными мордочками, а черная ладья, только что воевавшая на стороне Капабланки, смущенно покачала резной головой: «Что я могла поделать? Так уж получилось!»
Аккуратно сложив вдвое ящичек, внутри которого так и остались стоять фигуры в позиции отложенной партии, Алехин прошел в комнату жены.
– Я поздравляю вас, Наденька, – улыбаясь, обратился он к супруге. – Мы победили!
На следующий день Алехины с трудом пробрались в клуб: толпа, казалось, и не уходила со вчерашнего вечера. Да и в самом помещении клуба было все то же, что и вчера: те же лица, та же демонстрационная доска, на ней та же позиция. Праздник просто был перенесен на один день позже.
Алехин ушел наверх, с ним секундант, судья матча, важные персоны. Пора было начинать доигрывание, но Капабланка не появлялся.
«Еще несколько минут, – подумала Надя, – и громкий титул чемпиона перейдет к Александру. Его будут именовать сильнейшим шахматистом мира, он будет шахматным королем».
…Утром она спросила мужа, как объявляют нового чемпиона мира, как происходит вся церемония? Он улыбнулся:
– Не знаю, я еще ни разу не был чемпионом мира. Испытаю, тогда скажу.
Потом он все-таки рассказал, что, по существующей традиции, старый чемпион, как бы передавая невидимую шахматную корону своему преемнику, обычно провозглашает:
– Ура в честь нового чемпиона мира!
Так сделал Стейииц, когда проиграл матч Ласкеру, так же поступил и Ласкер, когда передавал «власть» молодому Капабланке.
– А Капабланка тоже сегодня так сделает? – не удержалась и спросила Надя.
– Не знаю, – ответил Александр. – Это его дело.
…Прошло уже около часа с момента, назначенного для начала доигрывания, а Капабланки всё не было. Организаторы удивленно пожимали плечами, взволнованно сбегали вниз, снова устремлялись наверх, чтобы успокоить не столь Алехина, сколь важных чиновников, теряющих драгоценное государственное время.
Надя подумала, что Саша очень волнуется, и решила нарушить правила – теперь уж все равно. Поднявшись на второй этаж, она зашла за стеклянную перегородку и приблизилась к Александру. В этот момент в зал вбежал посыльный, в руке его было письмо Капабланки, адресованное Алехину.
«Я сдаю партию и желаю вам счастья в звании чемпиона мира. Мои поздравления вашей супруге».
У сломленного Капабланки не хватило мужества на традиционное «ура».
В ту же секунду Алехин потерялся в толпе людей, спешивших поздравить его с победой. Надя долго не могла добраться до Саши – он исчез в неистовом вихре восторга. Его обнимали, целовали, хлопали по плечам. Все, кто только мог, прибежали снизу – теперь уже правила не действовали. Десятки фотографов осаждали Алехина, чтобы разослать во все концы мира портрет нового шахматного короля. Репортеры спешили взять у него интервью, операторы снимали бурную шахматную коронацию.
Только через полчаса Алехин с женой могли спуститься вниз. У самой двери Надя вдруг заметила, что у Саши расшнуровались ботинки. «Господи, ничего нельзя доверить, – подумала Надя. – Один раз сам покупал шнурки и то взял раза в два длиннее». Она хотела сказать об этом Александру, но он уже открывал наружную дверь.
В ту же секунду десятки людей бросились к Алехину с возгласами восторга и оттеснили его от Нади. Вдруг она увидела, что Саша начал подыматься над головами толпы и в следующий миг взлетел на воздух. Шумная, бурлящая толпа восхищенно приветствовала нового чемпиона мира. За пятнадцать тысяч километров от родной России, на другом конце земли аргентинцы славили русский шахматный гений.
Толпа с каждой минутой увеличивалась и медленно плыла по широким улицам аргентинской столицы.
Сквозь слезы радости, застилавшие глаза, Надя видела нелепую, согнутую пополам фигуру Александра. Каждый раз, когда он взлетал вверх, его русые волосы поднимались над головой, как у клоуна в цирке, при этом развязавшиеся черные шнурки забавно вскидывались вверх, словно маленькие юркие змейки.
– Саша, шнурки, Саша! – крикнула Надя, но ее слова потонули в многоголосом крике ликования.
(Из книги советского гроссмейстера Алекса́ндра Ко́това (1913–1981) «Белые и черные»)
Алехин против Штальберга – Олимпиада 1931 года, Прага
Сильнейшие игроки мира об Александре Алехине
Эмануэль ЛАСКЕР:
«Капабланка стремится путем научных методов к точности. Алехин же в большей мере художник, в нем больше исканий, а в принципе такое творчество выше, особенно если оно проявляется в борьбе. Алехин вырос из комбинации, он влюблен в нее… Ошеломляющий удар, неожиданные тактические трюки – вот стихия Алехина».
Хосе Рауль КАПАБЛАНКА:
«По-видимому, он обладает наиболее замечательной шахматной памятью, какая имела когда-либо место в действительности. Одно не подлежит сомнению: все партии, когда-либо игранные первоклассными маэстро, он действительно знает наизусть».
Михаил БОТВИННИК:
«Алехин дорог шахматному миру главным образом как художник. Глубина планов, далекий расчет, неистощимая выдумка характерны для Алехина. Однако главной его силой, развивающейся год от года, было комбинационное «зрение»: он видел комбинации, рассчитывал форсированные варианты с жертвами с большой легкостью и точностью…».
Василий СМЫСЛОВ:
«Алехин обладал исключительно богатой фантазией, его искусство создавать комбинационные осложнения не знает себе равных».
Михаил ТАЛЬ:
«Нас пленяет в нем его исключительный комбинационный талант и беззаветная любовь к шахматам».
Борис СПАССКИЙ:
«Величайшим шахматистом считаю Александра Алехина. Возможно потому, что он для меня и для многих остается загадкой».
Роберт ФИШЕР:
«В своих партиях Алехин создавал колоссальные концепции, полные неистовых и беспримерных идей… По глубине позиционного проникновения он не имел себе равных во всей истории шахмат».
Гарри КАСПАРОВ:
«Стиль Алехина – психологическая агрессия. Огромная предварительная подготовка, взрыв энергии на доске, маниакальное стремление добить партнера в сочетании с богатой комбинационной фантазией».
